The Birthmark バースマーク Znamię A marca de nascença Родимое пятно Родима пляма 胎記

Now, the VOA Special English program AMERICAN STORIES.

(MUSIC)

Our story today is called "The Birthmark." It was written by Nathaniel Hawthorne. Napsal ji Nathaniel Hawthorne. Here is Barbara Klein with the story.

(MUSIC)

STORYTELLER:

A long time ago, there lived a skillful scientist who had experienced a spiritual reaction more striking than any chemical one. Kdysi dávno žil zručný vědec, který zažil duchovní reakci více nápadnou než jakákoli chemická. Давным-давно жил искусный ученый, который испытал духовную реакцию более поразительную, чем любая химическая реакция.

He had left his laboratory in the care of his assistant, washed the chemicals from his hands and asked a beautiful woman to become his wife. Nechal svou laboratoř v péči svého asistenta, umyl si z rukou chemikálie a požádal krásnou ženu, aby se stala jeho manželkou. Il avait laissé son laboratoire aux soins de son assistant, lavé les produits chimiques de ses mains et demandé à une belle femme de devenir sa femme. Он оставил свою лабораторию на попечение своего ассистента, вымыл химические вещества с рук и попросил красивую женщину стать его женой. In those days new scientific discoveries such as electricity seemed to open paths into the area of miracles. V té době se zdálo, že nové vědecké objevy, jako je elektřina, otevírají cesty do oblasti zázraků. À cette époque, de nouvelles découvertes scientifiques telles que l'électricité semblaient ouvrir des voies dans le domaine des miracles. В те дни казалось, что новые научные открытия, такие как электричество, открывают путь в область чудес. It was not unusual for the love of science to compete with the love of a woman. Nebylo neobvyklé, že láska k vědě konkurovala lásce ženy. Не было ничего необычного в том, что любовь к науке соперничала с любовью женщины.

The scientist’s name was Aylmer. Звали ученого Эйлмер. He had so totally given himself to scientific studies that he could not be weakened by a second love. Vědeckým studiím se tak úplně věnoval, že nemohl být oslaben druhou láskou. Он так полностью отдался научным исследованиям, что вторая любовь не могла его ослабить. His love for his young wife could only be the stronger of the two if it could link itself with his love of science. Jeho láska k jeho mladé manželce mohla být silnější z těchto dvou, pouze pokud by se mohla spojit s jeho láskou k vědě. Son amour pour sa jeune femme ne pouvait être le plus fort des deux que s'il pouvait se lier à son amour de la science. Его любовь к своей молодой жене могла быть сильнее их двоих, только если она могла быть связана с его любовью к науке.

Such a union did take place with truly remarkable results. K takové unii došlo s opravdu pozoruhodnými výsledky. Такой союз действительно имел место с поистине замечательными результатами. But one day, very soon after their marriage, Aylmer looked at his wife with a troubled expression. Ale jednoho dne, velmi brzy po jejich manželství, se Aylmer pohlédl na svou ženu s ustaraným výrazem. Но однажды, очень скоро после их свадьбы, Эйлмер посмотрел на свою жену с беспокойством.

