Chapter 36 Capitolo 36 Глава 36

If Elizabeth, when Mr. Darcy gave her the letter, did not expect it to contain a renewal of his offers, she had formed no expectation at all of its contents. Если Элизабет, когда мистер Дарси передал ей письмо, не ожидала, что оно будет содержать возобновление его предложений, то она совершенно не ожидала его содержания. But such as they were, it may well be supposed how eagerly she went through them, and what a contrariety of emotion they excited. Но какими бы они ни были, можно предположить, с каким нетерпением она их просматривала и какие противоречивые эмоции они вызывали. Her feelings as she read were scarcely to be defined. Ее чувства во время чтения с трудом поддавались определению. With amazement did she first understand that he believed any apology to be in his power; and steadfastly was she persuaded, that he could have no explanation to give, which a just sense of shame would not conceal. Она с изумлением поняла, что он считает, будто любое извинение в его силах; и твердо решила, что у него не может быть объяснений, которые не скрыло бы справедливое чувство стыда. With a strong prejudice against everything he might say, she began his account of what had happened at Netherfield. С сильным предубеждением против всего, что он мог сказать, она начала его рассказ о том, что произошло в Незерфилде. She read with an eagerness which hardly left her power of comprehension, and from impatience of knowing what the next sentence might bring, was incapable of attending to the sense of the one before her eyes. Она читала с жадностью, которая едва ли оставляла ее способность понимать, и от нетерпения узнать, что принесет следующее предложение, была не в состоянии вникнуть в смысл того, что было перед ее глазами. His belief of her sister's insensibility she instantly resolved to be false; and his account of the real, the worst objections to the match, made her too angry to have any wish of doing him justice. Его убеждение в бесчувственности сестры она сразу же сочла ложным, а его рассказ о реальных, самых серьезных возражениях против этого поединка слишком разозлил ее, чтобы она могла хоть как-то отдать ему должное. He expressed no regret for what he had done which satisfied her; his style was not penitent, but haughty. Он не выражал сожаления о содеянном, что ее устраивало; его стиль был не покаянным, а надменным. It was all pride and insolence. Это была гордыня и дерзость.

But when this subject was succeeded by his account of Mr. Wickham—when she read with somewhat clearer attention a relation of events which, if true, must overthrow every cherished opinion of his worth, and which bore so alarming an affinity to his own history of himself—her feelings were yet more acutely painful and more difficult of definition. Но когда он перешел к рассказу о мистере Уикхеме, когда она с несколько более ясным вниманием прочитала историю событий, которые, если они правдивы, должны были перечеркнуть все лелеемые мнения о его достоинствах и которые имели столь тревожное сходство с его собственной историей о себе, ее чувства стали еще более острыми и трудными для определения. Astonishment, apprehension, and even horror, oppressed her. Удивление, страх и даже ужас угнетали ее. She wished to discredit it entirely, repeatedly exclaiming, “This must be false! Она хотела полностью дискредитировать его, неоднократно восклицая: "Это должно быть ложь! This cannot be! This must be the grossest falsehood!”—and when she had gone through the whole letter, though scarcely knowing anything of the last page or two, put it hastily away, protesting that she would not regard it, that she would never look in it again. Это, должно быть, грубейшая неправда!" - и, пролистав все письмо, но почти ничего не поняв на последней странице или двух, поспешно убрала его, заявив, что не будет его рассматривать, что никогда больше не заглянет в него.

