Bram Stoker - Dracula, Part (46)

Part (46)

hoquet d'Arthur, tandis que nous reconnaissions les traits de Lucy Westenra. Lucy Westenra, et pourtant si différente d'elle- même. La douceur s'était changée en une cruauté impitoyable, et la pureté, en une luxure voluptueuse. Van Helsing se mit en marche, et, imitant son geste, nous avançâmes tous également, jusqu'à former une ligne de quatre pour barrer l'accès à la porte de la tombe. Van Helsing leva sa lanterne et la dirigea; le rai de lumière concentré qui éclaira le visage de Lucy nous permit de voir que ses lèvres étaient rougies par un sang frais, qui avait dégouliné de son menton et souillé la blancheur immaculée de sa robe mortuaire. L'horreur nous fit frissonner. Je voyais, aux tremblements de la lumière, que même les nerfs d'acier de Van Helsing étaient ébranlés. Arthur était à côté de moi, et si je n'avais pas pris son bras pour le soutenir, il se serait écroulé. Quand Lucy nous vit - j'appelle Lucy la chose qui était devant nous parce qu'elle avait pris sa forme - elle recula avec un grognement furieux, semblable au feulement d'un chat pris par surprise; puis ses yeux nous balayèrent. Les yeux de Lucy par leur forme et leur couleur; mais des yeux impurs et pleins du feu de l'enfer, à la place des orbes purs et gracieux que nous connaissions. A ce moment les vestiges de mon amour se muèrent en haine et en aversion ; si elle avait dû être tuée à cet instant, je l'eusse fait avec un plaisir sauvage. Comme elle nous regardait, ses yeux brillèrent d'une lueur maudite, et le visage s'éclaira d'un sourire sensuel. Oh Dieu, comme cela me fit frissonner ! Avec un mouvement brutal, elle jeta au sol, sans pitié, comme un démon, l'enfant que jusqu'ici elle avait tenu vigoureusement contre sa poitrine, et se mit à gronder comme un chien qui protège un os. L'enfant, gisant, émit une plainte aiguë. Il y avait dans les gestes de Lucy une insensibilité qui arracha un soupir à Arthur; quand elle s'avança vers lui, les bras grands ouverts, un sourire impudique aux lèvres, il tomba en arrière et se cacha le visage dans les mains. Elle continua à avancer, cependant, et dit avec une grâce langoureuse, voluptueuse : « Viens à moi, Arthur. Laisse les autres et viens à moi. Mes bras ont faim de toi. Viens, et nous pourrons nous reposer tous les deux. Viens, mon mari, viens ! » Il y avait quelque chose de diabolique dans la douceur de son intonation - quelque chose qui rappelait le tintement du verre que l'on heurte - qui pénétrait l'âme de ceux qui l'écoutaient, même quand les paroles ne leur étaient pas adressées. Quant à Arthur, il paraissait envouté; retirant les mains de son visage, il ouvrit grand les bras. Elle bondissait vers lui, quand Van Helsing s'interposa en brandissant son petit crucifix d'or. Elle recula à sa vue, et, avec un visage soudain déformé par la rage, elle fit mine de passer outre pour entrer dans la tombe. A un pas ou deux de la porte, cependant, elle s'arrêta, bloquée par une force irrésistible. Et elle se tourna, son visage brillamment éclairé par l'éclat de la lune ainsi que par la lampe, que Van Helsing, ayant recouvré ses nerfs d'acier, tenait maintenant sans trembler. Je n'ai jamais vu une telle expression de malice déconcertée sur un visage ; et je pense qu'aucun mortel n'en verra jamais plus de semblable. Le joli teint devint livide, les yeux parurent lancer des éclairs infernaux, les rides creusées par le froncement des sourcils rappelèrent les queues des serpents de Méduse, et la charmante bouche tachée de sang s'ouvrit en un carré béant, semblable au trou des masques de théâtre Grec ou Japonais. Si un visage a jamais exprimé la mort - si un regard pouvait tuer - nous le vîmes à cet instant. Ainsi, pendant trente secondes, qui semblèrent une éternité, elle demeura entre le crucifix brandi et le scellement sacré de la porte. Van Helsing brisa le silence et demanda à Arthur : « Répondez-moi, mon ami. Dois-je accomplir mon oeuvre ? » Arthur tomba à genoux, et, sa face dans les mains, il répondit : « Faites comme vous voulez, mon ami, comme vous voulez. Une pareille horreur ne peut continuer à exister », et il défaillit. Quincey et moi nous élançâmes simultanément vers lui pour le soutenir par les bras. Nous pûmes entendre le cliquetis de la lanterne qui s'éteignait quand Van Helsing la posa. S'approchant de la tombe, il commença à retirer des fentes certains des emblèmes sacrés qu'il y avait déposés. Nous fûmes tous pétrifiés d'horreur lorsque nous vîmes, tandis qu'il se reculait, la femme, dont le corps était à l'instant aussi solide que le nôtre, passer à travers un interstice dont l'épaisseur ne dépassait celle de la lame d'un couteau. Nous ressentîmes tous un immense soulagement quand nous vîmes le Professeur replacer calmement les lanières d'enduit sur les bords de la porte.

Quand cela fut fait, il souleva l'enfant et dit : « Venez maintenant, mes amis; nous ne pouvons pas en faire davantage avant demain. Il y a un enterrement à midi, et nous devrons tous nous retrouver peu après. Les amis du mort seront tous partis vers deux heures, et quand le sacristain verrouillera la grille, nous nous laisserons enfermer. Alors il y aura fort à faire; mais pas comme cette nuit. Quant au petit, il n'a pas grand mal, et d'ici demain soir il ira parfaitement bien. Nous le laisserons à un endroit où la police le trouvera, comme l'autre nuit, et ensuite, à la maison. » S'approchant d'Arthur, il ajouta : « Ami Arthur, vous avez été mis à rude épreuve, mais après, quand vous regarderez en arrière, vous vous rendrez compte que cela était nécessaire. Vous vous trouvez pour le moment dans des eaux amères, mon enfant. A cette heure, demain, vous en aurez fini, s'il plaît à Dieu, et vous goûterez des eaux plus douces; aussi, ne vous désolez pas trop. Mais jusque là, je ne vous demanderai pas de me pardonner. » Arthur et Quincey revinrent à la maison avec moi, et nous essayâmes de nous remonter le moral en chemin. Nous avions laissé l'enfant en sécurité, et nous nous sentions fatigués; aussi nous nous abandonnâmes à un sommeil plus ou moins réparateur. 29 septembre, nuit Un peu avant midi, tous les trois - Arthur, Quincey Morris et moi - nous allâmes chercher le Professeur. Il était étrange de noter que, par un accord tacite, nous étions tous vêtus de noir. Bien sûr, Arthur portait le noir parce qu'il est en grand deuil, mais les autres en firent de même par instinct. Nous nous rendîmes au cimetière vers 13h30, et rodâmes dans les parages, un peu dérobés à la vue, de sorte que lorsque les fossoyeurs eurent terminé leur tâche, et que le sacristain, certain que tout le monde était parti, eut verrouillé la grille, nous fûmes maîtres des lieux. Van Helsing, au lieu de son petit sac noir, portait avec lui un grand sac de cuir, semblable à un sac de cricket, qui pesait manifestement un poids considérable. Quand nous fumes seuls et que nous entendîmes les derniers bruits de pas mourir sur la route, nous suivîmes le Professeur jusqu'à la tombe, aussi silencieusement que si on nous en eût donné l'ordre. Il déverrouilla la porte, et nous entrâmes, la refermant derrière nous. Puis il sortit de son sac la lanterne, qu'il alluma, ainsi que deux chandelles de cire, qu'il fixa avec un peu de cire chaude sur le dessus d'autres cercueils, afin que nous puissions bénéficier d'une lumière suffisante pour notre travail. Quand nous soulevâmes à nouveau le couvercle du cercueil de Lucy, nous regardâmes tous - Arthur tremblant comme une feuille - et nous vîmes que le corps était là, étendu dans toute sa beauté funèbre. Mais il n'y avait aucun amour dans mon coeur, rien que du dégoût pour la chose immonde qui avait pris la forme de Lucy, et non son âme. Je pus voir le visage d'Arthur se durcir tandis qu'il la regardait. Il dit à Van Helsing : « Est-ce réellement le corps de Lucy, ou bien seulement un démon à sa ressemblance ? » « C'est son corps, et en même temps ce n'est pas son corps. Mais attendez un peu, et vous la verrez telle qu'elle fut, et est encore. » Ce qui gisait là était une Lucy de cauchemar : les dents saillantes, la bouche sensuelle tachée de sang, qui nous faisait frissonner - l'apparence entière, charnelle et sans âme, diabolique caricature de la douce pureté de Lucy. Van Helsing, avec sa minutie habituelle, commença à sortir les différents objets que contenait son sac et les disposa. D'abord il prit un fer à souder et du plomb à souder, puis une petite lampe à huile, qui dégagea, quand il l'alluma sur un coin de la tombe, un gaz qui s'embrasa avec une flamme bleue; ensuite, ses couteaux de chirurgien, qu'il place à portée de main; et enfin un pieu de bois, épais de deux ou trois pouces et long d'environ trois pieds. L'une de ses extrémités avait été durcie au feu, et il était taillé en une pointe acérée. Avec ce pieu venait un lourd marteau, comme on en utilise dans les caves à charbon des maisons, pour

casser les plus gros morceaux. Pour moi, les préparatifs du Docteur, pour quelque travail que ce soit, sont toujours stimulants et vivifiants, mais sur Arthur et Quincey, leur effet était plutôt consternant. Toutefois, ils gardèrent tous deux leur courage, et se tinrent calmes et silencieux. Quand tout fut prêt, Van Helsing dit : « Avant de faire quoi que ce soit, laissez-moi vous dire ceci : cela me vient des traditions et de l'expérience des anciens et de tous ceux qui ont étudié les pouvoirs des Non-Morts. Quand ils se transforment ainsi, la malédiction de l'immortalité survient avec leur métamoprhose; ils ne peuvent mourir, et doivent poursuivre leur existence d'âge en âge, ajoutant sans cesse de nouvelles victimes, et multipliant les démons sur la Terre; car tous ceux qui meurent la proie des Non-Morts deviennent Non- Morts eux-mêmes, et prédateurs à leur tour.