"Georgiana," he said, "have you ever considered that the mark upon your cheek might be removed"? „Georgiano,“ řekl, „už jste někdy uvažovali o tom, že by mohla být odstraněna známka na tváři?“ «Джорджиана, - сказал он, - ты когда-нибудь задумывался о том, что отметину на щеке можно удалить»? "No," she said smiling. „Ne,“ řekla s úsměvem. But seeing the seriousness of his question, she said, "The mark has so often been called a charm that I was simple enough to imagine it might be so." Ale když viděla závažnost jeho otázky, řekla: „Známka byla tak často nazývána kouzlem, že jsem byl dost jednoduchý na to, abych si představil, že by to tak mohlo být.“ Mais voyant la gravité de sa question, elle a dit: «La marque a été si souvent appelée un charme que j'ai été assez simple pour imaginer qu'il pourrait en être ainsi. Но, видя серьезность его вопроса, она сказала: «Знак так часто называли чарами, что я достаточно проста, чтобы представить, что это может быть так». "On another face it might," answered her husband, "but not on yours. „Na druhou stranu by to mohlo být,“ odpověděl její manžel, „ale ne na tvou. «С другой стороны, может, - ответил ее муж, - но не с твоей». No dear, Nature made you so perfectly that this small defect shocks me as being a sign of earthly imperfection." Žádný drahý, příroda tě přivedla tak dokonale, že mě tato malá vada šokovala jako znamení pozemské nedokonalosti. ““ Нет, дорогая, Природа сделала тебя настолько совершенным, что этот маленький изъян шокирует меня как признак земного несовершенства ». "Shocks you!" "Šokuje tě!" "Шокирует вас!" cried Georgiana, deeply hurt. vykřikl Georgiana, hluboce zraněný. - воскликнула Джорджиана, глубоко обиженная. Her face reddened and she burst into tears. Její tvář zčervenala a rozplakala se. Ее лицо покраснело, и она заплакала. "Then why did you marry me? "Tak proč jsi mě vzal?" "Тогда почему ты женился на мне? You cannot love what shocks you!" Nemůžeš milovat, co tě šokuje! “ Вы не можете любить то, что вас шокирует! " We must explain that in the center of Georgiana’s left cheek there was a mark, deep in her skin. Musíme vysvětlit, že uprostřed její levé tváře byla značka, hluboko v její kůži. Мы должны объяснить, что в центре левой щеки Джорджианы была отметина глубоко в ее коже. The mark was usually a deep red color. Známkou byla obvykle tmavě červená barva. Знак обычно был темно-красного цвета. When Georgiana blushed, the mark became less visible. Když se Georgiana začervenala, značka se stala méně viditelnou. Когда Джорджиана покраснела, отметина стала менее заметной. But when she turned pale, there was the mark, like a red stain upon snow. Když však zbledla, byla značka, jako červená skvrna na sněhu. Но когда она побледнела, была отметина, похожая на красное пятно на снегу. The birthmark would come and go with the emotions in her heart. Rodné znaménko by přišlo a odcházelo s emocemi v jejím srdci. Родинка появлялась и уходила вместе с эмоциями в ее сердце.

The mark was shaped like a very small human hand. Značka byla ve tvaru velmi malé lidské ruky. Знак имел форму очень маленькой человеческой руки. Georgiana’s past lovers used to say that the hand of a magical fairy had touched her face when she was born. Milovníci Georgiiny minulosti říkali, že se ruka její magické víly dotkla její tváře, když se narodila. В прошлом любовники Джорджианы говорили, что рука волшебной феи коснулась ее лица, когда она родилась. Many a gentleman would have risked his life for the honor of kissing that mysterious hand. Mnoho pánů by riskoval svůj život pro tu čest líbat tuto tajemnou ruku. Многие джентльмены рискнули бы своей жизнью ради чести поцеловать эту таинственную руку.

But other people had different opinions. Ale jiní lidé měli odlišné názory. Но у других были разные мнения. Some women said the red hand quite destroyed the effect of Georgiana’s beauty. Některé ženy tvrdily, že červená ruka zcela zničila účinek Georgianiny krásy. Некоторые женщины говорили, что красная рука полностью разрушила эффект красоты Джорджианы.

Male observers who did not praise the mark simply wished it away so that they did not see it. Mužští pozorovatelé, kteří značku neochválili, si ji jednoduše přáli, aby ji neviděli. Les observateurs masculins qui n'ont pas fait l'éloge de la marque l'ont simplement souhaité pour ne pas la voir. Наблюдатели-мужчины, которые не хвалили знак, просто хотели, чтобы он его не видел. After his marriage, Aylmer discovered that this was the case with himself. Po jeho sňatku Aylmer zjistil, že tomu tak je i se sebou. После женитьбы Эйлмер обнаружил, что так было и с ним.

Had Georgiana been less beautiful, he might have felt his love increased by the prettiness of that little hand. Kdyby byla Georgiana méně krásná, možná by cítil, jak se jeho láska umocňuje krásou této malé ruky. Si Georgiana avait été moins belle, il aurait pu sentir son amour augmenté par la beauté de cette petite main. Будь Джорджиана менее красивой, он мог бы почувствовать, что его любовь увеличилась из-за красивой маленькой руки. But because she was otherwise so perfect, he found the mark had become unbearable. Ale protože byla jinak tak dokonalá, zjistil, že známka se stala nesnesitelnou. Но поскольку в остальном она была такой идеальной, он обнаружил, что отметина стала невыносимой.