In this perturbed state of mind, with thoughts that could rest on nothing, she walked on; but it would not do; in half a minute the letter was unfolded again, and collecting herself as well as she could, she again began the mortifying perusal of all that related to Wickham, and commanded herself so far as to examine the meaning of every sentence. В таком взволнованном состоянии духа, с мыслями, которые ни на чем не могли успокоиться, она шла дальше; но это не помогло; через полминуты письмо снова было развернуто, и, собравшись с силами, она снова начала мучительное прочтение всего, что касалось Уикхема, и приказала себе досконально изучить смысл каждого предложения. The account of his connection with the Pemberley family was exactly what he had related himself; and the kindness of the late Mr. Darcy, though she had not before known its extent, agreed equally well with his own words. Рассказ о его связи с семьей Пемберли в точности соответствовал его собственным словам, а доброта покойного мистера Дарси, хотя она и не знала о ее масштабах, в равной степени соответствовала его собственным словам. So far each recital confirmed the other; but when she came to the will, the difference was great. До сих пор каждый рассказ подтверждал другой, но когда она дошла до завещания, разница оказалась огромной. What Wickham had said of the living was fresh in her memory, and as she recalled his very words, it was impossible not to feel that there was gross duplicity on one side or the other; and, for a few moments, she flattered herself that her wishes did not err. То, что Уикхем сказал о живых, было свежо в ее памяти, и, вспоминая его слова, невозможно было не почувствовать, что с той или иной стороны имеет место грубое двуличие; и на несколько мгновений она успокоила себя тем, что ее желания не ошибаются. But when she read and re-read with the closest attention, the particulars immediately following of Wickham's resigning all pretensions to the living, of his receiving in lieu so considerable a sum as three thousand pounds, again was she forced to hesitate. Но когда она с самым пристальным вниманием прочитала и перечитала следующие за этим сведения о том, что Уикхем отказался от всех притязаний на жизнь и получил взамен столь значительную сумму, как три тысячи фунтов, она снова была вынуждена колебаться. She put down the letter, weighed every circumstance with what she meant to be impartiality—deliberated on the probability of each statement—but with little success. Она отложила письмо, взвесила все обстоятельства, как ей казалось, беспристрастно, обдумала вероятность каждого утверждения, но безрезультатно. On both sides it was only assertion. С обеих сторон это было лишь утверждение. Again she read on; but every line proved more clearly that the affair, which she had believed it impossible that any contrivance could so represent as to render Mr. Darcy's conduct in it less than infamous, was capable of a turn which must make him entirely blameless throughout the whole. Она читала дальше, но каждая строчка все яснее доказывала, что дело, которое, как она считала, невозможно представить так, чтобы поведение мистера Дарси в нем было менее чем позорным, способно принять такой оборот, который сделает его абсолютно безупречным во всем. The extravagance and general profligacy which he scrupled not to lay at Mr. Wickham's charge, exceedingly shocked her; the more so, as she could bring no proof of its injustice. Расточительность и всеобщее распутство, которые он не побрезговал свалить на мистера Уикхема, чрезвычайно потрясли ее; тем более что она не могла привести никаких доказательств их несправедливости. She had never heard of him before his entrance into the ——shire Militia, in which he had engaged at the persuasion of the young man who, on meeting him accidentally in town, had there renewed a slight acquaintance. Она никогда не слышала о нем до его вступления в ширское ополчение, куда он поступил по уговору молодого человека, который, случайно встретив его в городе, возобновил с ним легкое знакомство. Of his former way of life nothing had been known in Hertfordshire but what he told himself. О его прежнем образе жизни в Хартфордшире не было известно ничего, кроме того, что он сам себе рассказывал. As to his real character, had information been in her power, she had never felt a wish of inquiring. Что касается его настоящего характера, то, если бы информация была в ее власти, она никогда не испытывала желания поинтересоваться. His countenance, voice, and manner had established him at once in the possession of every virtue. Его лицо, голос и манеры сразу же утвердили его в обладании всеми добродетелями. She tried to recollect some instance of goodness, some distinguished trait of