Part (46) Part часть Anteil (46) Parte (46) Parte (46) Part (46) Часть (46)

» Ce fut cette réponse qui convainquit les plus sceptiques d'entre nous, et nous sentîmes individuellement qu'en présence d'un dessein aussi fervent que celui du Professeur, un dessein qui lui faisait utiliser les objets les plus sacrés, il était impossible de ne pas le croire. This|it was|this|answer|that|it convinced|the|most|skeptics|among|us|and|we|we felt|individually|that in|presence|of a|design|so|fervent|as|that|of the|Professor|a|design|that|it|it made|to use|the|objects|the|most|sacred|it|it was|impossible|to|not|not|him|to believe этот|была|этот|ответ|который|убедила|самых|более|скептиков|из|нас|и|нам|почувствовали|индивидуально|что в|присутствии|одного|замысла|столь|горячего|как|тот|профессора||один|замысел|который|ему|заставлял|использовать|самые|объекты|самые|более|священные|он|было|невозможно|не||не|его|верить It was this answer that convinced the most skeptical among us, and we individually felt that in the presence of a design as fervent as that of the Professor, a design that made him use the most sacred objects, it was impossible not to believe him. » Это был тот ответ, который убедил самых скептически настроенных из нас, и мы индивидуально почувствовали, что в присутствии такого fervent замысла, как у Профессора, замысла, который заставлял его использовать самые священные предметы, было невозможно не верить. Dans un silence respectueux nous reprîmes les places qui nous étaient assignées autour du mausolée, mais cachés à la vue de quiconque approcherait. ||||||||||||||||||||||se acercara In|a|silence|respectful|we|we took back|the|places|that|us|they were|assigned|around|of the|mausoleum|but|hidden|to|the|sight|of|anyone|would approach в|одном|молчании|уважительном|мы|заняли|места||которые|нам|были|назначенные|вокруг|мавзолея||но|скрытые|от|взгляда||от|кого-либо|приблизится In respectful silence, we took our assigned places around the mausoleum, but hidden from the view of anyone who might approach. В уважительном молчании мы заняли места, которые нам были назначены вокруг мавзолея, но скрыты от взгляда любого, кто мог бы подойти. Je plaignais les autres, et particulièrement Arthur. |plañía||||| I|I pitied|the|others|and|particularly|Arthur я|жалел|других|других|и|особенно|Артура I pitied the others, and especially Arthur. Мне было жаль других, особенно Артура. J'étais moi-même aguerri par mes premières visites à cette horreur aux aguets, et pourtant, moi qui, moins d'une heure auparavant, étais capable de récuser toutes les preuves, je sentais mon coeur chavirer dans ma poitrine. |||hardened|||||||horror||on the lookout||yet||||||before||||recuse||||||||capsize|||chest я был|я|||||||||||||||который|менее|чем за|час|ранее|был|способный|на|отвергать|все|доказательства||я|чувствовал|моё|сердце|переворачиваться|в|мою|грудь I was myself hardened by my first visits to this lurking horror, and yet, I who, less than an hour earlier, was able to dismiss all the evidence, felt my heart sway in my chest. Я сам был закален своими первыми визитами к этому ужасу на страже, и все же, я, который менее чем за час до этого мог отвергать все доказательства, чувствовал, как мое сердце колебалось в груди. Jamais les tombes n'avaient paru si terriblement blanches; jamais les cyprès, les ifs, les genévriers, n'avaient à ce point semblé des incarnations de l'ombre funèbre; jamais les herbes et les arbres n'avaient frémi ou brui de manière si menaçante; jamais les branches n'avaient craqué si mystérieusement; et jamais les hurlements lointains des chiens n'avaient envoyé de présage si triste à travers la nuit. ||||||||||||||junipers|||||||incarnations|||||||||||quivered||noise||||||||||||||||||||||presage||||||night никогда|могилы||не были|казавшимися|так|ужасно|белыми|никогда|кипарисы||тисы||можжевельники||не были|до|этой|степени|казавшимися|воплощениями|воплощениями|тени|тени|траурной|никогда|травы||и|деревья||не были|дрожащими|или|шумящими|с|образом|так|угрожающе|никогда|ветви||не были|трещащими|так|таинственно|и|никогда|воеводы|||||не были|посылавшими|с|предзнаменование|так|грустное|через|через|| Nunca las tumbas habían parecido tan terriblemente blancas; nunca los cipreses, los tejos, los enebros, habían parecido en tal medida encarnaciones de la sombra fúnebre; nunca las hierbas y los árboles habían temblado o crujido de manera tan amenazante; nunca las ramas habían crujido tan misteriosamente; y nunca los aullidos lejanos de los perros habían enviado un presagio tan triste a través de la noche. Never had the graves seemed so terribly white; never had the cypress, the yews, the junipers, seemed so much like incarnations of the funereal shadow; never had the grasses and trees trembled or rustled so threateningly; never had the branches cracked so mysteriously; and never had the distant howls of dogs sent such a sad omen through the night. Никогда могилы не казались так ужасно белыми; никогда кипарисы, тисы, можжевельники не выглядели настолько воплощением мрачной тени; никогда травы и деревья не дрожали или не шумели так угрожающе; никогда ветви не трещали так таинственно; и никогда далекие воеводы собак не посылали столь печальное предзнаменование сквозь ночь. Il y eut un silence, un long vide douloureux, et soudain, émanant du Professeur, un vigoureux « S-s-s » . он|там|был|одно|молчание|одну|долгий|пустота|болезненный|и|вдруг|исходя|от|профессора|один|сильный||| Hubo un silencio, un largo vacío doloroso, y de repente, emanando del Profesor, un vigoroso « S-s-s ». There was a silence, a long painful void, and suddenly, emanating from the Professor, a vigorous "S-s-s". Наступила тишина, длинная болезненная пустота, и вдруг, исходя от Профессора, раздался мощный « С-с-с ». Il pointait, tout en bas de l'avenue bordée d'ifs, une silhouette blanche qui avançait - une silhouette d'un blanc terne, qui tenait quelque chose de sombre à sa poitrine. ||||||||of yews||||||||||dull||||||||| он|указывал|всё|в|низу|вдоль|аллеи|обрамлённой|тисами|||белый|который|двигался|||из|белый|тусклый|который|держал|что-то||с|тёмное|к|своей|груди Él señalaba, al final de la avenida bordeada de tejos, una silueta blanca que avanzaba - una silueta de un blanco opaco, que sostenía algo oscuro contra su pecho. He pointed, all the way down the avenue lined with yews, to a white figure that was advancing - a figure of a dull white, holding something dark to its chest. Он указывал на самом конце аллеи, обсаженной тисами, на белую фигуру, которая двигалась вперед - фигуру тусклого белого цвета, держащую что-то темное у груди. Elle s'arrêta, et à ce moment un rayon de lune tomba des nuages filants et dévoila avec une terrible netteté une femme aux cheveux sombres, vêtue avec toute la pompe des apprêts funèbres. |||||||||||||streaming||||||||||||||||||funeral| она|остановилась|и|в|этот|момент|один|луч|||упал|из|облаков|мчащихся|и|открыл|с|||ясностью|||с|волосами|темными|одетую|с|всей||||нарядов| Ella se detuvo, y en ese momento un rayo de luna cayó de las nubes fugaces y reveló con una terrible claridad a una mujer de cabello oscuro, vestida con toda la pompa de los atavíos fúnebres. She stopped, and at that moment a ray of moonlight fell from the drifting clouds and revealed with terrible clarity a woman with dark hair, dressed in all the pomp of funeral attire. Она остановилась, и в этот момент лунный луч упал с мчащихся облаков и с ужасной четкостью показал женщину с темными волосами, одетую в полное великолепие похоронных нарядов. Nous ne pûmes voir le visage, car il était penché sur ce que nous pûmes identifier comme un enfant blond. ||could||||||||||||||||| мы|не|смогли|увидеть|||потому что|оно|было|наклоненным|над|тем|что|мы|смогли|идентифицировать|как|||блондин No pudimos ver el rostro, ya que estaba inclinado sobre lo que pudimos identificar como un niño rubio. We could not see the face, as it was bent over what we could identify as a blonde child. Мы не смогли увидеть лицо, так как оно было наклонено над тем, что мы смогли идентифицировать как blond ребенка. Il y eut une pause, et un petit cri aigu, tel que les enfants en poussent dans leur sommeil, ou les chiens lorsqu'ils rêvent en dormant devant la cheminée. |||||||||sharp||||||||||||||||||| это|там|было|||и|||крик|пронзительный|такой|что|||его|издают|в|своем|сне|или|||когда они|мечтают|во|сне|перед|| Hubo una pausa, y un pequeño grito agudo, como los que los niños emiten en su sueño, o los perros cuando sueñan mientras duermen frente a la