(MUSIC)

Aylmer saw the mark as a sign of his wife’s eventual sadness, sickness and death. Aylmer viděl známku jako znamení možného smutku, nemoci a smrti jeho manželky. Эйлмер увидел в отметке знак скорби, болезни и смерти его жены. Soon, the birthmark caused him more pain than Georgiana’s beauty had ever given him pleasure. Rodné znamení mu brzy způsobilo větší bolest než Georgianina krása, která mu kdykoli potěšila. Вскоре родинка причинила ему больше боли, чем красота Джорджианы доставляла ему удовольствие.

During a period that should have been their happiest, Aylmer could only think of this disastrous subject. Během období, které mělo být jejich nejšťastnější, mohla Aylmer myslet jen na tento katastrofální předmět. В период, который должен был быть для них самым счастливым, Эйлмер могла думать только об этой ужасной теме. With the morning light, Aylmer opened his eyes upon his wife’s face and recognized the sign of imperfection. S ranním světlem otevřel Aylmer oči své ženy a poznal znamení nedokonalosti. В утреннем свете Эйлмер открыл глаза на лицо жены и узнал признак несовершенства. When they sat together in the evening near the fire, he would look at the mark. Když spolu večer seděli u ohně, podíval se na značku. Когда они сидели вечером вместе у костра, он смотрел на знак.

Georgiana soon began to fear his look. Georgiana se brzy začala bát jeho vzhledu. Джорджиана вскоре начала бояться его взгляда. His expression would make her face go pale. Jeho výraz způsobil, že její tvář zbledla. Выражение его лица заставляло ее лицо бледнеть. And the birthmark would stand out like a red jewel on white stone. A mateřské znaménko by vyčnívalo jako červený klenot na bílém kameni. Et la tache de naissance ressortirait comme un bijou rouge sur une pierre blanche. И родинка выделялась бы, как красный драгоценный камень на белом камне.

"Do you remember, dear Aylmer, about the dream you had last night about this hateful mark?" "Vzpomínáš si, drahý Aylmer, na sen, který jsi měl včera v noci o této nenávistné značce?" «Ты помнишь, дорогой Эйлмер, из того сна, который тебе приснился прошлой ночью, об этой ненавистной отметине?» she asked with a weak smile. zeptala se se slabým úsměvem. - спросила она со слабой улыбкой.

"None! "Никто! None whatever!" Nikdo nic! “ Никакого! " answered Aylmer, surprised. odpověděl překvapeně Aylmer. - удивился Эйлмер.

The mind is in a sad state when sleep cannot control its ghosts and allows them to break free with their secrets. Mysl je ve smutném stavu, kdy spánek nemůže ovládnout své duchy a umožňuje jim osvobodit se svými tajemstvími. L'esprit est dans un état triste lorsque le sommeil ne peut pas contrôler ses fantômes et leur permet de se libérer de leurs secrets. Разум находится в грустном состоянии, когда сон не может управлять своими призраками и позволяет им вырваться на свободу, раскрывая свои секреты. Aylmer now remembered his dream. Aylmer si vzpomněl na svůj sen. Теперь Эйлмер вспомнил свой сон. He had imagined himself with his assistant Aminadab trying to remove the birthmark with an operation. Představil si, jak se jeho asistent Aminadab snaží operaci odstranit mateřské znaménko. Он представил себя со своим ассистентом Аминадабом, пытающимся удалить родимое пятно с помощью операции. But the deeper his knife went, the deeper the small hand sank until it had caught hold of Georgiana’s heart. Ale čím hlouběji jeho nůž odešel, tím hlouběji malá ruka klesla, dokud nezachytila Georgianino srdce. Mais plus son couteau s'enfonçait, plus la petite main s'enfonçait jusqu'à ce qu'elle attrape le cœur de Georgiana. Но чем глубже проникал нож, тем глубже погружалась маленькая рука, пока не схватила сердце Джорджианы.

Aylmer felt guilty remembering the dream. Aylmer se cítil provinile, když si pamatoval sen. Эйлмер чувствовал себя виноватым, вспоминая сон.

