×

Мы используем cookie-файлы, чтобы сделать работу LingQ лучше. Находясь на нашем сайте, вы соглашаетесь на наши правила обработки файлов «cookie».

Начать изучать этот урок прямо сейчас
image

Лолита, 3

3

Она вошла в мою страну, в лиловую и черную Гумбрию, с неосторожным любопытством; она оглядела ее с пренебрежительно-неприязненной усмешкой; и теперь мне казалось, что она была готова отвергнуть ее с самым обыкновенным отвращением. Никогда не вибрировала она под моими перстами, и визгливый окрик («что ты, собственно говоря, делаешь?») был мне единственной наградой за все старания ее растормошить. Чудесному миру, предлагаемому ей, моя дурочка предпочитала пошлейший фильм, приторнейший сироп. Подумать только, что выбирая между сосиской и Гумбертом – она неизменно и беспощадно брала в рот первое. Не помню, упомянул ли я название бара, где я завтракал, в предыдущей главке? Он назывался так: «Ледяная Королева». Улыбаясь не без грусти, я сказал Лолите: «А ты – моя ледяная принцесса». Она не поняла этой жалкой шуточки.

О, не хмурься, читатель! Я вовсе не стремлюсь создать впечатление, что мне не давалось счастье. Милый читатель должен понять, что странник, обладающий нимфеткой, очарованный и порабощенный ею, находится как бы за пределом счастья! Ибо нет на земле второго такого блаженства, как блаженство нежить нимфетку. Оно «вне конкурса», это блаженство, оно принадлежит к другому классу, к другому порядку чувств. Да, мы ссорились, да, она бывала прегадкой, да, она чинила мне всякие препятствия, но невзирая на ее гримасы, невзирая на грубость жизни, опасность, ужасную безнадежность, я все-таки жил на самой глубине избранного мной рая – рая, небеса которого рдели как адское пламя, – но все-таки рая.

Иной опытный психиатр, который сейчас изучает мой труд – и которого д-р Гумберт успел погрузить, надеюсь, в состояние кроличьего гипноза – несомненно очень хотел бы, чтобы рассказчик повез свою Лолиту на берег моря и там бы нашел по крайней мере «гратификацию» давнего позыва, а именно избавление от «подсознательного» наваждения незавершенного детского романа с изначальной маленькой мисс Ли.

Что ж, товарищ доктор, позвольте вам сказать, что я действительно искал пляжа, хотя должен вдобавок признаться, что к тому времени, как мы добрались до этого миража серой воды, моя спутница уже подарила мне столько услад, что мечта о «Приморском Королевстве», о «Сублимированной Ривьере» и тому подобном давно перестала быть глубинным порывом и свелась к рассудочной погоне за чисто теоретическим переживанием. Эдгаровы ангелы это знали – и устроили дело соответствующим образом. Посещение вполне убедительного лукоморья на Атлантической стороне оказалось вконец испорченным скверной погодой: тяжелое, промозглое небо, илистые волны, присутствие необъятного, хоть и вполне заурядного тумана – что могло дальше отстоять от четких чар, от лазоревой обстановки и румяных обстоятельств моего средиземноморского приключения? Два-три полутропических пляжа на Мексиканском Заливе были достаточно солнечны, но усыпаны ядовитыми, звездистыми или студенистыми тварями, и обдуваемы ураганным ветром. Наконец, на калифорнийском побережьи, против призрака Тихого Океана, я нашел особый род уединения в пещере, до которой доносились, с отрезка пляжа за гнилыми деревьями, вопли нескольких девочек-скаутов, купавшихся впервые при сильном прибое; но туман нависал как мокрое одеяло, песок был неприятно зернистый и клейкий, и Лолита вся покрылась гусиной кожей и зернами песка, и (единственный раз в жизни!) я имел к ней не больше влечения, чем к ламантину. Однако мои ученые читатели, может быть, воспрянут духом, когда я объясню им, что, даже ежели бы мы набрели где-нибудь на отзывчивый к нам морской бережок, было бы поздно, ибо мое настоящее «освобождение» пришло гораздо раньше: в тот миг, именно, когда Аннабелла Гейз, она же Долорес Ли, она же Лолита, явилась мне, смугло-золотая, на коленях, со взглядом, направленным вверх, на той убогой веранде, в фиктивной, нечестной, но отменно удачной приморской комбинации (хотя ничего не было по соседству, кроме второсортного озера).

На этом закончу перечень особых ощущений, зависевших, если не происходивших, от постулатов современной психиатрии. Посему я отказался и заставил Лолиту отказаться от пляжей, которые только наводили уныние, если были пустынны, или слишком были населены, если их обливало солнце. С другой же стороны, меня еще преследовали воспоминания о моих безнадежных скитаниях в городских парках Европы, а потому я не переставал интересоваться возможностью любовных игр под открытым небом и искать подходящих мест на том «лоне природы», где я некогда претерпел столько постыдных лишений. Судьба и тут мне перечила. Разочарования, которые я теперь хочу зарегистрировать (тихонько отклоняя мою повесть в сторону тех беспрестанных рисков и страхов, которые сопровождали мое счастье), никак не должны бросать тень на американскую глушь – лирическую, эпическую, трагическую, но никогда не похожую на Аркадию. Она прекрасна, душераздирающе прекрасна, эта глушь, и ей свойственна какая-то большеглазая, никем не воспетая, невинная покорность, которой уже нет у лаковых, крашеных, игрушечных швейцарских деревень и вдоволь прославленных Альп. Бесчисленные любовники лежали в обнимку, целуясь, на ровном газоне горных склонов Старого Света, на пружинистом, как дорогой матрац, мху, около удобного для пользования, гигиенического ручейка, на грубых скамьях под украшенными вензелями дубами и в столь многих лачугах под сенью столь многих буковых лесов. Но в американской глуши любитель вольного воздуха не найдет таких удобных возможностей предаться самому древнему из преступлений и забав. Ядовитые растения ожгут ягодицы его возлюбленной, безыменные насекомые в зад ужалят его; острые частицы лесного ковра уколют его в коленища, насекомые ужалят ее в коленки; и всюду кругом будет стоять непрерывный шорох потенциальных змей – что говорю, полувымерших драконов! – между тем как похожие на крохотных крабов семена хищных цветов прилепляются, в виде мерзкой изумрудной корки, равно и к черному носку на подвязке, и к белому неподтянутому носочку.