chimenea. There was a pause, and a small sharp cry, like those children make in their sleep, or dogs when they dream while sleeping in front of the fireplace. Наступила пауза, и раздался маленький пронзительный крик, такой, как дети издают во сне, или собаки, когда они мечтают, спя перед камином. Nous étions prêts à nous élancer, mais le Professeur, que nous voyions debout derrière un if, nous fit signe avec la main et nous arrêta; et alors, comme nous la regardions, la silhouette blanche reprit sa marche dans notre direction. |||||||||||||||||sign|||||||||||||||||||||| мы|были|готовы|к|нам|броситься|но|||которого|мы|видели|стоящим|за|||нам|он сделал|знак|с|её||||||||||смотрели|||белый|снова продолжила|свою|походку|в|нашем|направлении We were ready to rush forward, but the Professor, whom we saw standing behind a yew tree, signaled to us with his hand and stopped us; and then, as we looked at her, the white silhouette resumed its march in our direction. Мы были готовы броситься вперед, но Профессор, которого мы видели стоящим за тисом, подал нам знак рукой и остановил нас; и тогда, пока мы смотрели на нее, белая фигура снова направилась в нашу сторону. Nous étions maintenant suffisamment proches pour voir clairement, grâce au clair de lune qui n'était pas encore voilé. |||||||||||||||||velado We|we were|now|sufficiently|close|to|to see|clearly|thanks to|to the|clear|of|moon|which|it was not||yet|veiled мы|были|теперь|достаточно|близки|чтобы|видеть|ясно|благодаря|на|светлом|луне||который|не был|еще||завуалирован We were now close enough to see clearly, thanks to the moonlight that was not yet veiled. Теперь мы были достаточно близко, чтобы ясно видеть, благодаря луне, которая еще не была затенена. Mon propre coeur se glaça, et j'entendis le My|own|heart|itself|it froze|and|I heard|the моё|собственное|сердце|себе|замерзло|и|я услышал| My own heart froze, and I heard the Мое собственное сердце замерло, и я услышал

hoquet d'Arthur, tandis que nous reconnaissions les traits de Lucy Westenra. hoquet|||||reconocíamos||||| sob|of Arthur|while|that|we|we recognized|the|features|of|Lucy|Westenra ||в то время как|что|мы|узнали|черты|черты|Люси|Люси|Вестенра hiccup of Arthur, as we recognized the features of Lucy Westenra. икоту Артура, пока мы узнавали черты Люси Вестенры. Lucy Westenra, et pourtant si différente d'elle- même. Lucy|Westenra|and|yet|so|different|| Люси|Вестенра|и|однако|так|отличная|| Lucy Westenra, and yet so different from herself. Люси Вестенра, и все же такая отличная от самой себя. La douceur s'était changée en une cruauté impitoyable, et la pureté, en une luxure voluptueuse. |||||||||||||lujuria| The|sweetness|it had been|changed|into|a|cruelty|merciless|and|the|purity|into|a|lust|voluptuous мягкость|сладость|она стала|изменённой|в|жестокость|жестокость|безжалостная|и|чистота|чистота|в|роскошь|роскошь|чувственная The sweetness had turned into a merciless cruelty, and purity into a voluptuous lust. Нежность превратилась в безжалостную жестокость, а чистота - в сладострастную роскошь. Van Helsing se mit en marche, et, imitant son geste, nous avançâmes tous également, jusqu'à former une ligne de quatre pour barrer l'accès à la porte de la tombe. Van|Helsing|himself|he set|in|motion|and|imitating|his|gesture|we|we advanced|all|equally|until|to form|a|line|of|four|to|to block|access|to|the|door|of|the|tomb Ван|Хельсинг|себя|он начал|в|движение|и|подражая|его|жесту|мы|мы продвигались|все|одинаково|до того как|образовать|линию|линия|из|четырёх|чтобы|преградить|доступ|к|двери|дверь|в|могилу|могила Van Helsing set off, and, imitating his gesture, we all moved forward equally, forming a line of four to block access to the tomb door. Ван Хельсинг двинулся вперед, и, подражая его жесту, мы все также продвигались, образуя линию из четырех человек, чтобы заблокировать доступ к двери могилы. Van Helsing leva sa lanterne et la dirigea; le rai de lumière concentré qui éclaira le visage de Lucy nous permit de voir que ses lèvres étaient rougies par un sang frais, qui avait dégouliné de son menton et souillé la blancheur immaculée de sa robe mortuaire. |||||||||rayo|||||iluminó||||||||||||||||||||drenado|||||souillé|||inmaculada|||| Van|Helsing|he raised|his|lantern|and|it|he directed|the|beam|of|light|concentrated|which|it illuminated|the|face|of|Lucy|we|it allowed|to|see|that|her|lips|they were|reddened|by|a|blood|fresh|which|it had|dripped|from|her|chin|and|soiled|the|whiteness|immaculate|of|her|dress|funeral Ван|Хельсинг|он поднял|свой|фонарь|и|её|он направил|луч|луч|света||сосредоточенный|который|он осветил|лицо|лицо|Люси|Люси|нам|он позволил||увидеть|что|её|губы|они были|покрасневшими|от|свежей|кровь||которая|она текла|стекала|с|её|подбородок|и|запятнавший|белизну|белизна|непорочная|в|её|платье|погребальное Van Helsing raised his lantern and directed it; the concentrated beam of light that illuminated Lucy's face allowed us to see that her lips were stained with fresh blood, which had dripped from her chin and soiled the immaculate whiteness of her burial gown. Ван Хельсинг поднял свой фонарь и направил его; сосредоточенный луч света, который осветил лицо Люси, позволил нам увидеть, что ее губы были окрашены свежей кровью, которая стекала с ее подбородка и запятнала безупречную белизну ее погребального платья. L'horreur nous fit frissonner. The horror|us|it made|to shiver |нам|он заставил|дрожать The horror made us shudder. Ужас заставил нас вздрогнуть. Je voyais, aux tremblements de la lumière, que même les nerfs d'acier de Van Helsing étaient ébranlés. ||||||||||||||||sacudidos I|I was seeing|at the|tremors|of|the|light|that|even|the|nerves|of steel|of|Van|Helsing|they were|shaken я|видел|в|дрожаниях|света|что|свет|что|даже|нервы|нервы|из стали|Ван||Хельсинга|были|потрясены I could see, from the trembling of the light, that even Van Helsing's steel nerves were shaken. Я видел по дрожанию света, что даже стальные нервы Ван Хельсинга были потрясены. Arthur était à côté de moi, et si je n'avais pas pris son bras pour le soutenir, il se serait écroulé. ||||||||||||||||||||ecroulado Arthur|he was|at|side|of|me|and|if|I|I had not|not|taken|his|arm|to|him|to support|he|himself|he would be|collapsed Артур|был|рядом с|боком|меня|меня|и|если|я|не имел|не|взял|его|руку|чтобы|его|поддержать|он|себя|бы|рухнул Arthur was beside me, and if I hadn't taken his arm to support him, he would have collapsed. Артур был рядом со мной, и если бы я не взял его за руку, чтобы поддержать, он бы упал. Quand Lucy nous vit - j'appelle Lucy la chose qui était devant nous parce qu'elle avait pris sa forme - elle recula avec un grognement furieux, semblable au feulement d'un chat pris par surprise; puis ses yeux nous balayèrent. ||||||||||||||||||||||||||fuego|||||||||| When|Lucy|us|she saw|I call|Lucy|the|thing|that|she was|in front of|us|because|that she|she had|taken|her|form|she|she recoiled|with|a|growl|furious|similar|to the|hissing|of a|cat|caught|by|surprise|then|her|eyes|us|they swept когда|Люси|нас|увидела|я называю|Люси|то|существо|которое|было|перед|нами|||имела|приняла|свою|форму|она|отступила|с|громким|рычанием|яростным|похожим|на|шипение|кошки|кота|пойманного|на|неожиданность|затем|ее|глаза|нас|пронзили When Lucy saw us - I call Lucy the thing that was in front of us because it had taken her form - she recoiled with a furious growl, similar to the hiss of a cat caught by surprise; then her eyes swept over us. Когда Люси увидела нас - я называю Люси тем, что было перед нами, потому что она приняла свою форму - она отступила с яростным рычанием, похожим на шипение кошки, пойманной врасплох; затем ее глаза обвели нас. Les yeux de Lucy par leur forme et leur couleur; mais des yeux impurs et pleins du feu de l'enfer, à la place des orbes purs et gracieux que nous connaissions. |||||||||||||impuros|||||||||||órbitas|||||| The|eyes|of|Lucy|by|their|shape|and|their|color|but|some|eyes|impure|and|full|of the|fire|of|hell|in|the|place|of the|orbs|pure|and|graceful|that|we|we knew глаза|глаза|Люси|Люси|по|своей|форме|и|своей|цвету|но|глаза||нечистые|и|полные|огня|огонь|ада||вместо|тех|мест|орбиты|орбиты|чистые|и|грациозные|которые|мы|знали Lucy's eyes by their shape and color; but impure eyes full of the fire of hell, instead of the pure and graceful orbs we knew. Глаза Люси по своей форме и цвету; но это были нечистые глаза, полные адского огня, вместо тех чистых и грациозных орбит, которые мы знали. A ce moment les vestiges de mon amour se muèrent en haine et en aversion ; si elle