"Aylmer," said Georgiana, "I do not know what the cost would be to both of us to remove this birthmark. „Aylmer,“ řekla Georgiana, „nevím, jaké by pro nás oba bylo odstranění této mateřské značky. «Эйлмер, - сказала Джорджиана, - я не знаю, во сколько нам обоим придется удалить эту родинку. Removing it could deform my face or damage my health." Jeho odstranění by mohlo poškodit můj obličej nebo poškodit mé zdraví. ““ Удаление его может деформировать мое лицо или навредить здоровью ". "Dearest Georgiana, I have spent much thought on the subject," said Aylmer. „Drahá Georgiano, na toto téma jsem hodně přemýšlel,“ řekl Aylmer. «Дорогая Джорджиана, я много думал об этом», - сказал Эйлмер. "I am sure it can be removed." "Jsem si jist, že to lze odstranit." «Я уверен, что его можно удалить». "Then let the attempt be made at any risk," said Georgiana. „Tak se pokus pokuste učinit s jakýmkoli rizikem,“ řekla Georgiana. «Тогда пусть попытка будет предпринята с любым риском», - сказала Джорджиана. "Life is not worth living while this hateful mark makes me the object of your horror. „Život nestojí za to žít, zatímco tato nenávistná známka mě dělá předmětem tvé hrůzy. "Жизнь не стоит того, чтобы жить, пока эта ненавистная метка делает меня объектом вашего ужаса. You have deep science and have made great discoveries. Máte hlubokou vědu a objevili jste velké objevy. У вас глубокая наука и вы сделали великие открытия. Remove this little mark for the sake of your peace and my own." Odstraňte tuto malou značku kvůli vašemu míru a mé vlastní. “ Удалите этот маленький знак ради вашего мира и моего собственного ". "Dearest wife," cried Aylmer. „Nejdražší žena,“ zvolal Aylmer. «Дорогая жена», - воскликнул Эйлмер. "Do not doubt my power. „Nepochybuj o mé moci. «Ne doutez pas de ma puissance. "Не сомневайтесь в моей силе. I am ready to make this cheek as perfect as its pair." Jsem připraven udělat tuto tvář tak dokonalou jako její dvojice. “ Я готов сделать эту щеку такой же идеальной, как и ее пара ». Her husband gently kissed her right cheek, the one without the red hand. Její manžel jemně políbil její pravou tvář, ten bez červené ruky. Ее муж нежно поцеловал ее в правую щеку, ту, что без красной руки.

(MUSIC)

The next day the couple went to Aylmer’s laboratory where he had made all his famous discoveries. Následující den šel pár do Aylmerovy laboratoře, kde provedl všechny své slavné objevy. Georgiana would live in a beautiful room he had prepared nearby, while he worked tirelessly in his lab. Georgiana bude žít v krásné místnosti, kterou připravil poblíž, zatímco neúnavně pracoval ve své laboratoři. Джорджиана жила в красивой комнате, которую он приготовил поблизости, пока он неустанно работал в своей лаборатории. One by one, Aylmer tried a series of powerful experiments on his wife. Jeden po druhém Aylmer vyzkoušel na své manželce řadu silných experimentů. Один за другим Эйлмер проводил серию мощных экспериментов над своей женой. But the mark remained. Ale známka zůstala. Но след остался.

Georgiana waited in her room. Georgiana čekala ve svém pokoji. Джорджиана ждала в своей комнате. She read through his notebooks of scientific observations. Přečetla si jeho zápisníky vědeckých pozorování. Она прочитала его записные книжки с научными наблюдениями. She could not help see that many of his experiments had ended in failure. Nedokázala pochopit, že mnoho z jeho experimentů skončilo neúspěchem. Elle ne pouvait s'empêcher de voir que nombre de ses expériences s'étaient soldées par un échec. Она не могла не заметить, что многие из его экспериментов закончились неудачей. She decided to see for herself the scientist at work. Rozhodla se pro sebe vidět vědce v práci. Она решила лично увидеть ученого за работой.

The first thing that struck Georgiana when entering the laboratory was the hot furnace. První věc, která udeřila Georgiana při vstupu do laboratoře, byla horká pec. Первое, что поразило Джорджиану при входе в лабораторию, - это раскаленная печь. From the amount of soot above it, it seemed to have been burning for ages. Zdálo se, že z množství sazí nad ním po celá léta spaluje. Судя по количеству сажи над ним, казалось, что он горит целую вечность. She saw machines, tubes, cylinders and other containers for chemical experiments. Viděla stroje, trubky, válce a další kontejnery pro chemické experimenty. Она видела машины, трубы, цилиндры и другие емкости для химических экспериментов. What most drew her attention was Aylmer himself. To, co ji nejvíce upoutalo, byl sám Aylmer. Ce qui a le plus attiré son attention, c'est Aylmer lui-même. Больше всего ее внимание привлек сам Эйлмер. He was nervous and pale as death as he worked on preparing a liquid. Byl nervózní a bledý jako smrt, když pracoval na přípravě kapaliny. Он нервничал и был бледен как смерть, когда работал над приготовлением жидкости.