Немножко преувеличиваю. Как-то в летний полдень, чуть ниже границы распространения леса, где небесного оттенка соцветия (я бы их назвал шпорником) толпились вдоль журчащего горного потока, мы наконец нашли, Лолита и я, уединенное романтическое место, приблизительно в ста футах над перевалом, где мы оставили автомобиль. Склон казался неисхоженным. Последняя запыхавшаяся сосна остановилась для заслуженной передышки на скале, до которой долезла. Сурок свистнул, увидя нас, и исчез. Я разложил плед для Лолиты. Под ним тихо потрескивала травяная сушь. Киприда пришла и ушла. Зазубренная скала, венчавшая верхний скат, и заросль кустарника ниже нашего ложа как будто должны были нас защитить и от солнца и от человека. Увы, я не учел присутствия слабо отмеченной боковой тропинки, подловато вилявшей между кустами и камнями неподалеку от нас. Вот тогда-то мы едва не попались; немудрено, что этот случай навсегда излечил меня от тоски по буколике.

Помнится, операция была кончена, совсем кончена, и она всхлипывала у меня в объятиях – благотворная буря рыданий после одного из тех припадков капризного уныния, которые так участились за этот в общем восхитительный год. Я только что взял обратно какое-то глупое обещание, которое она вынудила у меня, пользуясь слепым нетерпением мужской страсти, и вот она теперь раскинулась на пледе, обливаясь слезами и щипля мою ласковую руку, а я радостно смеялся, и отвратный, неописуемый, невыносимый и – как я подозреваю – вечный ужас, который я ныне познал, был тогда лишь черной точечкой в сиянии моего счастья; и вот так мы лежали, когда я испытал одну из тех встрясок, которые в конце концов выбили мое бедное сердце из колеи, ибо я вдруг встретился с темными, немигающими глазами двух странных и прекрасных детей, фавненка и нимфетки – близнецов, судя по их совершенно одинаковым плоским черным волосам и бескровным личикам. Они припали к земле, уставившись на нас, и синева их одинаковых костюмчиков сливалась с синевой горных цветов. Отчаянным движением я подхватил плед, чтобы им прикрыться, – и одновременно нечто, похожее на пушбол в белых горошинках, начало поворачиваться в кустах около нас, превращаясь постепенно в разгибавшуюся спину толстой стриженой брюнетки, которая машинально прибавила еще одну дикую лилию к своему букету, оглядываясь на нас через головы своих очаровательных, из синего камня вырезанных детей.

Ныне, когда у меня на совести совсем другая беда, я знаю, что я смелый человек, но в те дни мне это было невдомек, и я помню, что удивился собственному хладнокровию. Прошептав одно из тех сдержанных приказаний, которые, несмотря на ужас положения, даешь растерянно-скорчившемуся животному – (какой безумной надеждой или ненавистью трепещут бока молодого зверя, какие черные звезды разрываются в сердце у дрессировщика! ), я заставил Лолиту встать, и мы важно удалились, а потом с неприличной поспешностью сползли к дороге, где остался автомобиль.

За ним стояла щегольская машина семейного образца, и красивый ассириец с сине-черной бородкой, un monsieur très bien, в шелковой рубашке и багровых штанах, по всей видимости муж ботанизировавшей толстухи, с серьезной миной снимал фотографию надписи, сообщавшей высоту перевала. Она значительно превышала 10.000 футов, и я задыхался. С хрустом песка и с заносом мы тронулись, причем Лолита все еще доодевалась, беспорядочно возясь и ругая меня такими словами, какие, по-моему, девочкам не полагается знать, а подавно употреблять.

Случались и другие неприятности. Раз в кино, например. В то время Лолита еще питала к нему истинную страсть (которая сократилась потом до вялой снисходительности, когда она опять стала ходить в гимназию). Мы просмотрели за один год, с неразборчивым упоением, около ста пятидесяти или даже двухсот программ, причем иногда нам приходилось видеть ту же хронику по несколько раз, оттого что различные главные картины сопровождались одним и тем же выпуском киножурнала, тянувшимся за нами из городка в городок. Больше всего она любила следующие сорта фильмов, в таком порядке: музыкально-комедийные, гангстерские, ковбойские. Во-первых, настоящим певцам и танцорам, участвующим в них, приписывались не настоящие сценические карьеры в какой-то – в сущности «гореупорной» – сфере существования, из которой смерть и правда были изгнаны, и в которых седовласый, умиленный, в техническом смысле бессмертный отец, сначала неодобрительно относившийся к артистической карьере сумасбродной дочери, неизменно кончал тем, что горячо аплодировал ей на премьере в дивном театре. Мир гангстеров был особенный: там героические репортеры подвергались страшным пыткам, телефонные счета доходили до миллиардов долларов и, в мужественной атмосфере неумелой стрельбы, злодеи преследовались через сточные трубы и пакгаузы патологически-бесстрашными полицейскими (мне было суждено доставить им меньше хлопот). Были, наконец, фильмы «дикого запада» – терракотовый пейзаж, краснолицые, голубоглазые ковбои, чопорная, но прехорошенькая учительница, только что прибывшая в Гремучее Ущелье, конь, вставший на дыбы, стихийная паника скота, ствол револьвера, пробивающий со звоном оконное стекло, невероятная кулачная драка, – во время которой грохается гора пыльной старомодной мебели, столы употребляются, как оружие, сальто спасает героя, рука злодея, прижатая героем к земле, все еще старается нащупать оброненный охотничий нож, дерущиеся крякают, отчетливо трахает кулак по подбородку, нога ударяет в брюхо, герой, нырнув, наваливается на злодея; и тотчас после того, как человек перенес такое количество мук, что от них бы слег сам Геракл (мне ли не знать этого ныне! ), ничего не видать, кроме довольно привлекательного кровоподтека на бронзовой скуле разогревшегося героя, который обнимает красавицу-невесту на дальней границе цивилизации. Мне вспоминается дневное представление в маленьком затхлом кинематографе, битком набитом детьми и пропитанном горячим душком кинолакомства – жареных кукурузных зерен. Всходила желтая луна над мурлыкающим гитаристом в нашейном платке; он поставил ногу на сосновое бревно и пощипывал струны, и я – совершенно невинно – закинул руку за плечо Лолиты и щекой приблизился к ее виску, как вдруг – две ведьмы за нами стали бормотать престранные вещи – не знаю, правильно ли я понял, но то, что я наполовину расслышал, заставило меня снять с нее мою ласковую руку, и, конечно, остальная часть фильма прошла для меня в тумане.