avait dû être tuée à cet instant, je l'eusse fait avec un plaisir sauvage. |||||||||se convirtieron||||||||||||||||lo||||| At|this|moment|the|remnants|of|my|love|themselves|they transformed|into|hatred|and|in|aversion|if|she|she had|to be||killed|at|that|moment|I|I would have|done|with|a|pleasure|wild в|этот|момент|остатки|остатки|моей|моей|любви|себя|превратились|в|ненависть|и|в|отвращение|если|она|имела|должна была|быть|убитой|в|этот|момент|я||сделал|с|удовольствием|удовольствием|диким At that moment, the remnants of my love turned into hatred and aversion; if she had to be killed at that instant, I would have done it with wild pleasure. В этот момент остатки моей любви превратились в ненависть и отвращение; если бы она должна была быть убита в этот миг, я бы сделал это с дикой радостью. Comme elle nous regardait, ses yeux brillèrent d'une lueur maudite, et le visage s'éclaira d'un sourire sensuel. As|she|us|she was looking|her|eyes|they shone|with a|glow|cursed|and|the|face|it lit up|with a|smile|sensual как|она|нас|смотрела|её|глаза|засветились|с|светом|проклятым|и|лицо|лицо|осветилось|с|улыбкой|чувственной As she looked at us, her eyes shone with a cursed light, and her face lit up with a sensual smile. Когда она на нас смотрела, её глаза засияли проклятым светом, а лицо озарилось чувственной улыбкой. Oh Dieu, comme cela me fit frissonner ! Oh|God|how|it|to me|it made|to shiver о|Боже|как|это|мне|заставило|вздрогнуть Oh God, how that made me shiver! О Боже, как это заставило меня вздрогнуть! Avec un mouvement brutal, elle jeta au sol, sans pitié, comme un démon, l'enfant que jusqu'ici elle avait tenu vigoureusement contre sa poitrine, et se mit à gronder comme un chien qui protège un os. With|a|movement|brutal|she|she threw|to the|ground|without|pity|like|a|demon|the child|that|until then|she|she had|held|vigorously|against|her|chest|and|herself|she began|to|to growl|like|a|dog|that|protects|a|bone с|движением|движением|резким|она|бросила|на|землю|без|жалости|как|демон|демон|ребенка|которого|до сих пор|она|держала|держала|крепко|к|своей|груди|и|себя|приняла|на|рычать|как|собака|собака|который|защищает|кость|кость With a brutal movement, she threw the child to the ground, mercilessly, like a demon, the child she had been holding tightly against her chest until then, and began to growl like a dog protecting a bone. С резким движением она безжалостно швырнула на землю, как демон, ребенка, которого до этого крепко держала у себя на груди, и начала рычать, как собака, защищающая кость. L'enfant, gisant, émit une plainte aiguë. The child|lying|it emitted|a|moan|high-pitched ребенок|лежащий|издал|одно|жалоба|резкая The child, lying there, let out a sharp cry. Ребёнок, лежа, издал пронзительный стон. Il y avait dans les gestes de Lucy une insensibilité qui arracha un soupir à Arthur; quand elle s'avança vers lui, les bras grands ouverts, un sourire impudique aux lèvres, il tomba en arrière et se cacha le visage dans les mains. |||||||||||||||||||||||||||impúdico|||||||||||||| He|there|he had|in|the|gestures|of|Lucy|a|insensitivity|which|it tore|a|sigh|to|Arthur|when|she|she advanced|towards|him|the|arms|wide|open|a|smile|shameless|on the|lips|he|he fell|in|back|and|himself|he hid|the|face|in|the|hands он|там|имел|в|жестах||Люси||одна|нечувствительность|которая|вырвала|один|вздох|от|Артура|когда|она|подошла|к|нему|с|руками|широко|открытыми|одна|улыбка|непристойная|на|губах|он|упал|на|спину|и|себе|спрятал|лицо|лицо|в|руки|руки There was in Lucy's gestures an insensitivity that drew a sigh from Arthur; when she approached him, arms wide open, an impudent smile on her lips, he fell back and hid his face in his hands. В жестах Люси была такая безразличие, что это вызвало вздох у Артура; когда она подошла к нему с широко раскрытыми руками и непристойной улыбкой на губах, он отступил назад и закрыл лицо руками. Elle continua à avancer, cependant, et dit avec une grâce langoureuse, voluptueuse : « Viens à moi, Arthur. She|she continued|to|to advance|however|and|she said|with|a|grace|languorous|voluptuous|Come|to|me|Arthur она|продолжила|к|двигаться|однако|и|сказала|с|одной|грацией|томной|чувственной|приходи|к|мне|Артур She continued to advance, however, and said with a languorous, voluptuous grace: "Come to me, Arthur. Тем не менее, она продолжала приближаться и с томной, чувственной грацией сказала: «Подойди ко мне, Артур. Laisse les autres et viens à moi. Leave|the|others|and|come|to|me оставь|других|других|и|приходи|к|мне Leave the others and come to me." Оставь других и подойди ко мне. Mes bras ont faim de toi. My|arms|they have|hunger|of|you мои|руки|имеют|голод|по|тебе My arms are hungry for you. Мои руки голодны по тебе. Viens, et nous pourrons nous reposer tous les deux. Come|and|we|we will be able to|ourselves|to rest|all|the|two приходи|и|нам|сможем|нам|отдохнуть|все|оба| Come, and we can rest together. Приходи, и мы сможем отдохнуть вдвоем. Viens, mon mari, viens ! Come|my|husband|come приходи|мой|муж|приходи Come, my husband, come! Приходи, мой муж, приходи! » Il y avait quelque chose de diabolique dans la douceur de son intonation - quelque chose qui rappelait le tintement du verre que l'on heurte - qui pénétrait l'âme de ceux qui l'écoutaient, même quand les paroles ne leur étaient pas adressées. It|there|there was|some|thing|of|diabolical|in|the|sweetness|of|his|intonation|something|thing|that|it reminded|the|tinkling|of the|glass|that|one|we hit|which|it penetrated|the soul|of|those|who|they were listening to it|even|when|the|words|not|to them|they were|not|addressed он|там|было|что-то|вещь|в|дьявольское|в|мягкость||в|его|интонации|что-то|вещь|которая|напоминала|звук|звон|стекло||которое|его|ударяет|которая|проникала|душу|в|тех|кто|слушали|даже|когда|слова|не|не|им|были|не|адресованы There was something diabolical in the sweetness of her intonation - something that reminded one of the chime of glass being struck - that penetrated the souls of those who listened, even when the words were not addressed to them. » В ее интонации было что-то дьявольское - что-то, что напоминало звон стекла, когда его ударяют - что пронизывало душу тех, кто ее слушал, даже когда слова не были адресованы им. Quant à Arthur, il paraissait envouté; retirant les mains de son visage, il ouvrit grand les bras. |||||embelesado||||||||||| As for|to|Arthur|he|he seemed|enchanted|removing|the|hands|from|his|face|he|he opened|wide|the|arms что касается|к|Артуру|он|казался|очарованным|убирая|руки||с|своего|лица|он|открыл|широко|руки| As for Arthur, he seemed enchanted; removing his hands from his face, he opened his arms wide. Что касается Артура, он казался очарованным; убрав руки с лица, он широко открыл объятия. Elle bondissait vers lui, quand Van Helsing s'interposa en brandissant son petit crucifix d'or. |||||||||brandando|||| She|she was leaping|towards|him|when|Van|Helsing|he intervened|by|brandishing|his|small|crucifix|of gold она|прыгала|к|нему|когда|Ван|Хельсинг|встал на пути|с|держа|свой|маленький|крестик|из золота She leaped towards him, when Van Helsing intervened, brandishing his small gold crucifix. Она прыгнула к нему, когда Ван Хельсинг встал между ними, держа свой маленький золотой крестик. Elle recula à sa vue, et, avec un visage soudain déformé par la rage, elle fit mine de passer outre pour entrer dans la tombe. ||||||||||||||||gesto|||||||| She|she stepped back|at|her|sight|and|with|a|face|suddenly|distorted|by|the|rage|she|she made|a gesture|to|pass|over|to|enter|in|the|tomb она|отступила|при|его|виде|и|с|лицом|лицом|внезапно|искаженным|от|ярости|ярости|она|сделала|вид|чтобы|пройти|мимо|чтобы|войти|в|могилу| She recoiled at the sight of him, and with a face suddenly twisted by rage, she pretended to push past to enter the tomb. Она отступила при его виде, и, с лицом, внезапно искаженным яростью, сделала вид, что собирается пройти мимо, чтобы войти в могилу. A un pas ou deux de la porte, cependant, elle s'arrêta, bloquée par une force irrésistible. At|a|step|or|two|from|the|door|however|she|she stopped|blocked|by|a|force|irresistible на|один|шаг|или|два|от|двери|двери|однако|она|остановилась|заблокированной|от|силы|силы|неотразимой A step or two from the door, however, she stopped, blocked by an irresistible force. Однако, в шаге или двух от двери, она остановилась, заблокированная неотразимой силой. Et elle se tourna, son visage brillamment éclairé par l'éclat de la lune ainsi que par la lampe, que Van Helsing, ayant recouvré ses nerfs d'acier, tenait