Georgiana realized that her husband had been hiding his tension and fear. Georgiana si uvědomila, že její manžel skrýval své napětí a strach. Georgiana a réalisé que son mari cachait sa tension et sa peur. Джорджиана поняла, что ее муж скрывал свое напряжение и страх.

"Think not so little of me that you cannot be honest about the risks we are taking," she said. „Nemysli na mě tak málo, že nemůžeš být upřímný ohledně rizik, která riskujeme,“ řekla. "Ne pensez pas si peu à moi que vous ne pouvez pas être honnête sur les risques que nous prenons", dit-elle. «Не думай обо мне так мало, чтобы не сказать честно о рисках, на которые мы идем», - сказала она. "I will drink whatever you make for me, even if it is a poison." "Budu pít, co pro mě uděláš, i když je to jed." «Я выпью все, что ты для меня приготовишь, даже если это яд». "My dear, nothing shall be hidden," Aylmer said. „Má drahá, nic se neskrývá,“ řekl Aylmer. «Моя дорогая, ничего не должно быть скрыто», - сказал Эйлмер. "I have already given you chemicals powerful enough to change your entire physical system. „Už jsem ti dal chemikálie dostatečně silné, abych změnil celý tvůj fyzický systém. "Я уже дал вам химические вещества, достаточно мощные, чтобы изменить всю вашу физическую систему. Only one thing remains to be tried and if that fails, we are ruined!" Zbývá jen jedna věc a pokud to selže, jsme zničeni! “ Остается попробовать только одно, и если это не удастся, мы погибнем! " He led her back to her room where she waited once more, alone with her thoughts. Vedl ji zpět do svého pokoje, kde ještě jednou čekala, sama se svými myšlenkami. Il la ramena dans sa chambre où elle attendit une fois de plus, seule avec ses pensées. Он привел ее обратно в комнату, где она снова ждала наедине со своими мыслями. She hoped that for just one moment she could satisfy her husband’s highest ideals. Doufala, že na okamžik uspokojí nejvyšší ideály svého manžela. Она надеялась, что хоть на мгновение сможет удовлетворить самые высокие идеалы своего мужа. But she realized then that his mind would forever be on the march, always requiring something newer, better and more perfect. Pak si však uvědomila, že jeho mysl bude navždy na pochodu, vždy vyžadující něco novějšího, lepšího a dokonalejšího. Mais elle réalisa alors que son esprit serait toujours en marche, exigeant toujours quelque chose de plus nouveau, de meilleur et de plus parfait. Но тогда она поняла, что его разум всегда будет в движении, всегда требуя чего-то нового, лучшего и совершенного.

Hours later, Aylmer returned carrying a crystal glass with a colorless liquid. O několik hodin později se Aylmer vrátil nesoucí křišťálové sklo s bezbarvou tekutinou. Через несколько часов Эйлмер вернулся с хрустальным стаканом с бесцветной жидкостью.

"The chemical process went perfectly," he said. „Chemický proces probíhal dokonale,“ řekl. «Химический процесс прошел отлично», - сказал он. "Unless all my science has tricked me, it cannot fail." "Dokud mě celá moje věda nepokazila, nemůže to selhat." «Если вся моя наука не обманула меня, она не может потерпеть неудачу». To test the liquid, he placed a drop in the soil of a dying flower growing in a pot in the room. Aby testoval tekutinu, umístil kapku do půdy umírající květiny rostoucí v květináči v místnosti. Pour tester le liquide, il a placé une goutte dans le sol d'une fleur mourante poussant dans un pot dans la pièce. Чтобы проверить жидкость, он поместил каплю в почву умирающего цветка, растущего в горшке в комнате. In a few moments, the plant became healthy and green once more. Během několika okamžiků se rostlina opět stala zdravou a zelenou. Через несколько мгновений растение снова стало здоровым и зеленым.