integrity or benevolence, that might rescue him from the attacks of Mr. Darcy; or at least, by the predominance of virtue, atone for those casual errors under which she would endeavour to class what Mr. Darcy had described as the idleness and vice of many years' continuance. Она пыталась вспомнить какой-нибудь пример доброты, какую-нибудь выдающуюся черту честности или благожелательности, которая могла бы спасти его от нападок мистера Дарси; или, по крайней мере, преобладание добродетели искупило бы те случайные ошибки, под которыми она пыталась понимать то, что мистер Дарси назвал бездельем и пороком многолетней давности. But no such recollection befriended her. Но никаких подобных воспоминаний у нее не было. She could see him instantly before her, in every charm of air and address; but she could remember no more substantial good than the general approbation of the neighbourhood, and the regard which his social powers had gained him in the mess. Она мгновенно увидела его перед собой, во всем его очаровании, но не могла вспомнить ничего более существенного, чем общее одобрение соседей и уважение, которое его социальные способности снискали ему в обществе. After pausing on this point a considerable while, she once more continued to read. Постояв на этом месте некоторое время, она вновь продолжила чтение. But, alas! Но, увы! the story which followed, of his designs on Miss Darcy, received some confirmation from what had passed between Colonel Fitzwilliam and herself only the morning before; and at last she was referred for the truth of every particular to Colonel Fitzwilliam himself—from whom she had previously received the information of his near concern in all his cousin's affairs, and whose character she had no reason to question. Последовавшая за этим история о его намерениях в отношении мисс Дарси получила некоторое подтверждение из того, что произошло между полковником Фицуильямом и ею самой накануне утром; наконец, она обратилась за правдивостью всех деталей к самому полковнику Фицуильяму, от которого ранее получила информацию о его близком участии во всех делах кузины, и в чьем характере у нее не было причин сомневаться. At one time she had almost resolved on applying to him, but the idea was checked by the awkwardness of the application, and at length wholly banished by the conviction that Mr. Darcy would never have hazarded such a proposal, if he had not been well assured of his cousin's corroboration. Одно время она почти решилась обратиться к нему, но эта идея была отброшена из-за неловкости обращения, а в конце концов полностью изгнана убеждением, что мистер Дарси никогда бы не рискнул сделать такое предложение, если бы не был уверен в подтверждении своей кузины. She perfectly remembered everything that had passed in conversation between Wickham and herself, in their first evening at Mr. Phillips's. Она прекрасно помнила все, что произошло в разговоре между ней и Уикхемом во время их первого вечера у мистера Филлипса. Many of his expressions were still fresh in her memory. Многие из его выражений были еще свежи в ее памяти. She was _now_ struck with the impropriety of such communications to a stranger, and wondered it had escaped her before. Ее поразило, насколько неуместны подобные разговоры с незнакомцем, и она удивилась, что раньше это от нее не ускользнуло. She saw the indelicacy of putting himself forward as he had done, and the inconsistency of his professions with his conduct. Она увидела, как некрасиво он выставил себя в таком виде, и как несовместимы его обещания с его поведением. She remembered that he had boasted of having no fear of seeing Mr. Darcy—that Mr. Darcy might leave the country, but that _he_ should stand his ground; yet he had avoided the Netherfield ball the very next week. Она вспомнила, как он хвастался, что не боится встречи с мистером Дарси, что мистер Дарси может уехать из страны, но он должен стоять на своем, и все же он избежал бала в Незерфилде на следующей неделе. She remembered also that, till the Netherfield family had quitted the country, he had told his story to no one but herself; but that after their removal it had been everywhere discussed; that he had then no reserves, no scruples in sinking Mr. Darcy's character, though he had assured her that respect for the father would always prevent his exposing the son. Она вспомнила, что, пока семья Незерфилдов не покинула страну, он никому, кроме нее, не рассказывал свою историю, но после их отъезда она повсеместно обсуждалась; что тогда он не имел ни малейших сомнений, ни малейших угрызений совести, чтобы погубить характер мистера Дарси, хотя и уверял ее, что уважение к отцу всегда помешает ему разоблачить сына. How differently did everything now appear in which he was