maintenant sans trembler. And|she|herself|she turned|her|face|brilliantly|lit|by|the glow|of|the|moon|as|as|by|the|lamp|which|Van|Helsing|having|regained|his|nerves|of steel|he held|now|without|trembling и|она|себя|повернулась|её|лицо|ярко|освещенное|светом|сияние|луны|и|||которую|||||Ван|Хельсинг|имея|восстановленные|свои|нервы|из стали|держал|теперь|без|дрожания And she turned, her face brilliantly illuminated by the glow of the moon as well as by the lamp, which Van Helsing, having regained his steel nerves, now held without trembling. И она повернулась, ее лицо ярко освещено светом луны, а также лампой, которую Ван Хельсинг, восстановив свои стальные нервы, теперь держал без дрожи. Je n'ai jamais vu une telle expression de malice déconcertée sur un visage ; et je pense qu'aucun mortel n'en verra jamais plus de semblable. I|I have|ever|seen|a|such|expression|of|malice|disconcerted|on|a|face|and|I|I think|that no|mortal|of it|we will see|ever|more|of|similar я|не имею|никогда|видел|такую|выражение|выражение|злобной|злобы|растерянной|на|лице|лице|и|я|думаю|что ни один|смертный|не|увидит|никогда|больше|подобное|подобное I have never seen such an expression of disconcerted malice on a face; and I think no mortal will ever see a similar one again. Я никогда не видел такого выражения сбитой с толку злобы на лице; и я думаю, что ни один смертный больше никогда не увидит ничего подобного. Le joli teint devint livide, les yeux parurent lancer des éclairs infernaux, les rides creusées par le froncement des sourcils rappelèrent les queues des serpents de Méduse, et la charmante bouche tachée de sang s'ouvrit en un carré béant, semblable au trou des masques de théâtre Grec ou Japonais. |||||||||||||arrugas||||fruncimiento||cejas|recordaron|||||||||||||||||||||||||||| The|pretty|complexion|it became|livid|the|eyes|they seemed|to cast|some|flashes|infernal|the|wrinkles|carved|by|the|frowning|of|eyebrows|they reminded|the|tails|of|snakes|of|Medusa|and|the|charming|mouth|stained|with|blood|it opened|in|a|square|gaping|similar|to the|hole|of|masks|of|theater|Greek|or|Japanese красивый|красивый|цвет лица|стал|мертвенно-бледным|глаза|глаза|показались|метать|молнии|молнии|адские|морщины|морщины|вырытые|от|нахмуривание|нахмуривание|бровей|брови|напомнили|хвосты|хвосты|змей|змеи|Медузы|Медуза|и|очаровательная|очаровательная|рот|запятнанный|кровью|кровь|открылась|в|квадрат|квадрат|зияющий|подобный|к|отверстию|масок|маски|театра|театр|греческий|или|японский The pretty complexion turned livid, the eyes seemed to shoot infernal sparks, the wrinkles carved by the frowning brows resembled the tails of Medusa's snakes, and the charming blood-stained mouth opened in a gaping square, similar to the holes of Greek or Japanese theater masks. Прекрасный цвет лица стал мертвенно-бледным, глаза, казалось, метали адские молнии, морщины, вырытые нахмуренными бровями, напоминали хвосты змей Медузы, а очаровательные губы, запятнанные кровью, открылись в зияющем квадрате, подобно отверстиям театральных масок греков или японцев. Si un visage a jamais exprimé la mort - si un regard pouvait tuer - nous le vîmes à cet instant. If|a|face|it has|ever|expressed|the|death|if|a|gaze|it could|kill|we|it|we saw|at|that|moment если|лицо|лицо|имеет|когда-либо|выражало|смерть|смерть|если|взгляд|взгляд|мог|убивать|мы|его|увидели|в|этот|момент If a face ever expressed death - if a glance could kill - we saw it at that moment. Если когда-либо лицо выражало смерть - если взгляд мог убивать - мы увидели это в тот момент. Ainsi, pendant trente secondes, qui semblèrent une éternité, elle demeura entre le crucifix brandi et le scellement sacré de la porte. ||||||||||||||||sellado|||| Thus|for|thirty|seconds|which|they seemed|a|eternity|she|she remained|between|the|crucifix|held up|and|the|sealing|sacred|of|the|door так|в течение|тридцати|секунд|которые|показались|вечностью||она|осталась|между|распятым|крестом|поднятым|и|священным|печатью|священной|на|| Thus, for thirty seconds, which seemed like an eternity, she remained between the raised crucifix and the sacred sealing of the door. Таким образом, в течение тридцати секунд, которые показались вечностью, она оставалась между поднятым распятием и священной печатью двери. Van Helsing brisa le silence et demanda à Arthur : « Répondez-moi, mon ami. Van|Helsing|he broke|the|silence|and|he asked|to|Arthur|||my|friend Ван|Хельсинг|нарушил|тишину||и|спросил|у|Артура|||мой|друг Van Helsing broke the silence and asked Arthur: "Answer me, my friend. Ван Хельсинг нарушил тишину и спросил Артура: «Ответьте мне, мой друг. Dois-je accomplir mon oeuvre ? ||to accomplish|my|work ||выполнить|мой|труд Should I carry out my work? Должен ли я выполнить свое дело? » Arthur tomba à genoux, et, sa face dans les mains, il répondit : « Faites comme vous voulez, mon ami, comme vous voulez. Arthur|he fell|to|knees|and|his|face|in|the|hands|he|he replied|Do|as|you|you want|my|friend|as|you|you want Артур|упал|на|колени|и|его|лицо|в|руках||он|ответил|делайте|как|вы|хотите|мой|друг|как|вы|хотите " Arthur fell to his knees, and with his face in his hands, he replied: "Do as you wish, my friend, as you wish. » Артур упал на колени и, закрыв лицо руками, ответил: «Делайте, как хотите, мой друг, как хотите. Une pareille horreur ne peut continuer à exister », et il défaillit. ||||||||||falló A|such|horror|not|it can|to continue|to|to exist|and|he|he fainted такая|подобная|ужас|не|может|продолжать|инфинитивный союз|существовать|и|он|упал в обморок Such horror cannot continue to exist," and he fainted. Такое ужасное не может продолжать существовать», и он упал в обморок. Quincey et moi nous élançâmes simultanément vers lui pour le soutenir par les bras. ||||nos lanzamos||||||||| Quincey|and|me|we|we rushed|simultaneously|towards|him|to|him|to support|by|the|arms Куинси|и|я|мы|бросились|одновременно|к|нему|чтобы|его|поддержать|за|руки| Quincey and I rushed towards him simultaneously to support him by the arms. Куинси и я одновременно бросились к нему, чтобы поддержать его под руками. Nous pûmes entendre le cliquetis de la lanterne qui s'éteignait quand Van Helsing la posa. ||||clic clac|||||se apagaba||||| We|we could|to hear|the|clinking|of|the|lantern|which|it was extinguishing|when|Van|Helsing|it|he placed мы|смогли|услышать|звук|щелчок|от|фонарь||который|гас|когда|Ван|Хельсинг|его|положил We could hear the clinking of the lantern going out when Van Helsing set it down. Мы смогли услышать щелчок фонаря, который гас, когда Ван Хельсинг его положил. S'approchant de la tombe, il commença à retirer des fentes certains des emblèmes sacrés qu'il y avait déposés. |||||||||fendas|||emblemas||||| Approaching|of|the|grave|he|he began|to|to remove|some|slits|some|of the|emblems|sacred|that he|there|he had|placed подходя|к|могила||он|начал|инфинитивный союз|снимать|некоторые|щели|некоторые|из|символы|священные|которые он|туда|положил| Approaching the grave, he began to remove some of the sacred emblems he had placed there from the crevices. Подходя к могиле, он начал извлекать из щелей некоторые из священных символов, которые он там оставил. Nous fûmes tous pétrifiés d'horreur lorsque nous vîmes, tandis qu'il se reculait, la femme, dont le corps était à l'instant aussi solide que le nôtre, passer à travers un interstice dont l'épaisseur ne dépassait celle de la lame d'un couteau. мы|были|все|окаменевшие|от ужаса|когда|мы|увидели|пока|он|себя|отступал|женщина||чье|тело|тело|было|в|момент|также|твердым|как|наше|наше|проходить|через|щель|интерstice||чья|толщина|не|превышала|ту|из|лезвия|лезвие|| We were all petrified with horror when we saw, as he stepped back, the woman, whose body was at that moment as solid as ours, pass through a gap no thicker than the blade of a knife. Мы все были поражены ужасом, когда увидели, как женщина, чье тело в этот момент было таким же твердым, как и наше, прошла через щель, толщина которой не превышала лезвия ножа. Nous ressentîmes tous un immense soulagement quand nous vîmes le Professeur replacer calmement les lanières d'enduit sur les bords de la porte. |||||relief|||saw||||calm||||||||| мы|почувствовали|все|огромное|огромное|облегчение|когда|мы|увидели|Профессор|профессор|снова ставить|спокойно|лямки|лямки|штукатурки|на|края|края||| We all felt an immense relief when we saw the Professor calmly replace the strips of plaster around the edges of the door. Мы все ощутили огромное облегчение, когда увидели, как Профессор спокойно снова положил полоски материала на края двери.

