Василиса Прекрасная Vasilisa the Beautiful Vasilisa la Bella Vasilisa la bella Vasilisa, a Bela

В некотором царстве жил-был купец. In a certain kingdom there lived a merchant. Двенадцать лет жил он в супружестве и прижил только одну дочь, Василису Прекрасную. Когда мать скончалась, девочке было восемь лет. Умирая, купчиха подозвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала:

— Слушай, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу; береги её, держи всегда при себе и никому не показывай; а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у неё совета. Покушает она и скажет тебе, чем помочь несчастью.

Затем мать поцеловала дочку и померла.

После смерти жены купец потужил, как следовало, а потом стал думать, как бы опять жениться. Он был человек хороший; за невестами дело не стало, но больше всех по нраву пришлась ему одна вдовушка. Она была уже в летах, имела своих двух дочерей, почти однолеток Василисе, — стало быть, и хозяйка, и мать опытная. Купец женился на вдовушке, но ошибся и не нашёл в ней доброй матери для своей Василисы. Василиса была первая на всё село красавица; мачеха и сёстры завидовали её красоте, мучили её всевозможными работами, чтоб она от трудов похудела, а от ветра и солнца почернела; совсем житья не было! Vasilisa was the first beauty in the whole village; her stepmother and sisters envied her beauty, tormented her with all kinds of work, so that she would lose weight from labor, and turn black from the wind and sun; there was no life at all!

Василиса всё переносила безропотно и с каждым днём всё хорошела, а между тем мачеха с дочками своими дурнели от злости несмотря на то, что они всегда сидели сложа руки, как барыни. Vasilisa bore everything without complaint and grew better every day, and meanwhile the stepmother and her daughters grew mad with anger in spite of the fact that they always sat idly by like barinas. Как же это так делалось? How did it do that? Василисе помогала её куколка. Без этого, где бы девочке сладить со всею работою! Зато Василиса сама, бывало, не съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек, и вечером, как все улягутся, она запрётся в чуланчике, где жила, и угощает её, приговаривая:

— На, куколка, покушай, моего горя послушай! Живу я в доме у батюшки, не вижу себе никакой радости; злая мачеха гонит меня с белого света. Научи ты меня, как мне быть и жить и что делать?

Куколка покушает, да потом и даёт ей советы и утешает в горе, а наутро всякую работу справляет за Василису; та только отдыхает в холодке да рвёт цветочки, а у неё уж и гряды выполоты, и капуста полита, и вода наношена, и печь вытоплена. The doll eats, and then gives her advice and consoles her in grief, and in the morning she does all the work for Vasilisa; she only rests in the cold and picks flowers, and she already has weeded ridges, and watered cabbage, and water has been applied, and the stove has been fired. Куколка ещё укажет Василисе и травку от загара. The doll will also point out to Vasilisa and grass from sunburn. Хорошо было жить ей с куколкой.

Прошло несколько лет; Василиса выросла и стала невестой. Все женихи в городе присватываются к Василисе; на мачехиных дочерей никто и не посмотрит. Мачеха злится пуще прежнего и всем женихам отвечает:

— Не выдам меньшой раньше старших! “I won’t give out the younger one before the older ones!” — а проводя женихов, побоями вымещает зло на Василисе. - and seeing off the suitors, he takes out the evil on Vasilisa with beatings.

Вот однажды купцу понадобилось уехать из дому на долгое время по торговым делам. Мачеха и перешла на житьё в другой дом, а возле этого дома был дремучий лес, а далеко в лесу на поляне стояла избушка, а в избушке жила баба-яга: никого она к себе не подпускала. The stepmother moved to live in another house, and near this house there was a dense forest, and far away in the forest in a clearing there was a hut, and in the hut the Baba Yaga lived: she did not let anyone near her. Перебравшись на новоселье, купчиха то и дело посылала за чем-нибудь в лес ненавистную ей Василису, но эта завсегда возвращалась домой благополучно: куколка указывала ей дорогу и не подпускала к избушке бабы-яги. Having moved to a housewarming party, the merchant's wife would now and then send Vasilisa, whom she hated, into the forest for something, but this one always returned home safely: the doll showed her the way and did not let Baba Yaga go to the hut of the Baba Yaga.