Еще одна встряска, помнится, была связана с городком, через который мы проезжали ночью, на обратном пути. Миль за двадцать до того мне довелось сказать ей, что частная гимназия, которую она будет посещать в Бердслее – это школа весьма приличная, для девочек, без всякой современной чепухи, после чего Ло угостила меня одной из тех своих бешеных тирад, где мольба и оскорбление, самоутверждение и лукавая бессмыслица, яростная вульгарность и детское отчаяние переплетались в возмутительном подобии логики, что подталкивало меня к подобию объяснения. Опутанный ее дикими словами (размечтался!.. я не дура какая-то, чтобы серьезно это слушать… гадина… ты не можешь мной распоряжаться… я презираю тебя… и так далее), я ехал через дремлющий городок со скоростью в пятьдесят миль в час, не прерывая ровного шоссейного хода, когда двое патрульщиков осветили машину и приказали мне съехать на обочину. Я шикнул на Ло, машинально продолжавшую бушевать. Полицейские разглядывали ее и меня с недоброжелательным любопытством. Внезапно все ее ямочки залучились на них, как никогда, никогда не лучились на мою орхидейную мужественность; ибо в некотором смысле моя Ло боялась закона еще больше, чем я сам, – и когда добрые служители порядка простили нас и подобострастно мы уползли, веки ее опустились и затрепетали – она изображала полное изнеможение.

Тут мне приходится сделать странное признание. Вы будете смеяться – но если сказать всю правду, мне как-то никогда не удалось в точности выяснить юридическую сторону положения. Не знаю его до сих пор. О, разумеется, кое-какие случайные сведения до меня дошли. Алабама запрещает опекуну менять местожительство подопечного ребенка без разрешения суда; Миннесота, которой низко кланяюсь, предусматривает, что если родственник принимает на себя защиту и опеку дитяти, не достигшего четырнадцатилетнего возраста, авторитет суда не пускается в ход. Вопрос: может ли отчим обаятельной до спазмы в груди, едва опушившейся душеньки, отчим всего с одномесячным стажем, неврастеник-вдовец с небольшим, но самостоятельным доходом в настоящем, и с парапетами Европы, разводом и сидением в нескольких сумасшедших домах в прошлом, может ли он считаться родственником и, следственно, естественным опекуном? И если нет, должен ли я, смею ли я, оставаясь в пределах разумного, уведомить какой-нибудь отдел Общественного Призрения и подать прошение (как это, собственно, подают прошение?) и допустить, чтобы представитель суда расследовал быт кроткого, но скользкого Гумберта и опасной Долорес Гейз? Из многочисленных книг о браке, растлении и удочерении, в которые я, таясь, заглядывал в публичных библиотеках больших и малых городов, я ничего не вычитал, кроме темных намеков на то, что государство – верховный опекун девочек в нежнейшем возрасте. Пильвен и Запель, если правильно я запомнил их имена, авторы внушительного труда о брачных законах, совершенно игнорировали отчимов с сиротками, оставшимися у них на руках и коленях. Лучший мой друг, выпущенная ведомством социального обеспечения монография (Чикаго, 1936 г. ), которую ни в чем не повинная старая дева выкопала для меня с большим трудом из пыльных глубин библиотечного склада, утверждала следующее: «Не существует такого правила, чтобы всякий несовершеннолетний должен был иметь опекуна; роль суда пассивная, и он только тогда приходит в действие, когда положение ребенка явно становится угрожающим». Я пришел к заключению, что человек назначается опекуном только после того, что он выразит торжественное и формальное желание сделаться оным; но целые месяцы могут пройти, пока его вызовут на слушание его дела и позволят ему отрастить пару сизых крыл, приличных его чину, а между тем прекрасное демонское дитя законом предоставляется самому себе, что в сущности и относится к Долорес Гейз. Затем слушается дело. Два-три вопроса со стороны судьи, два-три успокоительных ответа со стороны адвоката, улыбки, кивок, моросящий дождик на дворе, – и утверждение в должности сделано. И все-таки я не дерзал. Не соваться, быть мышью, лежать, свернувшись в норе! Суд начинал развивать судорожную деятельность только тогда, когда впутывался денежный вопрос: два корыстных опекуна, обокраденная сирота, третий – еще более зубастый – участник… Но в данном случае все было в совершенном порядке, давно сделан был инвентарь, и небольшое материнское наследство ждало в полной неприкосновенности совершеннолетия Долорес Гейз. Благоразумнейшим курсом, казалось, было воздержание от подачи прошения. Да, но не вмешается ли какая-нибудь организация, вроде Человеколюбивого Общества, если буду держаться слишком тихо?

Дружески настроенный Фарло, который был чем-то вроде судебного ходатая и мог бы, вероятно, дать солидный совет, слишком был занят раковым заболеванием жены, чтобы сделать больше того, что обещал, а именно – продолжать заботиться о тощем имуществе Шарлотты, покуда я не оправлюсь, весьма постепенно, от потрясения, произведенного на меня ее смертью. Я твердо внушил ему, что Долорес – моя незаконная дочь, и поэтому не мог ожидать, чтобы он вчуже интересовался положением. Как читатель успел, вероятно, смекнуть, делец я никудышный; но, конечно, ни лень, ни незнание не должны бы были помешать мне искать профессиональной подмоги на стороне. Останавливало меня ужасное чувство, что, коли стану приставать к судьбе и стараться обосновать и осмыслить ее баснословный подарок, этот подарок будет вдруг отнят у меня, как тот чертог на вершине горы в восточной сказке, который исчезал, лишь только тот или иной покупатель спрашивал сторожа, отчего это издали так ясно виднеется полоска закатного неба между черной скалой и фундаментом.

Я подумал, что в Бердслее (где находится Бердслейский Женский Университет) я наверное отыщу те справочники, с которыми мне еще не удалось ознакомиться, как, например, трактат Вернера «Об американском законе опекунства» или некоторые брошюры, издаваемые Детским Бюро. Я решил, кроме того, что для Лолиты все будет лучше, чем деморализирующее безделье, в котором она пребывала. Мне удавалось заставить ее оказать мне столько сладких услуг – их перечень привел бы в величайшее изумление педагога-теоретика; но ни угрозами, ни мольбами я не мог убедить ее прочитать что-либо иное, чем так называемые «книги комиксов» или рассказы в журнальчиках для американского прекрасного пола. Любая литература рангом чуть выше отзывалась для нее гимназией, и хотя она была не прочь когда-нибудь попробовать Сказки Шехерезады или «Маленькие Женщины», она категорически отказывалась тратить «каникулы» на такие серьезные, ученые книги.