Quand cela fut fait, il souleva l'enfant et dit : « Venez maintenant, mes amis; nous ne pouvons pas en faire davantage avant demain. когда|это|было|сделано|он|поднял|ребенка|и|сказал|приходите|сейчас|мои|друзья|мы|не|можем|не|это|делать|больше|до|завтра When that was done, he lifted the child and said: "Come now, my friends; we cannot do any more until tomorrow. Когда это было сделано, он поднял ребенка и сказал: «Теперь идите, друзья; мы не можем сделать больше до завтра. Il y a un enterrement à midi, et nous devrons tous nous retrouver peu après. это|есть|есть|похороны|похороны|в|полдень|и|мы|должны будем|все|нам|встретиться|вскоре|после There is a funeral at noon, and we will all have to meet shortly after." В полдень будет похороны, и мы все должны будем собраться вскоре после. Les amis du mort seront tous partis vers deux heures, et quand le sacristain verrouillera la grille, nous nous laisserons enfermer. ||||||||||||||verrará|||||| The|friends|of the|dead|they will be|all|left|around|two|hours|and|when|the|sacristan|he will lock|the|gate|we|ourselves|we will let|to be locked in друзья|друзья|мертвого|мертвый|будут|все|уехавшие|около|двух|часов|и|когда|сакристий|сакристий|заперет|решетку|решетка|мы|себя|оставим|запертым The friends of the deceased will all have left by two o'clock, and when the sacristan locks the gate, we will let ourselves be locked in. Друзья покойного все уйдут около двух часов, и когда церковный служитель заперет ворота, мы позволим себе запереться. Alors il y aura fort à faire; mais pas comme cette nuit. So|it|there|there will be|much|to|to do|but|not|like|this|night тогда|это|там|будет|много|нужно|делать|но|не|как|эта|ночь Then there will be a lot to do; but not like tonight. Тогда будет много дел; но не так, как этой ночью. Quant au petit, il n'a pas grand mal, et d'ici demain soir il ira parfaitement bien. As for|to the|little one|he|he has|not|much|harm|and|by|tomorrow|evening|he|he will go|perfectly|well что касается|к|малышу|он|не имеет|не|большого|вреда|и|до|завтра|вечера|он|будет|совершенно|здоров As for the little one, he is not badly off, and by tomorrow evening he will be perfectly fine. Что касается малыша, то с ним не так уж плохо, и к завтрашнему вечеру он будет в полном порядке. Nous le laisserons à un endroit où la police le trouvera, comme l'autre nuit, et ensuite, à la maison. We|him|we will leave|at|a|place|where|the|police|him|it will find|like|the other|night|and|then|at|the|home мы|его|оставим|в|месте|место|где|полиция|полиция|его|найдет|как|прошлой|ночью|и|затем|в|доме|дом We will leave him in a place where the police will find him, like the other night, and then, back home. Мы оставим его в месте, где полиция его найдет, как в другую ночь, а затем, домой. » S'approchant d'Arthur, il ajouta : « Ami Arthur, vous avez été mis à rude épreuve, mais après, quand vous regarderez en arrière, vous vous rendrez compte que cela était nécessaire. Approaching|of Arthur|he|he added|Friend|Arthur|you|you have|been|put|to|hard|trial|but|after|when|you|you will look|in|back|you||you will realize|account|that|it|it was|necessary приближаясь|к Артуру|он|добавил|друг|Артур|вы|вы имеете|были|поставлены|в|жесткое|испытание|но|потом|когда|вы|посмотрите|в|назад|вы|себя|поймете|счет|что|это|было|необходимо " Approaching Arthur, he added: "Dear Arthur, you have been put to the test, but later, when you look back, you will realize that it was necessary. Подходя к Артуру, он добавил: «Дорогой Артур, вы были подвергнуты суровым испытаниям, но потом, когда вы оглянетесь назад, вы поймете, что это было необходимо. Vous vous trouvez pour le moment dans des eaux amères, mon enfant. You|yourself|you find|for|the|moment|in|some|waters|bitter|my|child вы|себя|находите|на|данный|момент|в|каких-то|водах|горьких|мой|ребенок For the moment, you find yourself in bitter waters, my child. Вы сейчас находитесь в горьких водах, мой ребенок. A cette heure, demain, vous en aurez fini, s'il plaît à Dieu, et vous goûterez des eaux plus douces; aussi, ne vous désolez pas trop. ||||||||||||||gustarán||||||||desesperen|| At|this|hour|tomorrow|you|it|you will have|finished|if it|it pleases|to|God|and|you|you will taste|some|waters|more|sweet|so|not|you|you despair|not|too much в|этот|час|завтра|вы|это|вы закончите|закончили|если|угодно|к|Богу|и|вы|вы вкусите|каких-то|вод|более|сладких|также|не|себя|огорчайте|не|слишком At this time tomorrow, you will be done, God willing, and you will taste sweeter waters; so, do not despair too much. В это время завтра вы закончите, если угодно Богу, и вы вкусите более сладкие воды; так что не отчаивайтесь слишком сильно. Mais jusque là, je ne vous demanderai pas de me pardonner. But|until|then|I|not|you|I will ask|not|to|me|to forgive но|до|туда|я|не|вас|попрошу|не|о|мне|простить But until then, I will not ask you to forgive me. Но до тех пор я не попрошу вас меня простить. » Arthur et Quincey revinrent à la maison avec moi, et nous essayâmes de nous remonter le moral en chemin. Arthur|and|Quincey|we returned|to|the|home|with|me|and|we|we tried|to|ourselves|to lift|the|spirits|on|the way Артур|и|Куинси|вернулись|в|дом|дом|с|мной|и|мы|попытались||себя|поднять||мораль|в|пути Arthur and Quincey returned home with me, and we tried to lift our spirits on the way. » Артур и Куинси вернулись домой со мной, и мы пытались поднять себе настроение по дороге. Nous avions laissé l'enfant en sécurité, et nous nous sentions fatigués; aussi nous nous abandonnâmes à un sommeil plus ou moins réparateur. ||||||||||||||abandonamos||||||| We|we had|left|the child|in|safety|and|we|ourselves|we felt|tired|so|we|ourselves|we surrendered|to|a|sleep|more|or|less|restorative мы|имели|оставили|ребенка|в|безопасности|и|мы|себя|чувствовали|уставшими|также|мы|себя|предали|||сон|более|или|менее|восстанавливающий We had left the child safe, and we felt tired; so we surrendered to a more or less restorative sleep. Мы оставили ребенка в безопасности и чувствовали себя уставшими; поэтому мы предались более или менее восстанавливающему сну. 29 septembre, nuit Un peu avant midi, tous les trois - Arthur, Quincey Morris et moi - nous allâmes chercher le Professeur. September|night|A|little|before|noon|all|the|three|Arthur|Quincey|Morris|and|me|we|we went|to look for|the|Professor сентября|ночь|немного|перед|до|полудня|все||трое|Артур|Куинси|Моррис|и|я|мы|пошли|искать||профессора September 29, night A little before midnight, the three of us - Arthur, Quincey Morris, and I - went to fetch the Professor. 29 сентября, ночь Накануне полудня мы все трое - Артур, Куинси Моррис и я - пошли за профессором. Il était étrange de noter que, par un accord tacite, nous étions tous vêtus de noir. It|it was|strange|to|to note|that|by|a|agreement|tacit|we|we were|all|dressed|in|black это|было|странно||заметить|что|по||соглашению|молчаливому|мы|были|все|одеты|в|черный It was strange to note that, by a tacit agreement, we were all dressed in black. Было странно заметить, что по молчаливому соглашению мы все были одеты в черное. Bien sûr, Arthur portait le noir parce qu'il est en grand deuil, mais les autres en firent de même par instinct. Well|sure|Arthur|he was wearing|the|black|because|that he|he is|in|deep|mourning|but|the|others|it|they did|of|the same|by|instinct хорошо|уверенно|Артур|носил|черное|черное|потому|что он|есть|в|большом|трауре|но|другие|другие|в|сделали|по|тому же|по|инстинкту Of course, Arthur wore black because he was in deep mourning, but the others did so instinctively. Конечно, Артур носил черное, потому что он в большом трауре, но остальные сделали то же самое инстинктивно. Nous nous rendîmes au cimetière vers 13h30, et rodâmes dans les parages, un peu dérobés à la vue, de sorte que lorsque les fossoyeurs eurent terminé leur tâche, et que le sacristain, certain que tout le monde était parti, eut verrouillé la grille, nous fûmes maîtres des