Пришла осень. Мачеха раздала всем трём девушкам вечерние работы: одну заставила кружева плести, другую чулки вязать, а Василису прясть. Погасила огонь во всём доме, оставила одну свечку там, где работали девушки, и сама легла спать. She put out the fire in the whole house, left one candle where the girls worked, and went to bed herself. Вот нагорело на свечке, одна из мачехиных дочерей взяла щипцы, чтоб поправить светильню, да вместо того, по приказу матери, как будто нечаянно и потушила свечку. Now the candle burned, one of the stepmother's daughters took tongs to straighten the lamp, but instead, on the orders of her mother, as if by accident, she put out the candle.

— Что теперь нам делать? — говорили девушки. — Огня нет в целом доме, а уроки наши не кончены. Надо сбегать за огнём к бабе-яге! We must run after the fire to Baba Yaga!

— Мне от булавок светло! - It’s light for me from the pins! — сказала та, что плела кружево. said the one who wove the lace. — Я не пойду.

— И я не пойду, — сказала та, что вязала чулок. “And I won’t go,” said the one who knitted the stocking. — Мне от спиц светло! - It’s light for me from the knitting needles!

— Тебе за огнём идти, — закричали обе. — Ступай к бабе-яге! — и вытолкали Василису из горницы.

Василиса пошла в свой чуланчик, поставила перед куклою приготовленный ужин и сказала:

— На, куколка, покушай да моего горя послушай: меня посылают за огнём к бабе-яге!

Куколка поела, и глаза её заблестели, как две свечки.

— Не бойся, Василисушка! — сказала она. — Ступай, куда посылают, только меня держи всегда при себе. При мне ничего не станется с тобой у бабы-яги.

Василиса собралась, положила куколку свою в карман и, перекрестившись, пошла в дремучий лес.

Идёт она и дрожит. She walks and trembles. Вдруг скачет мимо её всадник: сам белый, одет в белом, конь под ним белый, и сбруя на коне белая, — на дворе стало рассветать.

Идёт она дальше, как скачет другой всадник: сам красный, одет в красном и на красном коне, — стало всходить солнце. She goes on, as another rider gallops: he himself is red, dressed in red and on a red horse - the sun began to rise.

Василиса прошла всю ночь и весь день, только к следующему вечеру вышла на полянку, где стояла избушка яги-бабы. Vasilisa walked all night and all day, only towards the next evening she came out into the clearing where the hut of the yaga-baba stood. Василиса обомлела от ужаса и стала как вкопанная. Вдруг едет опять всадник: сам чёрный, одет во всём чёрном и на чёрном коне; подскакал к воротам бабы-яги и исчез, как сквозь землю провалился, — настала ночь. Василиса дрожала со страху, но, не зная куда бежать, оставалась на месте. Скоро послышался в лесу страшный шум: деревья трещали, сухие листья хрустели; выехала из лесу баба-яга — в ступе едет, пестом погоняет, помелом след заметает. Подъехала к воротам, остановилась и, обнюхав вокруг себя, закричала:

— Фу-фу! Русским духом пахнет! Кто здесь?

Василиса подошла к старухе со страхом и, низко поклонясь, сказала:

— Это я, бабушка! Мачехины дочери прислали меня за огнём к тебе.

— Хорошо, — сказала яга-баба, — знаю я их, поживи ты наперёд да поработай у меня, тогда и дам тебе огня!

Потом обратилась к воротам и вскрикнула:

— Эй, запоры мои крепкие, отомкнитесь; ворота мои широкие, отворитесь!

Ворота отворились, и баба-яга въехала, посвистывая, за нею вошла Василиса, а потом опять всё заперлось. Войдя в горницу, баба-яга растянулась и говорит Василисе:

— Подавай-ка сюда, что там есть в печи: я есть хочу.