Мне теперь думается, что было большой ошибкой вернуться на восток и отдать ее в частную гимназию в Бердслее, вместо того чтобы каким-нибудь образом перебраться через мексиканскую границу, благо было так близко, и притаиться годика на два в субтропическом парадизе, после чего я мог бы преспокойно жениться на маленькой моей креолке; ибо, признаюсь, смотря по состоянию моих гланд и ганглий, я переходил в течение того же дня от одного полюса сумасшествия к другому – от мысли, что около 1950-го года мне придется тем или иным способом отделаться от трудного подростка, чье волшебное нимфетство к тому времени испарится, – к мысли, что при некотором прилежании и везении мне, может быть, удастся в недалеком будущем заставить ее произвести изящнейшую нимфетку с моей кровью в жилах, Лолиту Вторую, которой было бы восемь или девять лет в 1960-ом году, когда я еще был бы dans la force de l'age; больше скажу – у подзорной трубы моего ума или безумия хватало силы различить в отдалении лет un vieillard encore vert (или это зелененькое – просто гниль? ), странноватого, нежного, слюнявого д-ра Гумберта, упражняющегося на бесконечно прелестной Лолите Третьей в «искусстве быть дедом», воспетом Виктором Гюго.

В дни этого нашего дикого странствования, не сомневаюсь, что как отец Лолиты Первой я был до смешного неудовлетворительным. Впрочем, я очень старался. Я читал и перечитывал книжку с ненамеренно библейским заглавием «Познай свою дочь», достав ее в том же магазине, где я купил Лолите, в ее тринадцатый день рождения, роскошное, как говорится в коммерции, издание, с «красивыми» иллюстрациями, «Русалочки» Андерсена. Но даже в лучшие наши мгновения, когда мы читали в дождливый денек (причем Лолитин взгляд все перелетал от окна к ее наручным часикам и опять к окну), или хорошо и сытно обедали в битком набитом «дайнере» (оседлом подобии вагона-ресторана), или играли в дурачки, или ходили по магазинам, или безмолвно глазели с другими автомобилистами и их детьми на разбившуюся, кровью обрызганную машину и на женский башмачок в канаве (слышу, как Лолита говорит, когда опять трогаемся в путь: «Вот это был точно тот тип спортивных туфель, который я вчера так тщетно описывала кретину-прикащику!») – во все эти случайные мгновения я себе казался столь же неправдоподобным отцом, как она – дочерью. Может быть, думал я, эта на бегство похожая перемена мест так пагубно влияет на нашу способность мимикрии? Может быть, постоянное местожительство и рутина школьной жизни внесут некоторое улучшение?

В выборе Бердслея я руководился не только тем, что там была сравнительно приличного тона женская гимназия, но и тем, что там находился известный женский университет. Мне хотелось быть case, хотелось прикрепиться к какой-нибудь пестрой поверхности, с которой бы незаметно слились мои арестантские полоски. Вот мне и вспомнился хорошо знакомый мне профессор французской литературы в Бердслейском университете: добряк употреблял в классах мной составленные учебники и даже пригласил меня однажды приехать прочесть лекцию. Лекторство в женском университете никак не могло меня соблазнить, конечно, ибо я (как было уже раз отмечено на страницах сей исповеди) мало знаю внешностей гаже, чем тяжелые отвислые зады, толстые икры и прыщавые лбы большинства студенток (может быть, я в них вижу гробницы из огрубевшей женской плоти, в которых заживо похоронены мои нимфетки! ); но я тосковал по ярлыку, жизненному фону, личине, и как вскоре расскажу, существовала еще особая и довольно причудливая причина, почему общество милого Гастона Годэна могло бы мне послужить исключительно верной защитой.

Был, наконец, вопрос денег. Мой доход не выдерживал трат, причиняемых нашей увеселительной поездкой. Я, правда, старался выбирать хижины подешевле; но то и дело бюджет наш трещал от стоянок в шумных отелях-люкс или претенциозных «дудках» (псевдоранчо для фатов). Потрясающие суммы уходили также на осмотр достопримечательностей и на Лолитин гардероб, да и старый Гейзовский рыдван, хотя был жилистой и весьма преданной машиной, постоянно нуждался в более или менее дорогом ремонте. В одной из книжечек маршрутных карт блокнотного типа, случайно уцелевшей среди бумаг, которыми власти милостиво разрешили мне пользоваться для этих записок, я нашел кое-какие набросанные мною выкладки, из которых следует, что за экстравагантный 1947–48 год, от одного августа до другого, кров и стол стоили нам около 5.500 долларов, а бензин, масло и починки – 1.234; почти столько же ушло на разные дополнительные расходы, так что за сто пятьдесят дней действительной езды (мы покрыли около 27.000 миль! ), да приблизительно двести дней промежуточных стоянок, скромный рантье Гумберт потратил 8.000 долларов или, скажем, даже 10.000, ибо я по непрактичности своей забыл, верно, немало статей.

И вот мы двинулись опять на восток: я, скорее опустошенный, чем окрыленный торжеством страсти, она, пышущая здоровьем, с расстоянием между подвздошными косточками все еще не больше, чем у мальчика, хотя рост у нее увеличился на два вершка, а вес на восемь американских фунтов. Мы побывали всюду. Мы, в общем, ничего не видали. И сегодня я ловлю себя на мысли, что наше длинное путешествие всего лишь осквернило извилистой полосой слизи прекрасную, доверчивую, мечтательную, огромную страну, которая задним числом свелась к коллекции потрепанных карт, разваливающихся путеводителей, старых шин и к ее всхлипыванию ночью – каждой, каждой ночью, – как только я притворялся, что сплю.

