Познер - о цензуре, страхе и Путине / вДудь (1)
25.000000
Мы уверены —
вы всегда найдете в «Эльдорадо» лучшую цену.
— А если найду дешевле?
— Вернут разницу! Еще и бонус 10% добавят.
«Эльдорадо». Качество по лучшей цене.
— Какой-то Дудь будет вместо Познера.
— Не «какой-то».
— …и выйти просто королем мира.
— Чего?
— Вы не любите эту страну.
— А вы набирали?
— С этим человеком я в одном поле срать не сяду.
— Красавчик.
(музыкальная заставка)
— Когда мы договаривались с вами об интервью, вы согласились
и поставили ровно одно условие:
чтобы это интервью было как бы в прямом эфире,
то есть все идет в эфир,
от первого до последнего слова, никакой редактуры.
Почему?
— Потому что у меня есть большой опыт,
когда записывают, потом начинают редактировать.
Причем необязательно со зла.
Ну, переставляют какие-то вещи или что-то убирают,
потому что кажется, что лучше бы.
А потом все равно пишут больше, чем надо, поэтому обязательно что-то надо убирать.
Мне не нравится это, я лучше…
То, что я сказал, то я и сказал.
Я не могу сказать: «Нет, это было не так».
Это именно так. Но зато это я сказал, и на этом этот вопрос закрыт.
— Угу.
Вы очень много передвигаетесь.
Расскажите, где вы были за последние семь дней?
— За последние семь дней я был два раза
в Екатеринбурге, один раз в Новосибирске,
один раз в Ростове-на-Дону…
— Два раза в Екатеринбурге за семь дней?
— Да-да. — А что вы там делали, если вкратце?
— У меня были там встречи.
— Я выступал. — Угу.
— И два раза вы выступали в Екатерибурге? — Да.
— Два раза в этом городе собрались на Познера в течение недели.
— Но разные люди совсем. — Угу.
— Что-то, видимо, было общественное, то есть для людей…
— Просто в одном случае это компания просила,
а в другом это было просто такое…
— Творческий вечер для сотрудников. — Ну в общем, так.
— Если не большинство, то многие ваши мастер-классы,
не те, которые были у компаний, а в принципе те встречи, которые вы проводите публично,
собирают людей, которые либо уже в журналистике,
либо хотят стать.
Ну, например, встреча со студентами.
Вас могут спрашивать о профессии, задают вопросы…
Как вы сами себя чувствуете при этом?
У вас нет ощущения, что люди
собираются выбрать ремесло,
которое сейчас находится в жесточайшем кризисе,
и, в общем-то не нужно ни государству, ни, есть подозрение, стране.
— Ну, во-первых, это не мастер-классы.
Мастер-классы это все-таки когда я
делюсь непосредственно профессиональным опытом с людьми, которые этим занимаются.
— Угу. — Это встреча с публикой.
Там публика большая, может быть полторы тысячи.
— И как вы понимаете, это совсем не те, которые хотят в журналистику. — Я надеюсь на это.
— Ну вот да, я тоже вот.
Поэтому уже этот вопрос как бы снимается.
Да, бывают люди, которые говорят: «Вот я начинающий журналист»
или «Я мечтаю быть журналистом».
Им я говорю:
«Если вы мечтаете — забудьте, этого делать не надо.
В нашей стране сегодня это совершенно ни к чему.
Или же просто вы чувствуете, что у вас нет другого пути,
что судьба вас назначила журналистом —
тогда имейте в виду, что это будет очень трудно вам».
Поэтому у меня нет такого ощущения, о котором говорили вы.
Вот когда я на факультете журналистики выступаю,
вот такое ощущение есть, я им всем говорю,
что в России сегодня нет журналистики.
А есть журналисты, отдельно взятые.
Журналистика как профессия —
ее нет сейчас; она, может, возникнет, я уверен даже,
что она снова возникнет…
— Когда? — …как некая «четвертая власть».
— Вот предсказывать я не мастак.
Я просто уверен, что это будет, потому что
без этой профессии ни одно государство существовать не может.
А давайте просто простой прогноз. Как вы думаете, я доживу до этого?
— А вам сколько лет?
— Тридцать. Тридцать один.
— Я думаю, что да. — Угу.
— Если вы будете долго жить. — А-а. Спасибо.
— Главным медиа-ньюсмейкером прошлой недели
стал человек, которого зовут Артем Шейнин,
ведущий одной из пропагандистских программ на Первом канале.
Для тех, кто не знает: Артем Шейнин — это тот человек, который год назад
широкую известность приобрел, когда в эфире во время дискуссии с одним из гостей сказал:
«Да, я убивал людей».
Причем сделал это с такой, довольно страшной, бравадой.