"I do not need proof," Georgiana said quietly. „Nepotřebuji důkaz,“ řekla Georgiana tiše. «Мне не нужны доказательства, - тихо сказала Джорджиана. "Give me the glass. „Dej mi sklenici. "Дай мне стакан. I am happy to put my life in your hands." Jsem rád, že jsem vám dal svůj život do vašich rukou. “ Я счастлив отдать свою жизнь в ваши руки ". She drank the liquid and immediately fell asleep. Vypila tekutinu a okamžitě usnula. Она выпила жидкость и сразу заснула.

Aylmer sat next to his wife, observing her and taking notes. Aylmer seděl vedle své ženy, pozoroval ji a dělal si poznámky. Эйлмер сидел рядом с женой, наблюдал за ней и делал записи. He noted everything -- her breathing, the movement of an eyelid. Všiml si všeho - jejího dechu, pohybu víčka. Он отмечал все - ее дыхание, движение века. He stared at the birthmark. Zíral na mateřské znaménko. Он уставился на родимое пятно. And slowly, with every breath that came and went, it lost some of its brightness. A pomalu, s každým dechem, který přišel a odešel, ztratil část své jasnosti. И медленно, с каждым вдохом и уходом, он терял часть своей яркости.

"By Heaven! "Nebem!" "Клянусь небесами! It is nearly gone," said Aylmer. Už je skoro pryč, “řekl Aylmer. Его почти нет, - сказал Эйлмер. "Success! "Úspěch! "Успех! Success!" He opened the window coverings to see her face in daylight. Otevřel krytiny oken, aby viděl její tvář za denního světla. Il ouvrit les couvre-fenêtres pour voir son visage à la lumière du jour. Он открыл окна, чтобы увидеть ее лицо при дневном свете. She was so pale. Byla tak bledá. Она была такой бледной. Georgiana opened her eyes and looked into the mirror her husband held. Georgiana otevřela oči a pohlédla do zrcadla, které její manžel držel. Джорджиана открыла глаза и посмотрела в зеркало, которое держал ее муж. She tried to smile as she saw the barely visible mark. Pokusila se usmát, když viděla stěží viditelnou značku. Она попыталась улыбнуться, увидев едва заметную отметину.

"My poor Aylmer," she said gently. „Můj ubohý Aylmer,“ řekla jemně. «Мой бедный Эйлмер», - мягко сказала она. "You have aimed so high. „Mířil jsi tak vysoko. "Vous avez visé si haut. "Вы так высоко цели. With so high and pure a feeling, you have rejected the best the Earth could offer. S tak vysokým a čistým pocitem jste odmítli to nejlepší, co Země mohla nabídnout. Avec un sentiment si élevé et si pur, vous avez rejeté le meilleur que la Terre pouvait offrir. С таким высоким и чистым чувством вы отвергли все лучшее, что могла предложить Земля. I am dying, dearest." Umírám, nejdražší. “ Я умираю, дорогая ". It was true. Byla to pravda. Это было правдой. The hand on her face had been her link to life. Ruka na její tváři byla jejím spojením se životem. La main sur son visage avait été son lien avec la vie. Рука на ее лице была ее связующим звеном с жизнью. As the last trace of color disappeared from her cheek, she gave her last breath. Když z tváře zmizela poslední stopa barvy, vydala poslední dech. Когда последний румянец исчез с ее щеки, она испустила последний вздох.

Blinded by a meaningless imperfection and an impossible goal, Aylmer had thrown away her life and with it his chance for happiness. Aylmer oslepený nesmyslnou nedokonalostí a nemožným cílem vyhodil její život a tím i jeho šanci na štěstí. Aveuglée par une imperfection insignifiante et un but impossible, Aylmer avait jeté sa vie et avec elle sa chance de bonheur. Ослепленный бессмысленным несовершенством и невозможной целью, Эйлмер отбросил ее жизнь, а вместе с ней и свой шанс на счастье. In trying to improve his lovely wife, he had failed to realize she had been perfect all along. Ve snaze vylepšit svou krásnou manželku si neuvědomil, že byla po celou dobu dokonalá. Пытаясь улучшить свою прекрасную жену, он не смог понять, что она все время была идеальной.

(MUSIC)

ANNOUNCER:

"The Birthmark" was written by Nathaniel Hawthorne. It was adapted and produced by Dana Demange. Your storyteller was Barbara Klein. You can read and listen to other AMERICAN STORIES on our Web site, voaspecialenglish.com. I’m Jim Tedder.