Learn languages from TV shows, movies, news, articles and more! Try LingQ for FREE

3 3 3

Она вошла в мою страну, в лиловую и черную Гумбрию, с неосторожным любопытством; она оглядела ее с пренебрежительно-неприязненной усмешкой; и теперь мне казалось, что она была готова отвергнуть ее с самым обыкновенным отвращением. |||||||||Gumbrie|||||||||||||||||||||||| she|entered|into|my|country|in|purple|and|black|Gumbria|with|careless|curiosity|she|looked around|it|with||hostile|smirk|and|now|to me|seemed|that|she|was|ready|to reject|it|with|the most|ordinary|disgust She entered my country, the purple and black Gumbria, with careless curiosity; she looked around it with a disdainfully hostile smirk; and now it seemed to me that she was ready to reject it with the most ordinary disgust. Никогда не вибрировала она под моими перстами, и визгливый окрик («что ты, собственно говоря, делаешь?») был мне единственной наградой за все старания ее растормошить. ||||||doigts|||||||||||||||||réveiller never|not|vibrated|she|under|my|fingers|and|shrill|shout|what|you|actually|speaking|doing|was|to me|only|reward|for|all|efforts|her|to rouse It never vibrated under my fingers, and the shrill shout ('what are you actually doing?') was my only reward for all my efforts to stir it up. Чудесному миру, предлагаемому ей, моя дурочка предпочитала пошлейший фильм, приторнейший сироп. wonderful|world|offered|to her|my|silly girl|preferred|most vulgar|movie|sickly sweet|syrup To the wonderful world offered to her, my silly girl preferred the most banal film, the sweetest syrup. Подумать только, что выбирая между сосиской и Гумбертом – она неизменно и беспощадно брала в рот первое. |||||||||||sans pitié|||| to think|only|that|choosing|between|sausage|and|Humbert|she|invariably|and|ruthlessly|took|in|mouth|the first Just think, choosing between a sausage and Humbert – she invariably and mercilessly took the former. Не помню, упомянул ли я название бара, где я завтракал, в предыдущей главке? not|remember|mentioned|if|I|name|bar|where|I|had breakfast|in|previous|chapter I don't remember if I mentioned the name of the bar where I had breakfast in the previous chapter? Он назывался так: «Ледяная Королева». it|was called|like this|Ice|Queen It was called: 'The Ice Queen'. Улыбаясь не без грусти, я сказал Лолите: «А ты – моя ледяная принцесса». smiling|not|without|sadness|I|said|Lolita|and|you|my|ice|princess Smiling not without sadness, I said to Lolita: 'And you – my ice princess'. Она не поняла этой жалкой шуточки. elle||||| she|not|understood|this|pitiful|joke She did not understand this pathetic joke.

О, не хмурься, читатель! oh|not|frown|reader Oh, don't frown, reader! Я вовсе не стремлюсь создать впечатление, что мне не давалось счастье. I|at all|not|strive|create|impression|that|to me|not|was given|happiness I do not at all seek to create the impression that happiness has not been given to me. Милый читатель должен понять, что странник, обладающий нимфеткой, очарованный и порабощенный ею, находится как бы за пределом счастья! dear|reader|must|understand|that|wanderer|possessing|nymphet|enchanted|and|enslaved|by her|is|as|if|beyond|the limits|happiness Dear reader must understand that a wanderer, possessing a nymphet, enchanted and enslaved by her, is as if beyond the bounds of happiness! Ибо нет на земле второго такого блаженства, как блаженство нежить нимфетку. For there is no other bliss on earth like the bliss of caressing a nymphet. Оно «вне конкурса», это блаженство, оно принадлежит к другому классу, к другому порядку чувств. It is 'out of competition', this bliss, it belongs to another class, to another order of feelings. Да, мы ссорились, да, она бывала прегадкой, да, она чинила мне всякие препятствия, но невзирая на ее гримасы, невзирая на грубость жизни, опасность, ужасную безнадежность, я все-таки жил на самой глубине избранного мной рая – рая, небеса которого рдели как адское пламя, – но все-таки рая. ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||lived||||||| Yes, we quarreled, yes, she was a nuisance, yes, she put all sorts of obstacles in my way, but despite her grimaces, despite the harshness of life, the danger, the terrible hopelessness, I still lived at the very depth of the paradise I had chosen – a paradise whose heavens glowed like hellish flames – but still a paradise.

Иной опытный психиатр, который сейчас изучает мой труд – и которого д-р Гумберт успел погрузить, надеюсь, в состояние кроличьего гипноза – несомненно очень хотел бы, чтобы рассказчик повез свою Лолиту на берег моря и там бы нашел по крайней мере «гратификацию» давнего позыва, а именно избавление от «подсознательного» наваждения незавершенного детского романа с изначальной маленькой мисс Ли. ||||||||||||||||||rabbit|hypnosis||||||narrator|||||||||||||||long-standing||||||subconscious||unfinished||||original||| Another experienced psychiatrist, who is currently studying my work – and whom Dr. Humbert has hopefully managed to plunge into a state of rabbit hypnosis – would undoubtedly very much like the narrator to take his Lolita to the seaside and there find at least the 'gratification' of a long-standing urge, namely, liberation from the 'subconscious' obsession of an unfinished childhood romance with the original little Miss Lee.

