V V V V V V V

Or Robineau ce soir était las. But Robineau was weary tonight. Il venait de découvrir, en face de Pellerin vainqueur, que sa propre vie était grise. He had just discovered, in front of the victorious Pellerin, that his own life was gray. На глазах у победоносного Пеллерина он только что обнаружил, что его собственная жизнь стала серой. Il venait surtout de découvrir que lui, Robineau, malgré son titre d'inspecteur et son autorité, valait moins que cet homme rompu de fatigue, tassé dans l'angle de la voiture, les yeux clos et les mains noires d'huile. Above all, he had just discovered that he, Robineau, despite his title of inspector and his authority, was worth less than this man broken with fatigue, crammed into the corner of the car, his eyes closed and his hands black with oil. Sobre todo, acababa de descubrir que él, Robineau, a pesar de su título de inspector y de su autoridad, valía menos que aquel hombre roto de cansancio, apretujado en un rincón del vagón, con los ojos cerrados y las manos negras de aceite. Прежде всего, он только что обнаружил, что он, Робино, несмотря на свое звание инспектора и авторитет, стоит меньше, чем этот человек, сломленный усталостью, забившийся в угол машины, с закрытыми глазами и черными от масла руками. Pour la première fois Robineau admirait. For the first time, Robineau admired. Впервые Робиньо восхитился. Il avait besoin de le dire. He needed to say it. Il avait besoin surtout de se gagner une amitié. Above all, he needed to win a friendship. Прежде всего, ему нужно было завоевать дружбу. Il était las de son voyage et de ses échecs du jour, peut-être se sentait-il même un peu ridicule. He was weary of his journey and the day's failures, perhaps even feeling a little ridiculous. Он устал от путешествия и неудач этого дня и, пожалуй, даже чувствовал себя немного нелепо. Il s'était embrouillé, ce soir, dans ses calculs en vérifiant les stocks d'essence, et l'agent même qu'il désirait surprendre, pris de pitié, les avait achevés pour lui. Tonight, he'd gotten his calculations mixed up checking the gasoline stocks, and the very agent he'd wanted to surprise, taken with pity, had finished them for him. Сегодня вечером он перепутал расчеты, проверяя запасы бензина, и тот самый агент, которого он хотел удивить, сжалившись, закончил их за него. Mais surtout il avait critiqué le montage d'une pompe à huile du type B. But above all he had criticized the installation of a type B oil pump. Но прежде всего он критиковал установку масляного насоса типа B. 6, la confondant avec une pompe à huile du type B. 6, confusing it with a type B oil pump. 6, перепутав его с масляным насосом типа B. 4, et les mécaniciens sournois l'avaient laissé flétrir pendant vingt minutes « une ignorance que rien n'excuse », sa propre ignorance. 4, and the sneaky mechanics had let him wither for twenty minutes "an ignorance that nothing excuses", his own ignorance. 4, y los taimados mecánicos le habían dejado enconarse durante veinte minutos por "una ignorancia que nada excusa", su propia ignorancia. 4, и коварные механики оставили его на двадцать минут гноиться из-за "невежества, которое ничто не оправдывает", его собственного невежества.