Василиса начала таскать из печки да подавать яге кушанье, а кушанья настряпано было человек на десять. Всё съела, всё выпила старуха; Василисе оставила только щец немножко, краюшку хлеба да кусочек поросятины. Стала яга-баба спать ложиться и говорит:

— Когда завтра я уеду, ты смотри — двор вычисти, избу вымети, обед состряпай, бельё приготовь, да пойди в закрома, возьми четверть пшеницы и очисть её от чернушки! - When I leave tomorrow, you look - clean the yard, sweep the hut, cook dinner, prepare linen, go to the bins, take a quarter of the wheat and clean it of the black!

После такого наказу баба-яга захрапела; а Василиса поставила старухины объедки перед куклою, залилась слезами и заговорила:

— На, куколка, покушай, моего горя послушай! - On, doll, eat, listen to my grief! Тяжёлую дала мне яга-баба работу; помоги мне!

Кукла ответила:

— Не бойся, Василиса Прекрасная! Поужинай, да спать ложись; утро мудреней вечера!

Рано проснулась Василиса, а баба-яга уже встала, выглянула в окно: мелькнул белый всадник — и совсем рассвело. Баба-яга вышла на двор, свистнула — перед ней явилась ступа с пестом и помелом. Промелькнул красный всадник — взошло солнце. Баба-яга села в ступу и выехала со двора, пестом погоняет, помелом след заметает. Baba Yaga sat down in a mortar and drove out of the yard, driving with a pestle, sweeping the trail with a broom. Осталась Василиса одна, осмотрела дом бабы-яги, подивилась изобилью во всём и остановилась в раздумье: за какую работу ей прежде всего приняться. Vasilisa was left alone, looked around the house of the Baba Yaga, marveled at the abundance in everything, and stopped in thought: what kind of work should she take up first of all. Глядит, а вся работа уже сделана; куколка выбирала из пшеницы последние зёрна чернушки. Looks, and all the work has already been done; the chrysalis picked out the last grains of nigella from the wheat.

— Ах, ты, избавительница моя! — сказала Василиса куколке. — Ты от беды меня спасла.

— Тебе осталось только обед состряпать, — отвечала куколка, влезая в карман Василисы. “You only have to cook dinner,” answered the doll, slipping into Vasilisa’s pocket. — Состряпай, да и отдыхай на здоровье!

К вечеру Василиса собрала на стол и ждёт бабу-ягу. Начало смеркаться, мелькнул за воротами чёрный всадник — и совсем стемнело. It was beginning to get dark, a black rider flashed past the gate - and it was completely dark. Затрещали деревья, захрустели листья — едет баба-яга. Trees crackled, leaves crunched - Baba Yaga is coming. Василиса встретила её.

— Всё ли сделано? - Is everything done? — спрашивает яга.

— Изволь посмотреть сама, бабушка! — молвила Василиса.

Баба-яга всё осмотрела, подосадовала, что не за что рассердиться, и сказала: Baba Yaga examined everything, was annoyed that there was nothing to be angry about, and said:

— Ну, хорошо!

Потом крикнула:

— Верные мои слуги, сердечные други, смелите мою пшеницу! - My faithful servants, my hearty friends, sweep away my wheat!

Явились три пары рук, схватили пшеницу и унесли вон из глаз. Three pairs of hands came, grabbed the wheat and carried it out of sight. Баба-яга наелась, стала ложиться спать и опять дала приказ Василисе: Baba Yaga ate, began to go to bed and again gave the order to Vasilisa:

— Завтра сделай ты то же, что и нынче, да сверх того возьми из закрома мак да очисти его от земли по зёрнышку, видишь, кто-то по злобе земли в него намешал! “Tomorrow, do the same as today, and besides that, take poppy from the bin and clean it from the earth, grain by grain, you see, someone, out of the malice of the earth, mixed it into it!”

Сказала старуха, повернулась к стене и захрапела, а Василиса принялась кормить свою куколку. Куколка поела и сказала ей по-вчерашнему:

— Ложись спать; утро вечера мудренее, все будет сделано, Василисушка!

Наутро баба-яга опять уехала в ступе со двора, а Василиса с куколкой всю работу тотчас исправили. Старуха воротилась, оглядела всё и крикнула: The old woman came back, looked around, and shouted:

— Верные мои слуги, сердечные други, выжмите из маку масло! - My faithful servants, my hearty friends, squeeze oil out of poppy seeds!