Что ж, товарищ доктор, позвольте вам сказать, что я действительно искал пляжа, хотя должен вдобавок признаться, что к тому времени, как мы добрались до этого миража серой воды, моя спутница уже подарила мне столько услад, что мечта о «Приморском Королевстве», о «Сублимированной Ривьере» и тому подобном давно перестала быть глубинным порывом и свелась к рассудочной погоне за чисто теоретическим переживанием. ||||||||||||||||||||||||||||||||||delight||||Primorsky|||sublimated||||||||deep|||came||judicious|||||experience Well, comrade doctor, let me tell you that I was indeed looking for a beach, although I must additionally confess that by the time we reached this mirage of gray water, my companion had already given me so much pleasure that the dream of the 'Seaside Kingdom', of the 'Sublimated Riviera', and the like had long ceased to be a deep impulse and had been reduced to a rational pursuit of a purely theoretical experience. Эдгаровы ангелы это знали – и устроили дело соответствующим образом. Edgar's angels knew this – and arranged the matter accordingly. Посещение вполне убедительного лукоморья на Атлантической стороне оказалось вконец испорченным скверной погодой: тяжелое, промозглое небо, илистые волны, присутствие необъятного, хоть и вполне заурядного тумана – что могло дальше отстоять от четких чар, от лазоревой обстановки и румяных обстоятельств моего средиземноморского приключения? |||of the sea||||||ruined|bad|||gloomy||muddy|||vast||||ordinary||||||||charm||azure|||rosy|||Mediterranean| A visit to a quite convincing bay on the Atlantic side turned out to be completely spoiled by terrible weather: heavy, damp sky, muddy waves, the presence of an immense, albeit quite ordinary fog – what could be further from the clear charms, from the azure setting and rosy circumstances of my Mediterranean adventure? Два-три полутропических пляжа на Мексиканском Заливе были достаточно солнечны, но усыпаны ядовитыми, звездистыми или студенистыми тварями, и обдуваемы ураганным ветром. ||subtropical|||Gulf||||sunny|||poisonous|starry||gelatinous|creatures||blown|hurricane| Two or three semi-tropical beaches on the Gulf of Mexico were sunny enough, but littered with poisonous, starry or gelatinous creatures, and buffeted by hurricane winds. Наконец, на калифорнийском побережьи, против призрака Тихого Океана, я нашел особый род уединения в пещере, до которой доносились, с отрезка пляжа за гнилыми деревьями, вопли нескольких девочек-скаутов, купавшихся впервые при сильном прибое; но туман нависал как мокрое одеяло, песок был неприятно зернистый и клейкий, и Лолита вся покрылась гусиной кожей и зернами песка, и (единственный раз в жизни!) |||coast||ghost of|||||||||||||||||rotten|trees|||||swimming||||surf||||||||||grainy||||||||||grains|||||| Finally, on the California coast, against the ghost of the Pacific Ocean, I found a special kind of solitude in a cave, from which the cries of several girl scouts, bathing for the first time in the strong surf, reached me from a stretch of beach behind some rotting trees; but the fog hung like a wet blanket, the sand was unpleasantly grainy and sticky, and Lolita was covered in goosebumps and grains of sand, and (the only time in my life!) я имел к ней не больше влечения, чем к ламантину. ||||||attraction|||manatee I felt no more attraction to her than to a manatee. Однако мои ученые читатели, может быть, воспрянут духом, когда я объясню им, что, даже ежели бы мы набрели где-нибудь на отзывчивый к нам морской бережок, было бы поздно, ибо мое настоящее «освобождение» пришло гораздо раньше: в тот миг, именно, когда Аннабелла Гейз, она же Долорес Ли, она же Лолита, явилась мне, смугло-золотая, на коленях, со взглядом, направленным вверх, на той убогой веранде, в фиктивной, нечестной, но отменно удачной приморской комбинации (хотя ничего не было по соседству, кроме второсортного озера). ||||||perk up||||||||||||||||||marine|shore|||||||||||||||||||||||||||dark-skinned||||||directed||||||||unfair||excellent||coastal|||||||||second-rate| However, my scholarly readers may be uplifted when I explain to them that, even if we had stumbled upon a responsive seaside shore somewhere, it would have been too late, for my true "liberation" came much earlier: at that moment, precisely, when Annabel Leigh, also known as Dolores Haze, also known as Lolita, appeared to me, dusky-golden, on her knees, with her gaze directed upward, on that shabby veranda, in a fictitious, dishonest, but remarkably successful seaside combination (though there was nothing nearby except a second-rate lake).

На этом закончу перечень особых ощущений, зависевших, если не происходивших, от постулатов современной психиатрии. ||||||suspended|||||postulates||psychiatry I will conclude this list of special sensations that depended, if not originated, from the postulates of modern psychiatry. Посему я отказался и заставил Лолиту отказаться от пляжей, которые только наводили уныние, если были пустынны, или слишком были населены, если их обливало солнце. |||||||||||brought|melancholy|||deserted||||crowded|||bathed| Therefore, I refused and made Lolita refuse the beaches, which only brought gloom if they were deserted, or were too crowded if they were bathed in sunlight. С другой же стороны, меня еще преследовали воспоминания о моих безнадежных скитаниях в городских парках Европы, а потому я не переставал интересоваться возможностью любовных игр под открытым небом и искать подходящих мест на том «лоне природы», где я некогда претерпел столько постыдных лишений. ||||||||||hopeless|wanderings||||||||||||||||||||||||||||underwent||shameful| On the other hand, I was still haunted by memories of my hopeless wanderings in the city parks of Europe, and so I could not stop being interested in the possibility of love games in the open air and looking for suitable places in that 'lap of nature' where I once endured so many shameful deprivations. Судьба и тут мне перечила. ||||contradicted Fate contradicted me here as well. Разочарования, которые я теперь хочу зарегистрировать (тихонько отклоняя мою повесть в сторону тех беспрестанных рисков и страхов, которые сопровождали мое счастье), никак не должны бросать тень на американскую глушь – лирическую, эпическую, трагическую, но никогда не похожую на Аркадию. |||||||rejecting||||||constant|risks|||||||||||||||lyrical|||||||| The disappointments that I now want to register (quietly steering my narrative towards those incessant risks and fears that accompanied my happiness) should in no way cast a shadow on the American wilderness – lyrical, epic, tragic, but never resembling Arcadia. Она прекрасна, душераздирающе прекрасна, эта глушь, и ей свойственна какая-то большеглазая, никем не воспетая, невинная покорность, которой уже нет у лаковых, крашеных, игрушечных швейцарских деревень и вдоволь прославленных Альп. |||||solitude||||||||||||||||||||||à satiété|| she|beautiful|heart-wrenchingly|beautiful|this|wilderness|and|to her|characteristic|||big-eyed|by no one|not|sung|innocent|submissiveness|which|already|is not|at|lacquered|painted|toy-like|Swiss|villages|and|abundantly|glorified|the Alps It is beautiful, heartbreakingly beautiful, this wilderness, and it possesses some kind of big-eyed, unsung, innocent submissiveness, which is no longer found in the lacquered, painted, toy-like Swiss villages and the well-celebrated Alps. Бесчисленные любовники лежали в обнимку, целуясь, на ровном газоне горных склонов Старого Света, на пружинистом, как дорогой матрац, мху, около удобного для пользования, гигиенического ручейка, на грубых скамьях под украшенными вензелями дубами и в столь многих лачугах под сенью столь многих буковых лесов. ||||||||||||||||||mousse||||||||||||||||||laçugah||||||forêts countless|lovers|lay|in|embrace|kissing|on|even|lawn|mountain|slopes|Old|World|on|springy|like|expensive|mattress|moss|near|convenient|for|use|hygienic|stream|on|rough|benches|under|adorned|monograms|oaks|and|in|so|many|huts|under|the shade of|so|many|beech|forests Countless lovers lay entwined, kissing, on the even lawn of the mountain slopes of the Old World, on the springy moss, like an expensive mattress, near a convenient, hygienic little stream, on rough benches under oaks adorned with monograms, and in so many huts under the shade of so many beech forests. Но в американской глуши любитель вольного воздуха не найдет таких удобных возможностей предаться самому древнему из преступлений и забав. but|in|American|wilderness|lover|free|air|not|will find|such|convenient|opportunities|to indulge|the most|ancient|of|crimes|and|amusements But in the American wilderness, the lover of fresh air will not find such convenient opportunities to indulge in the oldest of crimes and amusements. Ядовитые растения ожгут ягодицы его возлюбленной, безыменные насекомые в зад ужалят его; острые частицы лесного ковра уколют его в коленища, насекомые ужалят ее в коленки; и всюду кругом будет стоять непрерывный шорох потенциальных змей – что говорю, полувымерших драконов! ||||||||||piqueront||||||||||||||||||||||||||semi-éteints| poisonous|plants|will burn|buttocks|his|beloved|nameless|insects|in|the back|will sting|him|sharp|particles|forest|carpet|will prick|him|in|knees|insects|will sting|her|in|knees|and|everywhere|around|will be|standing|continuous|rustle|potential|snakes|what|I say|half-extinct|dragons Poisonous plants will sting the buttocks of his beloved, nameless insects will sting him in the back; sharp particles of the forest carpet will prick him in the knees, insects will sting her in the knees; and all around there will be a continuous rustle of potential snakes – what am I saying, half-extinct dragons! – между тем как похожие на крохотных крабов семена хищных цветов прилепляются, в виде мерзкой изумрудной корки, равно и к черному носку на подвязке, и к белому неподтянутому носочку. ||||||||||||||||||||||la jarretière|||||chausson between|while|as|similar|to|tiny|crabs|seeds|predatory|flowers|stick|in|form|disgusting|emerald|crust|equally|and|to|black|toe|on|garter|and|to|white|unfastened|sock - meanwhile, the seeds of predatory flowers, resembling tiny crabs, stick to both the black sock on the garter and the white loose sock, forming a disgusting emerald crust.