concerned! Как по-другому теперь выглядело все, что его касалось! His attentions to Miss King were now the consequence of views solely and hatefully mercenary; and the mediocrity of her fortune proved no longer the moderation of his wishes, but his eagerness to grasp at anything. Его внимание к мисс Кинг теперь было следствием исключительно меркантильных взглядов, а заурядность ее состояния доказывала уже не умеренность его желаний, а готовность ухватиться за что угодно. His behaviour to herself could now have had no tolerable motive; he had either been deceived with regard to her fortune, or had been gratifying his vanity by encouraging the preference which she believed she had most incautiously shown. Теперь его поведение по отношению к ней не могло иметь никаких приемлемых мотивов: он либо обманывался относительно ее состояния, либо удовлетворял свое тщеславие, поощряя предпочтение, которое, по ее мнению, она неосмотрительно выказала. Every lingering struggle in his favour grew fainter and fainter; and in farther justification of Mr. Darcy, she could not but allow that Mr. Bingley, when questioned by Jane, had long ago asserted his blamelessness in the affair; that proud and repulsive as were his manners, she had never, in the whole course of their acquaintance—an acquaintance which had latterly brought them much together, and given her a sort of intimacy with his ways—seen anything that betrayed him to be unprincipled or unjust—anything that spoke him of irreligious or immoral habits; that among his own connections he was esteemed and valued—that even Wickham had allowed him merit as a brother, and that she had often heard him speak so affectionately of his sister as to prove him capable of some amiable feeling; that had his actions been what Mr. Wickham represented them, so gross a violation of everything right could hardly have been concealed from the world; and that friendship between a person capable of it, and such an amiable man as Mr. Bingley, was incomprehensible. С каждой минутой борьба в его пользу становилась все слабее и слабее; и, оправдывая мистера Дарси, она не могла не признать, что мистер Бингли, когда его расспрашивала Джейн, уже давно утверждал, что в этом деле он беспорочен. Бингли, когда Джейн допрашивала его, давно уже утверждал свою безупречность в этом деле; что гордый и отталкивающий, как бы ни были хороши его манеры, она никогда, за все время их знакомства - знакомства, которое в последнее время часто сводило их вместе и дало ей возможность узнать его пути - не видела ничего, что выдавало бы его беспринципность или несправедливость, ничего, что говорило бы о его нерелигиозных или безнравственных привычках; что среди своих знакомых он был уважаем и ценим - что даже Уикхем признавал его заслуги как брата, и что она часто слышала, как он так ласково отзывался о своей сестре, что доказывало его способность на какие-то приятные чувства; что если бы его поступки были такими, какими их представлял мистер Уикхем. Уикхем, то столь грубое нарушение всех правил вряд ли можно было бы скрыть от мира; и что дружба между человеком, способным на нее, и таким приятным человеком, как мистер Бингли, непостижима.

She grew absolutely ashamed of herself. Ей стало очень стыдно за себя. Of neither Darcy nor Wickham could she think without feeling she had been blind, partial, prejudiced, absurd. Ни о Дарси, ни об Уикхеме она не могла думать, не чувствуя, что была слепа, пристрастна, предвзята, абсурдна.

“How despicably I have acted!” she cried; “I, who have prided myself on my discernment! "Как подло я поступила!" - воскликнула она; "Я, которая гордилась своей проницательностью! I, who have valued myself on my abilities! Я, который ценил себя за свои способности! who have often disdained the generous candour of my sister, and gratified my vanity in useless or blameable mistrust! которые часто пренебрегали великодушной откровенностью моей сестры и удовлетворяли свое тщеславие бесполезным или порицаемым недоверием! How humiliating is this discovery! Yet, how just a humiliation! И все же, какое это унижение! Had I been in love, I could not have been more wretchedly blind! Если бы я был влюблен, я не мог бы быть более жалким слепцом! But vanity, not love, has been my folly. Но тщеславие, а не любовь, было моей глупостью. Pleased with the preference of one, and offended by the neglect of the other, on the very beginning of our acquaintance, I have courted prepossession and ignorance, and driven reason away, where either were concerned. Довольный предпочтением одного и обиженный пренебрежением другого в самом начале нашего знакомства, я обхаживал предрассудки и невежество и гнал прочь разум, когда дело касалось любого из них. Till this moment I never knew myself.”