Явились три пары рук, схватили мак и унесли из глаз. Баба-яга села обедать; она ест, а Василиса стоит молча.

— Что ж ты ничего не говоришь со мною? "Why aren't you talking to me?" — сказала баба-яга. — Стоишь как немая! - You stand like a dumb!

— Не смела, — отвечала Василиса, — а если позволишь, то мне хотелось бы спросить тебя кой о чем.

— Спрашивай; только не всякий вопрос к добру ведёт: много будешь знать, скоро состаришься! - Ask; only not every question leads to good: you will know a lot, you will soon grow old!

— Я хочу спросить тебя, бабушка, только о том, что видела: когда я шла к тебе, меня обогнал всадник на белом коне, сам белый и в белой одежде: кто он такой?

— Это день мой ясный, — отвечала баба-яга. “This is my clear day,” answered the Baba Yaga.

— Потом обогнал меня другой всадник на красном коне, сам красный и весь в красном одет; это кто такой?

— Это моё солнце красное! — отвечала баба-яга.

— А что значит чёрный всадник, который обогнал меня у самых твоих ворот, бабушка? “And what does the black rider who overtook me at your very gates mean, grandma?”

— Это ночь моя тёмная — всё мои слуги верные! - This is my dark night - all my faithful servants!

Василиса вспомнила о трёх парах рук и молчала. Vasilisa remembered the three pairs of hands and was silent.

— Что ж ты ещё не спрашиваешь? — молвила баба-яга.

— Будет с меня и этого; сама ж ты, бабушка, сказала, что много узнаешь — состаришься. - It will be from me and this; Well, you yourself, grandmother, said that you would learn a lot - you would grow old.

— Хорошо, — сказала баба-яга, — что ты спрашиваешь только о том, что видала за двором, а не во дворе! “It’s good,” said the Baba Yaga, “that you only ask about what you saw outside the yard, and not in the yard!” Я не люблю, чтоб у меня сор из избы выносили! I do not like to have rubbish taken out of my hut! Теперь я тебя спрошу: как успеваешь ты исполнять работу, которую я задаю тебе? Now I'll ask you: how do you manage to do the work that I'm asking you?

— Мне помогает благословение моей матери, — отвечала Василиса. “My mother’s blessing helps me,” answered Vasilisa.

— Так вот что! Убирайся же ты от меня, благословенная дочка! Get away from me, blessed daughter! Не нужно мне благословенных. I don't need the blessed.

Вытащила она Василису из горницы и вытолкала за ворота, дала ей в руки лучину и сказала: She pulled Vasilisa out of the room and pushed her out of the gate, gave her a torch in her hands and said:

— Вот тебе огонь для мачехиных дочек, возьми его; они ведь за этим тебя сюда и прислали. - Here is a fire for your stepmother's daughters, take it; That's what they sent you here for.

Бегом пустилась домой Василиса, и, наконец, к вечеру другого дня добралась до своего дома. Vasilisa ran home, and finally, by the evening of the next day, she reached her house.

Она взглянула на дом мачехи и, не видя ни в одном окне огонька, решилась идти туда со своей лучиной. She glanced at her stepmother's house and, not seeing a light in any window, decided to go there with her torch. Впервые встретили её ласково и рассказали, что с той поры, как она ушла, у них не было в доме огня: сами высечь никак не могли, а который огонь приносили от соседей — тот погасал, как только входили с ним в горницу.

— Авось твой огонь будет держаться! “Perhaps your fire will hold out!” — сказала мачеха.

Внесли огонь в горницу; а свет от него так и жжёт глаза мачехе и её дочерям! К утру совсем сожгло их в уголь; одной Василисы не тронуло. By morning they were completely burned to coal; Vasilisa alone was not touched.