Немножко преувеличиваю. a little|exaggerating I might be exaggerating a little. Как-то в летний полдень, чуть ниже границы распространения леса, где небесного оттенка соцветия (я бы их назвал шпорником) толпились вдоль журчащего горного потока, мы наконец нашли, Лолита и я, уединенное романтическое место, приблизительно в ста футах над перевалом, где мы оставили автомобиль. |||||||||||||fleurs||||||||||||||||||||||||||||| ||in|summer|noon|slightly|below|boundary|distribution|forest|where|sky|shade|inflorescences|I|would|them|called||crowded|along|babbling|mountain|stream|we|finally|found|Lolita|and|I|secluded|romantic|place|approximately|at|hundred|feet|above|the pass|where|we|left|car One summer afternoon, just below the tree line, where sky-colored flowers (I would call them spurs) crowded along the babbling mountain stream, Lolita and I finally found a secluded romantic spot, about a hundred feet above the pass where we left the car. Склон казался неисхоженным. slope|seemed|untraveled The slope seemed untouched. Последняя запыхавшаяся сосна остановилась для заслуженной передышки на скале, до которой долезла. |essoufflée|||||||||| last|out of breath|pine tree|stopped|for|well-deserved|rest|on|rock|to|which|climbed The last panting pine stopped for a well-deserved rest on the rock it had climbed. Сурок свистнул, увидя нас, и исчез. Le marmotte||||| marmot|whistled|seeing|us|and|disappeared The marmot whistled upon seeing us and disappeared. Я разложил плед для Лолиты. I|spread out|blanket|for|Lolita I spread out a blanket for Lolita. Под ним тихо потрескивала травяная сушь. |||||sèche under|it|quietly|crackled|grassy|dry grass Under it, the dry grass crackled softly. Киприда пришла и ушла. Cyprida|came|and|left Kiprid came and went. Зазубренная скала, венчавшая верхний скат, и заросль кустарника ниже нашего ложа как будто должны были нас защитить и от солнца и от человека. dentaire|roche||||||||||||||||||||| jagged|rock|crowning|upper|slope|and|thicket|shrubs|below|our|bed|as if|as if|should|have to|us|protect|and|from|the sun|and|from|man The jagged rock crowning the upper slope and the thicket of bushes below our bed seemed to protect us from both the sun and man. Увы, я не учел присутствия слабо отмеченной боковой тропинки, подловато вилявшей между кустами и камнями неподалеку от нас. |||||||||||||||près|| alas|I|not|took into account|presence|faintly|marked|side|path|slyly|winding|between|bushes|and|stones|nearby|from|us Alas, I did not take into account the presence of a faintly marked side path, slyly winding between the bushes and rocks not far from us. Вот тогда-то мы едва не попались; немудрено, что этот случай навсегда излечил меня от тоски по буколике. |||||||il n'est pas surprenant|||||||||| here|||we|barely|not|got caught|no wonder|that|this|incident|forever|cured|me|from|longing|for|bucolic life It was then that we almost got caught; it is no wonder that this incident forever cured me of my longing for the bucolic.