lieux. ||||||||rodamos|||||||||||||||sepultureros|||||||||||||||||||||||| We|ourselves|we went|to the|cemetery|around|130 PM|and|we roamed|in|the|surroundings|a|little|hidden|from|the|sight|of|so|that|when|the|gravediggers|they had|finished|their|task|and|that|the|sacristan|certain|that|all|the|world|it was|gone|he had|locked|the|gate|we|we were|masters|of the|places мы|себя|направились|к|кладбищу|около|1330|и|бродили|в|окрестностях|окрестностях|немного|немного|скрытые|от|взгляда|взгляда|так|что|когда||могильщики|могильщики|они закончили|закончили|свою|работу|и|когда|церковный|сакристий|уверенный|что|все|мир|мир|был|ушел|он запер|запер|решетку|решетку|мы|мы стали|хозяевами|мест|мест We made our way to the cemetery around 1:30 PM, and lingered in the vicinity, somewhat hidden from view, so that when the gravediggers had finished their task, and the sacristan, certain that everyone had left, locked the gate, we were masters of the place. Мы прибыли на кладбище около 13:30 и немного скрылись от глаз, так что, когда могильщики закончили свою работу, и священник, убедившись, что все ушли, запер ворота, мы стали хозяевами места. Van Helsing, au lieu de son petit sac noir, portait avec lui un grand sac de cuir, semblable à un sac de cricket, qui pesait manifestement un poids considérable. ||||||||||||||||||||||cricket|||||| Van|Helsing|instead of|place|of|his|small|bag|black|he was carrying|with|him|a|large|bag|of|leather|similar|to|a|bag|of|cricket|which|it weighed|obviously|a|weight|considerable Ван|Хельсинг|вместо|места|из|своей|маленькой|сумки|черной|носил|с|собой|большой|большой|сумка|из|кожи|похожая|на|сумку|сумку|из|крикета|который|весила|явно|вес|вес|значительный Van Helsing, instead of his small black bag, carried with him a large leather bag, similar to a cricket bag, which evidently weighed a considerable amount. Ван Хельсинг, вместо своей маленькой черной сумки, принёс с собой большую кожаную сумку, похожую на сумку для крикета, которая явно весила значительный вес. Quand nous fumes seuls et que nous entendîmes les derniers bruits de pas mourir sur la route, nous suivîmes le Professeur jusqu'à la tombe, aussi silencieusement que si on nous en eût donné l'ordre. ||estuvimos||||||||||||||||||||||||||||||| When|we|we were|alone|and|that|we|we heard|the|last|sounds|of|footsteps|to die|on|the|road|we|we followed|the|Professor|to|the|grave|as|silently|as|if|we|ourselves|it|we had|given|the order когда|мы|мы стали|одни|и|когда|мы|услышали|последние|последние|звуки|шагов|шагов|умирать|на|дороге|дороге|мы|последовали|профессору|профессору|до|могилы|могилы|так|тихо|как|если|нам|нам|это|было бы|дано|приказ When we were alone and heard the last footsteps fade away on the road, we followed the Professor to the grave, as silently as if we had been ordered to do so. Когда мы остались одни и услышали, как последние шаги затихли на дороге, мы последовали за Профессором к могиле так же тихо, как если бы нам отдали приказ. Il déverrouilla la porte, et nous entrâmes, la refermant derrière nous. |desbloqueó||||||||| It|he unlocked|the|door|and|us|we entered|it|closing|behind|us он|отпер|дверь|дверь|и|нам|вошли|её|закрывая|за|нами He unlocked the door, and we entered, closing it behind us. Он открыл дверь, и мы вошли, закрыв её за собой. Puis il sortit de son sac la lanterne, qu'il alluma, ainsi que deux chandelles de cire, qu'il fixa avec un peu de cire chaude sur le dessus d'autres cercueils, afin que nous puissions bénéficier d'une lumière suffisante pour notre travail. ||||||||||||||||||||||||||||cofres||||||||||| Then|he|he took out|from|his|bag|the|lantern|which he|he lit|as|as|two|candles|of|wax|which he|he fixed|with|a|little|of|wax|hot|on|the|top|other|coffins|so that|that|we|we could|benefit|of a|light|sufficient|for|our|work затем|он|вытащил|из|своего|рюкзака|фонарь|фонарь|который он|зажег|также|как|две|свечи|из|воска|которые он|прикрепил|с|немного|немного|из|воска|горячей|на|верх|верх|других|гробов|чтобы|чтобы|нам|могли|получить|достаточного|света|достаточного|для|нашей|работы Then he took the lantern out of his bag, lit it, as well as two wax candles, which he fixed with a bit of hot wax on top of other coffins, so that we could have enough light for our work. Затем он достал из своей сумки фонарь, который зажег, а также две восковые свечи, которые прикрепил с помощью немного горячего воска на крышках других гробов, чтобы у нас была достаточная свет для нашей работы. Quand nous soulevâmes à nouveau le couvercle du cercueil de Lucy, nous regardâmes tous - Arthur tremblant comme une feuille - et nous vîmes que le corps était là, étendu dans toute sa beauté funèbre. When|we|we lifted|to|again|the|lid|of the|coffin|of|Lucy|we|we looked|all|Arthur|trembling|like|a|leaf|and|we|we saw|that|the|body|it was|there|lying|in|all|its|beauty|funereal когда|мы|подняли|на|снова|крышку|крышку|из|гроба|Люси|Люси|мы|посмотрели|все|Артур|дрожащий|как|лист|лист|и|мы|увидели|что|тело|тело|было|там|лежащее|в|всей|своей|красоте|мрачной When we lifted the lid of Lucy's coffin again, we all looked - Arthur trembling like a leaf - and we saw that the body was there, lying in all its funereal beauty. Когда мы снова подняли крышку гроба Люси, мы все посмотрели - Артур дрожал как лист - и мы увидели, что тело было там, распростертое во всей своей погребальной красоте. Mais il n'y avait aucun amour dans mon coeur, rien que du dégoût pour la chose immonde qui avait pris la forme de Lucy, et non son âme. But|it|there|there was|no|love|in|my|heart|nothing|but|of|disgust|for|the|thing|vile|which|it had|taken|the|form|of|Lucy|and|not|her|soul но|он|не было|имел|никакой|любви|в|моем|сердце|ничто|кроме|отвращения|отвращения|к|вещи|вещи|отвратительной|которая|приняла|приняла|форму|форму|Люси|Люси|и|не|её|душу But there was no love in my heart, only disgust for the filthy thing that had taken the form of Lucy, and not her soul. Но в моем сердце не было никакой любви, только отвращение к той мерзости, которая приняла форму Люси, но не её душу. Je pus voir le visage d'Arthur se durcir tandis qu'il la regardait. |||||||durarse|||| I|I could|to see|the|face|of Arthur|himself|to harden|while|that he|her|he was looking at я|смог|увидеть|лицо|лицо|Артура|себя|затвердеть|пока|он|её|смотрел I could see Arthur's face harden as he looked at her. Я увидел, как лицо Артура стало жестким, когда он смотрел на нее. Il dit à Van Helsing : « Est-ce réellement le corps de Lucy, ou bien seulement un démon à sa ressemblance ? He|he said|to|Van|Helsing|||really|the|body|of|Lucy|or|rather|only|a|demon|in|its|likeness он|сказал|к|Ван|Хельсингу|есть|это|действительно|тело|тело|Люси|Люси|или|же|только|демон|демон|на|её|подобие He said to Van Helsing: "Is this really Lucy's body, or just a demon in her likeness?" Он сказал Ван Хельсингу: «Это действительно тело Люси, или это просто демон, похожий на нее? » « C'est son corps, et en même temps ce n'est pas son corps. It's|her|body|and|in|the same|time|it|it is not||her|body это есть|её|тело|и|в|то же|время|это|не есть|не|её|тело "It is her body, and at the same time it is not her body. » «Это ее тело, и в то же время это не ее тело. Mais attendez un peu, et vous la verrez telle qu'elle fut, et est encore. But|wait|a|little|and|you|her|you will see|such|as she|she was|and|she is|still но|подождите|немного|немного|и|вы|её|увидите|такой|она|была|и|есть|еще But wait a little, and you will see her as she was, and still is." Но подождите немного, и вы увидите ее такой, какой она была, и какой она все еще является. » Ce qui gisait là était une Lucy de cauchemar : les dents saillantes, la bouche sensuelle tachée de sang, qui nous faisait frissonner - l'apparence entière, charnelle et sans âme, diabolique caricature de la douce pureté de Lucy. ||||||||||||||sensual||||||||||||||||||||| What|that|it was lying|there|it was|a|Lucy|of|nightmare|the|teeth|protruding|the|mouth|sensual|stained|with|blood|which|us|it made|to shiver|the