Поутру Василиса заперла дом на замок, пошла в город и попросилась на житье к одной безродной старушке; живёт себе и поджидает отца. In the morning Vasilisa locked the house, went to the city and asked to live with a rootless old woman; lives for himself and waits for his father. Вот как-то говорит она старушке: One day she says to an old lady:

— Скучно мне сидеть без дела, бабушка! - I'm bored sitting around, Grandma! Сходи, купи мне льну лучшего; я хоть прясть буду. Go and buy me some better linen; at least I'll be able to spin.

Старушка купила льну хорошего; Василиса села за дело, работа так и горит у неё, и пряжа выходит ровная да тонкая, как волосок. The old woman bought good flax; Vasilisa sat down to work, the work burns with her, and the yarn comes out even and thin, like a hair. Василиса легла спать, а кукла за ночь приготовила славный стан. К концу зимы и полотно выткано, да такое тонкое, что сквозь иглу вместо нитки продеть можно. By the end of winter, the cloth was woven, so thin that it could be threaded through a needle instead of thread. Весною полотно выбелили, и Василиса говорит старухе: In the spring the canvas was bleached, and Vasilisa said to the old woman:

— Продай, бабушка, это полотно, а деньги возьми себе.

Старуха взглянула на товар и ахнула: The old woman looked at the goods and gasped:

— Нет, дитятко! Такого полотна, кроме царя, носить некому; понесу во дворец. There is no one to wear such a canvas, except for the king; I'll take it to the palace.

Пошла старуха к царским палатам да всё мимо окон похаживает. Царь увидал и спросил:

— Что тебе, старушка, надобно?

— Ваше царское величество, — отвечает старуха, — я принесла диковинный товар; никому, кроме тебя, показать не хочу. “Your royal majesty,” the old woman answers, “I brought an outlandish product; I don't want to show it to anyone but you.

Царь приказал впустить к себе старуху и как увидел полотно — удивился.

— Что хочешь за него? — спросил царь.

— Ему цены нет, царь-батюшка! Я тебе в дар его принесла.

Поблагодарил царь и отпустил старуху с подарками. The king thanked her and let the old woman go with gifts.

Стали царю из того полотна сорочки шить; вскроили, да нигде не могли найти швеи, которая взялась бы их работать. They began to sew shirts for the king from that linen; they cut them open, but nowhere could they find a seamstress who would undertake to work them. Долго искали; наконец царь позвал старуху и сказал:

— Умела ты напрясть и соткать такое полотно, умей из него и сорочки сшить. “If you knew how to spin and weave such a cloth, know how to sew shirts out of it.

— Не я, государь, пряла и соткала полотно, — сказала старуха, — это работа приёмыша моего — девушки.

— Ну так пусть и сошьёт она!

Воротилась старушка домой и рассказала обо всём Василисе.

— Я знала, — говорит ей Василиса, — что эта работа моих рук не минует. “I knew,” Vasilisa tells her, “that this work would not escape my hands.

Заперлась в свою горницу, принялась за работу; шила она не покладая рук, и скоро дюжина сорочек была готова. She locked herself in her chamber, set to work; she sewed tirelessly, and soon a dozen shirts were ready.

Старуха понесла к царю сорочки, а Василиса умылась, причесалась, оделась и села под окном. The old woman carried the shirts to the king, and Vasilisa washed, combed her hair, dressed and sat under the window. Сидит себе и ждёт, что будет. Видит: на двор к старухе идёт царский слуга; вошёл в горницу и говорит:

— Царь-государь хочет видеть искусницу, что работала ему сорочки, и наградить её из своих царских рук.

Пошла Василиса и явилась пред очи царские. Vasilisa went and appeared before the eyes of the king. Как увидел царь Василису Прекрасную, так и влюбился в неё без памяти. As soon as the Tsar saw Vasilisa the Beautiful, he fell madly in love with her.

— Нет, — говорит он, — красавица моя! Не расстанусь я с тобою; ты будешь моей женою.

Тут взял царь Василису за белые руки, посадил её подле себя, а там и свадебку сыграли. Скоро воротился и отец Василисы, порадовался об её судьбе и остался жить при дочери. Старушку Василиса взяла к себе, а куколку по конец жизни своей всегда носила в кармане. She took the old woman Vasilisa to her place, and at the end of her life she always carried the doll in her pocket.