А на прошлой неделе он в буквальном смысле наехал
на одного из гостей, который был в эфире.
Эксперт Майкл Бом — есть такой американский журналист,
и Артем Шейнин будучи ведущим программы,
ведущим программы,
пошел на него с абсолютно хамской аргументацией:
«Я сказал сидеть!»
Вот так вот.
Э-э…
Все это было бы ни к чему, если бы, готовясь к программе, я не наткнулся на факт,
который лично мне раньше был неизвестен.
Артем Шейнин — чуть ли не десять лет
один из ведущих игроков вашей команды.
Человек, который делает с вами самые разные проекты,
и человек, который работал шеф-редактором программы «Познер».
У меня возникает один вопрос,
складывая то, что было год назад, в меньшей степени,
и то, что было на этой неделе:
как… это… возможно?
Я работаю с… Шейниным тринадцать лет,
если не больше.
— Еще тогда, когда я делал программу «Времена». — Угу.
— Он тогда не был шеф-редактором, но он работал все равно, он был одним из…
…из той группы, которая делала эту программу.
А потом он действительно стал шеф-редактором
и программы «Времена» —
потом, когда она приказала долго жить —
то программы «Познер».
Кроме того,
он ездил с нашей группой
на съемки некоторых фильмов, в частности:
«Одноэтажная Америка»,
Франция,
Италия и Германия.
— А, и Израиль. — Угу.
Ну, после этого он уже перестал ездить, поскольку у него появилась
экранная работа, я так бы это назвал.
Он и по-прежнему является шеф-редактором
моей программы, ну, так называется его должность.
Он ничего не редактирует.
Он, по сути дела, тот человек, который организует.
Когда кого-то приглашают —
чтоб была студия, чтоб поехали…
— …за этим человеком, и так далее. — Завхоз.
— Ну завхоз…
Знаете, вот желание принизить, оно, конечно, хорошее…
Завхоз — это не очень…
По крайней мере в нашей стране, ведь завхоз…
— Замечательная профессия. — Ну, понимать, что это нужный человек,
но в то же время…
Вы бы хотели быть завхозом? Ну в общем, нет.
Знаете, я думаю так.
Вот.
Он абсолютно не имеет отношения никакого к содержанию
программы.
Вот.
Что касается его…
— …ну что ли, скажем так, политических взглядов… — Угу.
— …то я с ним об этом не говорю, и он со мной не говорит.
Я более скажу, скажу так, что
я просто как бы этого не замечаю.
— Но вам стыдно за выходку прошлой недели?
— Я не могу…
Мне бывает стыдно за себя.
За других мне не может быть стыдно.
Мне это неприятно? Неприятно.
— Ну, просто смотрите, Владимир Владимирович, я не собираюсь, в отличие от большинства других…
— Он, он… Послушайте. — Ну, просто смотрите, Владимир Владимирович, я не собираюсь, в отличие от большинства других…
Он товарищ. Мой. — Ну, просто смотрите, Владимир Владимирович, я не собираюсь, в отличие от большинства других…
Он товарищ. Мой.
Он, я знаю точно,
эм-м-м…
…сделает все возможное,
чтобы мне помочь, если мне будет плохо.
Он преданный человек.
И это факт.
А то, что мы с ним смотрим на мир совершенно по-разному…
Кстати, это обнаружилось именно
с тем, когда он начал выходить в этой программе, потому что так…
…мы об этих вещах не говорили.
Ну смотрите, Владимир Владимирович.
Я не собираюсь, в отличие от большинства коллег — они много раз с вами говорили.
Простой разговор с вами —
вы делаете очень достойную программу в вечернее время,
а в дневное время там творится всякий треш.
Про это я говорить не собираюсь ни в коем случае, вы много раз объясняли,
почему так происходит, и все остальное.
Просто вы,
автор знаменитой фразы во время…
одного из телемостов, когда предатель родины,
изменник родины появился — я, к сожалению, не помню его фамилию —
фраза, которую вы на английском сказали, по поводу того, что:
«У нас есть поговорка —
с этим человеком я в одном поле срать не сяду».
— Да.
— Как с человеком, который так ведет себя в кадре,
который так односторонне освещает то, что происходит в мире,
который закапывает нашу с вами профессию в землю,
вы можете делать одну программу?
Разве это не та же категория про «срать в одном поле»?
— Ну, во-первых, давайте так: это был не телемост.
На всякий случай просто.
Если вы готовитесь, вы должны знать точно, что я делал.
Это я выходил в американском эфире.
И действительно в программе
был бывший наш представитель
в Объединенных Нациях, который перешел туда — и действительно я эту фразу сказал.
И то, о чем вы мне говорите сейчас —
я вам прямо скажу, что мне очень трудно.