From herself to Jane—from Jane to Bingley, her thoughts were in a line which soon brought to her recollection that Mr. Darcy's explanation _there_ had appeared very insufficient, and she read it again. От себя к Джейн, от Джейн к Бингли - мысли ее текли в одном направлении, и вскоре она вспомнила, что объяснение мистера Дарси показалось ей весьма недостаточным, и перечитала его еще раз. Widely different was the effect of a second perusal. Совсем иным был эффект от повторного прочтения. How could she deny that credit to his assertions in one instance, which she had been obliged to give in the other? Как она могла отказать в доверии его утверждениям в одном случае, которое она была вынуждена отдать в другом? He declared himself to be totally unsuspicious of her sister's attachment; and she could not help remembering what Charlotte's opinion had always been. Он заявил, что совершенно не подозревает о привязанности ее сестры, и она не могла не вспомнить, какого мнения всегда придерживалась Шарлотта. Neither could she deny the justice of his description of Jane. Она также не могла отрицать справедливость его описания Джейн. She felt that Jane's feelings, though fervent, were little displayed, and that there was a constant complacency in her air and manner not often united with great sensibility. Она чувствовала, что чувства Джейн, хотя и пылкие, мало проявляются, а в ее манере поведения и поведении присутствует постоянное благодушие, которое нечасто сочетается с большой чувствительностью. When she came to that part of the letter in which her family were mentioned in terms of such mortifying, yet merited reproach, her sense of shame was severe. Когда она дошла до той части письма, где ее семья упоминалась в столь унизительных, но заслуженных выражениях, ее охватило чувство стыда. The justice of the charge struck her too forcibly for denial, and the circumstances to which he particularly alluded as having passed at the Netherfield ball, and as confirming all his first disapprobation, could not have made a stronger impression on his mind than on hers. Справедливость обвинения поразила ее слишком сильно, чтобы отрицать ее, а обстоятельства, на которые он особенно ссылался, говоря о том, что они имели место на балу в Незерфилде и подтвердили все его первое неодобрение, не могли произвести на его разум более сильного впечатления, чем на ее.

The compliment to herself and her sister was not unfelt. Комплимент себе и сестре не остался незамеченным. It soothed, but it could not console her for the contempt which had thus been self-attracted by the rest of her family; and as she considered that Jane's disappointment had in fact been the work of her nearest relations, and reflected how materially the credit of both must be hurt by such impropriety of conduct, she felt depressed beyond anything she had ever known before. Это успокаивало, но не могло утешить ее от презрения, которое таким образом вызывали к себе остальные члены ее семьи; а когда она подумала, что разочарование Джейн на самом деле было делом рук ее ближайших родственников, и задумалась о том, как существенно пострадал кредит обоих из-за такого неподобающего поведения, она почувствовала себя подавленной, чего никогда раньше не знала. After wandering along the lane for two hours, giving way to every variety of thought—re-considering events, determining probabilities, and reconciling herself, as well as she could, to a change so sudden and so important, fatigue, and a recollection of her long absence, made her at length return home; and she entered the house with the wish of appearing cheerful as usual, and the resolution of repressing such reflections as must make her unfit for conversation. После двухчасового блуждания по аллее, в течение которого она обдумывала всевозможные события, определяла вероятности и, как могла, примирялась со столь внезапной и важной переменой, усталость и воспоминания о долгом отсутствии заставили ее вернуться домой; она вошла в дом с желанием выглядеть бодрой, как обычно, и решимостью отбросить размышления, которые могли бы сделать ее непригодной для разговора.

She was immediately told that the two gentlemen from Rosings had each called during her absence; Mr. Darcy, only for a few minutes, to take leave—but that Colonel Fitzwilliam had been sitting with them at least an hour, hoping for her return, and almost resolving to walk after her till she could be found. Ей тут же сообщили, что оба джентльмена из Розингса звонили во время ее отсутствия; мистер Дарси лишь на несколько минут, чтобы уйти, а полковник Фицуильям просидел с ними не менее часа, надеясь на ее возвращение и почти решив ходить за ней, пока ее не найдут. Elizabeth could but just _affect_ concern in missing him; she really rejoiced at it. Элизабет могла только изображать беспокойство по поводу его отсутствия; на самом деле она радовалась этому. Colonel Fitzwilliam was no longer an object; she could think only of her letter. Полковник Фицуильям перестал быть объектом ее внимания; она могла думать только о своем письме.