Il avait peur aussi de sa chambre d'hôtel. He was also afraid of his hotel room. Он также боялся своего гостиничного номера. De Toulouse à Buenos Aires, il la regagnait invariablement après le travail. From Toulouse to Buenos Aires, he invariably returned to it after work. От Тулузы до Буэнос-Айреса он неизменно возвращался к ней после работы. Il s'y enfermait, avec la conscience des secrets dont il était lourd, tirait de sa valise une rame de papier, écrivait lentement « Rapport », hasardait quelques lignes et déchirait tout. He would lock himself in, conscious of the secrets he was burdened with, pull a ream of paper from his suitcase, slowly write "Rapport", hazard a few lines and tear it all up. Он запирался дома, осознавая, какие тайны на него свалились, доставал из чемодана пачку бумаги, медленно писал "Раппорт", беспорядочно вписывал несколько строк, а потом рвал ее. Il aurait aimé sauver la Compagnie d'un grand péril. He would have liked to save the Company from a great peril. Он хотел бы спасти компанию от большой опасности. Elle ne courait aucun péril. She was in no danger. Ей ничего не угрожало. Il n'avait guère sauvé jusqu'à présent qu'un moyeu d'hélice touché par la rouille. So far, the only thing he had saved was a rusted propeller hub. Пока что единственное, что ему удалось спасти, - это проржавевшая ступица пропеллера. Il avait promené son doigt sur cette rouille, d'un air funèbre, lentement, devant un chef d'aéroplace, qui lui avait d'ailleurs répondu : « Adressez-vous à l'escale précédente : cet avion-là vient d'en arriver. He ran his finger over the rust, slowly and mournfully, in front of an airfield manager, who replied: "Ask at the previous stopover: this plane has just arrived. Он провел пальцем по ржавчине, медленно и скорбно, перед авиадиспетчером, который ответил: "Спросите на предыдущей остановке: этот самолет только что прибыл. » Robineau doutait de son rôle. "Robineau doubted his role.

Il hasarda, pour se rapprocher de Pellerin : He ventured, to get closer to Pellerin: Se aventuró, para acercarse a Pellerin:

— Voulez-vous dîner avec moi? - Would you like to have dinner with me? J'ai besoin d'un peu de conversation, mon métier est quelquefois dur... I need a little conversation, my job is sometimes hard...

Puis corrigea pour ne pas descendre trop vite : Then corrected so as not to go down too fast: Затем подкорректируйте, чтобы не спускаться слишком быстро:

— J'ai tant de responsabilités! - I have so many responsibilities! - У меня так много обязанностей!

Ses subalternes n'aimaient guère mêler Robineau à leur vie privée. His subordinates didn't like to involve Robineau in their private lives. Chacun pensait : Everyone thought:

« S'il n'a encore rien trouvé pour son rapport, comme il a très faim, il me mangera. "If he hasn't found anything for his report yet, since he's so hungry, he'll eat me. Если он еще не нашел ничего для своего отчета, то, поскольку он очень голоден, он съест меня". »

Mais Robineau, ce soir, ne pensait guère qu'à ses misères : le corps affligé d'un gênant eczéma, son seul vrai secret, il eût aimé le raconter, se faire plaindre, et ne trouvant point de consolations dans l'orgueil, en chercher dans l'humilité. But tonight, Robineau was thinking of nothing but his miseries: his body afflicted with a troublesome eczema, his only real secret, he would have liked to tell it, to be pitied, and finding no consolation in pride, to seek some in humility. Но в этот вечер Робино думал только о своих страданиях: его тело поразила неприятная экзема, его единственная настоящая тайна, которую он хотел бы рассказать, чтобы его пожалели, и, не находя утешения в гордости, искать его в смирении. Il possédait aussi, en France, une maîtresse, à qui, la nuit de ses retours, il racontait ses inspections, pour l'éblouir un peu et se faire aimer, mais qui justement le prenait en grippe, et il avait besoin de parler d'elle. He also had, in France, a mistress to whom, the night of his return, he told about his inspections, to dazzle her a little and make herself liked, but who precisely took a dislike to him, and he needed to talk about her. 'She. También tenía una amante en Francia, a la que, la noche de sus regresos, contó sus inspecciones, para deslumbrarla un poco y hacer que lo amara, pero ella le tomó antipatía, y él necesitó hablar de ella. У него также была любовница во Франции, которой в ночь своего возвращения он рассказал о своих проверках, чтобы немного ошеломить ее и заставить полюбить его, но она ему разонравилась, и ему нужно было говорить о ней.

— Alors, vous dînez avec moi? - So, will you have dinner with me?

Pellerin, débonnaire, accepta. Pellerin was debonair and agreed.