appearance|whole|carnal|and|without|soul|diabolical|caricature|of|the|sweet|purity|of|Lucy это|что|лежало|там|было|одна|Люси|из|кошмара|зубы|острые|выступающие|рот|чувственный|сексуальный|запятнанный|кровью|который|что|нам|заставляло|дрожать|внешний вид|целый|плотский|и|без|души|дьявольская|карикатура|на|сладкую|чистоту||| What lay there was a nightmare Lucy: the sharp teeth, the sensual mouth stained with blood, which made us shiver - the entire appearance, carnal and soulless, a diabolical caricature of Lucy's sweet purity. » То, что лежало там, было кошмарной Люси: острые зубы, чувственный рот, запятнанный кровью, который заставлял нас дрожать - весь ее вид, плотский и бездушный, дьявольская карикатура на сладкую чистоту Люси. Van Helsing, avec sa minutie habituelle, commença à sortir les différents objets que contenait son sac et les disposa. Van Helsing, with his usual meticulousness, began to take out the various objects contained in his bag and arranged them. Ван Хельсинг, с его привычной тщательностью, начал извлекать различные предметы из своей сумки и раскладывать их. D'abord il prit un fer à souder et du plomb à souder, puis une petite lampe à huile, qui dégagea, quand il l'alluma sur un coin de la tombe, un gaz qui s'embrasa avec une flamme bleue; ensuite, ses couteaux de chirurgien, qu'il place à portée de main; et enfin un pieu de bois, épais de deux ou trois pouces et long d'environ trois pieds. ||||||solder|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||inches||||| First, he took a soldering iron and solder, then a small oil lamp, which emitted, when he lit it in a corner of the grave, a gas that ignited with a blue flame; next, his surgical knives, which he placed within reach; and finally a wooden stake, two or three inches thick and about three feet long. Сначала он взял паяльник и свинец для пайки, затем маленькую масляную лампу, которая, когда он зажег ее на краю могилы, выделила газ, который воспламенился синим пламенем; затем его хирургические ножи, которые он положил под рукой; и, наконец, деревянный кол, толщиной в два или три дюйма и длиной около трех футов. L'une de ses extrémités avait été durcie au feu, et il était taillé en une pointe acérée. One of its ends had been hardened by fire, and it was sharpened to a point. Одна из его концов была закалена огнем, и он был заострен. Avec ce pieu venait un lourd marteau, comme on en utilise dans les caves à charbon des maisons, pour |||||||||||||sótanos||||| With|this|stake|it came|a|heavy|hammer|as|one|in it|we use|in|the|cellars|of|coal|of the|houses|to с|этим|колом|приходил|тяжелый|тяжелый|молот|как|мы|его|используем|в|угольных|подвалах|в|угле|домов|домах|чтобы With this stake came a heavy hammer, like the ones used in the coal cellars of houses, to С этим колом шёл тяжёлый молот, как тот, что используют в угольных подвалах домов, чтобы

casser les plus gros morceaux. to break|the|most|large|pieces ломать|самые|большие|крупные|куски break the largest pieces. разбивать самые крупные куски. Pour moi, les préparatifs du Docteur, pour quelque travail que ce soit, sont toujours stimulants et vivifiants, mais sur Arthur et Quincey, leur effet était plutôt consternant. ||||||||||||||estimulantes||vivificantes||||||||||consternante For|me|the|preparations|of the|Doctor|for|any|work|that|it|may be|they are|always|stimulating|and|invigorating|but|on|Arthur|and|Quincey|their|effect|it was|rather|disconcerting для|меня|приготовления|приготовления|Доктора|Доктора|для|какой-либо|работы|что|это|ни было|всегда|всегда|стимулирующие|и|оживляющие|но|на|Артура|и|Куинси|их|эффект|был|довольно|удручающий Para mí, los preparativos del Doctor, para cualquier trabajo que sea, son siempre estimulantes y revitalizantes, pero sobre Arthur y Quincey, su efecto fue más bien desconcertante. For me, the Doctor's preparations, for whatever work it may be, are always stimulating and invigorating, but for Arthur and Quincey, their effect was rather disheartening. Для меня приготовления Доктора к какому бы то ни было делу всегда вдохновляют и бодрят, но на Артура и Куинси их эффект был скорее удручающим. Toutefois, ils gardèrent tous deux leur courage, et se tinrent calmes et silencieux. |||||||||se mantuvieron||| However|they|they kept|all|two|their|courage|and|themselves|they held|calm|and|silent тем не менее|они|сохранили|все|двое|их|мужество|и|себя|держали|спокойными|и|тихими Sin embargo, ambos mantuvieron su valentía y se mantuvieron calmados y en silencio. However, both of them kept their courage and remained calm and silent. Тем не менее, они оба сохранили мужество и оставались спокойными и молчаливыми. Quand tout fut prêt, Van Helsing dit : « Avant de faire quoi que ce soit, laissez-moi vous dire ceci : cela me vient des traditions et de l'expérience des anciens et de tous ceux qui ont étudié les pouvoirs des Non-Morts. When|all|it was|ready|Van|Helsing|he said|Before|to|to do|anything|that|this|it is|let|me|you|to say|this|it|to me|it comes|from the|traditions|and|of|experience|of the|ancients|and|of|all|those|who|they have|studied|the|powers|of the|| когда|всё|было|готово|Ван|Хельсинг|сказал|перед|тем|делать|что|бы|это|было|позвольте|мне|вам|сказать|это|это|мне|приходит|из|традиций|и|из|опыта|из|древних|и|из|всех|тех|кто|имели|изучивших|силы|силы|из|| Cuando todo estuvo listo, Van Helsing dijo: «Antes de hacer algo, déjenme decirles esto: me viene de las tradiciones y de la experiencia de los antiguos y de todos aquellos que han estudiado los poderes de los No-Muertos. When everything was ready, Van Helsing said: "Before doing anything, let me tell you this: it comes from the traditions and experience of the ancients and all those who have studied the powers of the Undead. Когда всё было готово, Ван Хельсинг сказал: «Прежде чем что-либо делать, позвольте мне сказать вам следующее: это приходит ко мне из традиций и опыта древних и всех тех, кто изучал силы Нежити. Quand ils se transforment ainsi, la malédiction de l'immortalité survient avec leur métamoprhose; ils ne peuvent mourir, et doivent poursuivre leur existence d'âge en âge, ajoutant sans cesse de nouvelles victimes, et multipliant les démons sur la Terre; car tous ceux qui meurent la proie des Non-Morts deviennent Non- Morts eux-mêmes, et prédateurs à leur tour. ||||||||||||metamorfosis||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||| When|they|themselves|they transform|thus|the|curse|of|immortality|it occurs|with|their|metamorphosis|they|not|they can|to die|and|they must|to pursue|their|existence|of age|in|age|adding|without|cease|to|new|victims|and|multiplying|the|demons|on|the|Earth|for|all|those|who|they die|the|prey|of the|||they become|||themselves|same|and|predators|to|their|turn когда|они|себя|превращают|таким образом|проклятие|проклятие|на|бессмертие|наступает|с|их|метаморфозой|они|не|могут|умирать|и|должны|продолжать|своё|существование|из века|в|век|добавляя|без|остановки|новых|новых|жертв|и|умножая|демонов|демонов|на|Землю|Землю|потому что|все|те|кто|умирают|жертвой|жертвой|из|||становятся|||||и|хищниками|в|их|очередь When they transform like this, the curse of immortality comes with their metamorphosis; they cannot die, and must continue their existence from age to age, constantly adding new victims, and multiplying demons on Earth; for all those who die at the hands of the Undead become Undead themselves, and predators in turn. Когда они так трансформируются, проклятие бессмертия приходит с их метаморфозой; они не могут умереть и должны продолжать своё существование из века в век, постоянно добавляя новые жертвы и умножая демонов на Земле; потому что все, кто умирает от рук Нежити, сами становятся Нежитью и хищниками в свою очередь.

PAR_TRANS:gpt-4o-mini=196.64 PAR_CWT:AufDIxMS=10.15 PAR_TRANS:gpt-4o-mini=5.37 PAR_CWT:B7ebVoGS=8.23 en:AufDIxMS: ru:B7ebVoGS:250503 openai.2025-02-07 ai_request(all=46 err=0.00%) translation(all=90 err=0.00%) cwt(all=2042 err=11.80%)