Мы много лет работаем с человеком.
И у меня не было никогда никаких,
никакого повода
о нем говорить плохо.
— Разные точки зрения — это еще не повод… — Абсолютно.
— И то, что происходит сейчас —
я могу только вам сказать, что мне это тяжело.
— А сейчас будет… музыка!
[играет музыка с сильным битом]
— Здорово, когда не нам платить.
[играет панк] Никогда не скажу тебе,
Как же я боюсь, как же я боюсь, каждой рваною…
— Бр-р-р-р!
«Порнофильмы»! Одна из любимых моих панк-команд
записала новый альбом, и это просто чума!
Я гоняю его уже целую неделю, и не могу остановиться!
А на максимальном качестве слушать
и панкуху, и рэпчину, и всю остальную музыку
мне помогает вот эта замечательная штука.
JBL Boombox —
новая акустическая система от компании Harman
с совершенно сумасшедшими характеристиками.
Легендарный звук JBL.
Мощность — 60 Вт.
Несколько режимов прослушивания.
В зависимости от ситуации можно выбрать режим «В помещении»
для максимальной реалистичности звука
или режим «На улице»
для максимальной (громко) громкости!
Специальная защита от воды по стандарту IPX7 —
с колонкой ничего не случится, даже если вы уроните ее в воду
или попадете под дождь.
Аккумулятор с рекордной емкостью
20 тысяч миллиампер-часов.
Выдерживает 24 часа нон-стоп.
В общем, бомбический аксессуар
для дома, отдыха,
занятий спортом —
если любите музло так же, как я.
Ну и самое главное:
JBL Boombox в ноябре
только в «Эльдорадо».
Поэтому ныряем по ссылке в описании
переходим на сайт «Эльдорадо»,
вводим промокод ЭЛЬДОВДУДЬ,
получаем скидку 2 тысячи рублей,
заказываем и наслаждаемся.
Ну а мы поехали дальше.
— Вы как-то сказали фразу
в интервью Ксении Собчак в конце '14 года,
в интервью на «Дожде» вы сказали:
«Есть люди, из-за которых в России нет журналистики.
Люди, предавшие и продавшие профессию.
Надеюсь, когда-нибудь наступит тот день, когда им надо будет уйти».
Вы тогда не называли полностью список…
— …людей… — Я вообще никого не назвал.
— Да, вы не назвали ни одной фамилии.
Я попытаюсь спустя почти три года
уточнить у вас ровно две фамилии.
Входят ли в этот список
Владимир Соловьев и Дмитрий Киселев?
— Значит, я вам отвечу сейчас,
— …но предварительно. — Так.
— У меня такое есть правило:
я о людях, которые работают в моей профессии,
не говорю ни хорошо, ни плохо.
Просто у меня такой принцип.
Значит, в ответ на ваш вопрос
я скажу так: без комментариев.
— Владимир Владимирович, позволю вспомнить интервью, кажется, 2015 года,
— Да, я знаю. — …когда вы сказали, что…
— …«Ни Кисилеву, ни Соловьеву я руки не подам». — Да, да.
— То есть вы нарушили этот принцип тогда?
— Да, нарушил, и не хотел бы больше нарушать.
То, что я…
Без комментария, а дальше
— …догадывайтесь сами. — Угу.
— Еще немного про проаганду, и мы перейдем к другим, более,
надеюсь, приятным темам — и мне, и вам.
Просто есть один вопрос, который томит меня…
несколько лет, с 2014, кажется, года,
когда я чуть-чуть погрузился в историю советской пропаганды —
совсем чуть-чуть, по спортивным делам.
Для начала:
вы не раз — вы писали об этом в книге,
вы не раз говорили в этом интервью,
что вы…м-м…
вы каялись за то, что работали пропагандистом.
«Это грех, который никогда не отмыть», — вы говорили.
Есть ровно одна вещь, на которую я хотел бы навести фокус.
1983 год.
Советский Союз сбивает корейский «Боинг»,
который потерялся, не выходил на связь
и летал на территории Советского Союза в течение четырех часов.
Наши ПВО его подбили.
Это был гражданский «Боинг»,
который летел из Соединенных Штатов Америки в Южную Корею.
— Не ПВО.
— Истребитель. — Истребитель, да.
— Силы противовоздушной обороны, они это сделали. — Да-да.
Диктор Кириллов, знаменитый диктор советского телевидения,
в своих мемуарах вспоминал,
как на советском телевидении освещали этот… это событие.
И он вспоминал следующим образом:
что первого сентября он готовился начать программу «Время»,
и перед ним лежал листочек —
листочек, в котором было написано,
что он сейчас будет говорить.
Там было написано, что «мы принимаем всю вину на себя».
То, что это «роковая ошибка».