Помнится, операция была кончена, совсем кончена, и она всхлипывала у меня в объятиях – благотворная буря рыданий после одного из тех припадков капризного уныния, которые так участились за этот в общем восхитительный год. ||||||||sobbing|||||||sobs||||||whimsical|melancholy||||||||| I remember the operation was over, completely over, and she was sobbing in my arms – a beneficial storm of tears after one of those fits of capricious melancholy that had become so frequent during this generally wonderful year. Я только что взял обратно какое-то глупое обещание, которое она вынудила у меня, пользуясь слепым нетерпением мужской страсти, и вот она теперь раскинулась на пледе, обливаясь слезами и щипля мою ласковую руку, а я радостно смеялся, и отвратный, неописуемый, невыносимый и – как я подозреваю – вечный ужас, который я ныне познал, был тогда лишь черной точечкой в сиянии моего счастья; и вот так мы лежали, когда я испытал одну из тех встрясок, которые в конце концов выбили мое бедное сердце из колеи, ибо я вдруг встретился с темными, немигающими глазами двух странных и прекрасных детей, фавненка и нимфетки – близнецов, судя по их совершенно одинаковым плоским черным волосам и бескровным личикам. |||||||||||||||||||||||||blanket||||pinching||caress|||||||disgusting|indescribable|unbearable||||||||||experienced|||||||||||||||||||||shakes|||||knocked out||||||||||||unblinking|||||||fawn|||twins||||||flat||||bloodless|faces I had just taken back some silly promise that she had forced from me, taking advantage of the blind impatience of male passion, and now she was sprawled on the blanket, pouring out tears and pinching my gentle hand, while I laughed joyfully, and the disgusting, indescribable, unbearable, and – as I suspect – eternal horror that I now knew was then just a black dot in the glow of my happiness; and so we lay there when I experienced one of those jolts that eventually knocked my poor heart off its track, for I suddenly encountered the dark, unblinking eyes of two strange and beautiful children, a faun and a nymph – twins, judging by their completely identical flat black hair and bloodless little faces. Они припали к земле, уставившись на нас, и синева их одинаковых костюмчиков сливалась с синевой горных цветов. |dropped|||||||blueness|||suits|merged||blue|| They were pressed to the ground, staring at us, and the blue of their identical outfits blended with the blue of the mountain flowers. Отчаянным движением я подхватил плед, чтобы им прикрыться, – и одновременно нечто, похожее на пушбол в белых горошинках, начало поворачиваться в кустах около нас, превращаясь постепенно в разгибавшуюся спину толстой стриженой брюнетки, которая машинально прибавила еще одну дикую лилию к своему букету, оглядываясь на нас через головы своих очаровательных, из синего камня вырезанных детей. desperate|||||||cover||||||puffball|||dots||turn||||||||unfolding|||shorn|brunettes||||||wild|lily(1)|||bouquet(1)|||||||charming||||cut-out| In a desperate movement, I grabbed the blanket to cover them – and at the same time, something resembling a puffball in white spots began to turn in the bushes near us, gradually transforming into the straightening back of a thick, cropped brunette, who mechanically added another wild lily to her bouquet, glancing at us over the heads of her charming, blue-stone-carved children.

Ныне, когда у меня на совести совсем другая беда, я знаю, что я смелый человек, но в те дни мне это было невдомек, и я помню, что удивился собственному хладнокровию. |quand|||||||||||||||||jours||||inconcevable|||me souviens||je me suis étonné|| now|when|at|me|on|conscience|completely|another|trouble|I|know|that|I|brave|person|but|in|those|days|to me|this|was|unknown|and|I|remember|that|was surprised|own|composure Now, when I have a completely different trouble on my conscience, I know that I am a brave person, but in those days it was beyond my understanding, and I remember being surprised by my own composure. Прошептав одно из тех сдержанных приказаний, которые, несмотря на ужас положения, даешь растерянно-скорчившемуся животному – (какой безумной надеждой или ненавистью трепещут бока молодого зверя, какие черные звезды разрываются в сердце у дрессировщика! ayant chuchoté|||||||||||||à l'animal qui s'est recroquevillé|||||||||||||||||| whispering|one|of|those|restrained|commands|that|despite|on|horror|situation|give||curled|animal|what|mad|hope|or|hatred|tremble|sides|young|beast|what|black|stars|burst|in|heart|of|the trainer Whispering one of those restrained commands that, despite the horror of the situation, you give to a bewildered, crumpled animal – (what mad hope or hatred trembles in the sides of the young beast, what black stars burst in the heart of the trainer! ), я заставил Лолиту встать, и мы важно удалились, а потом с неприличной поспешностью сползли к дороге, где остался автомобиль. |||||||||||||||||est resté| I|made|Lolita|stand up|and|we|importantly|left|but|then|with|indecent|haste|slid down|to|the road|where|was left|the car ), I made Lolita stand up, and we walked away importantly, and then, with indecent haste, we slid down to the road where the car was left.

За ним стояла щегольская машина семейного образца, и красивый ассириец с сине-черной бородкой, un monsieur très bien, в шелковой рубашке и багровых штанах, по всей видимости муж ботанизировавшей толстухи, с серьезной миной снимал фотографию надписи, сообщавшей высоту перевала. ||||||||||||||||||||||||||||botanisant|||||||inscriptions||| behind|it|stood|dandy|car|family|model|and|handsome|Assyrian|with|||beard|a|gentleman|very|good|in|silk|shirt|and|crimson|pants|by|all|appearance|husband|botany-loving|plump woman|with|serious|expression|was taking|photograph|inscription|informing|height|the pass Behind it stood a dandy family car, and a handsome Assyrian with a blue-black beard, un monsieur très bien, in a silk shirt and crimson pants, apparently the husband of the botanizing plump woman, was seriously taking a photograph of the sign indicating the height of the pass. Она значительно превышала 10.000 футов, и я задыхался. she|significantly|exceeded|feet|and|I|was gasping She was significantly above 10,000 feet, and I was gasping. С хрустом песка и с заносом мы тронулись, причем Лолита все еще доодевалась, беспорядочно возясь и ругая меня такими словами, какие, по-моему, девочкам не полагается знать, а подавно употреблять. |||||glissade||nous sommes partis|||||||||||||||||||||encore moins| with|crunching|sand|and|with|skidding|we|started moving|while|Lolita|still|still|getting dressed|messily|fidgeting|and|scolding|me|such|words|that|||girls|not|supposed to|know|and|even more|use With a crunch of sand and a skid, we set off, while Lolita was still getting dressed, fussing around and cursing me with words that, in my opinion, girls shouldn't know, let alone use.

Случались и другие неприятности. happened|and|other|troubles Other troubles occurred as well. Раз в кино, например. once|in|the movies|for example Once in the movies, for example. В то время Лолита еще питала к нему истинную страсть (которая сократилась потом до вялой снисходительности, когда она опять стала ходить в гимназию). in|that|time|Lolita|still|harbored|for|him|true|passion|which|diminished|then|to|languid|condescension|when|she|again|began|to go|to|high school At that time, Lolita still had a true passion for him (which later diminished to a languid condescension when she started attending high school again). Мы просмотрели за один год, с неразборчивым упоением, около ста пятидесяти или даже двухсот программ, причем иногда нам приходилось видеть ту же хронику по несколько раз, оттого что различные главные картины сопровождались одним и тем же выпуском киножурнала, тянувшимся за нами из городка в городок. |||||||ivresse|||||||||||il nous fallait|||||||||||||||||||||||||| we|watched|for|one|year|with|indiscriminate|delight|about|one hundred|fifty|or|even|two hundred|programs|and|sometimes|to us|had to|see|that|same|chronicle|several|times|times|because|that|various|main|films|were accompanied|the same|and|||issue|newsreel|trailing|behind|us|from|town|to|town We watched about one hundred and fifty or even two hundred programs in one year, with indiscriminate delight, sometimes having to see the same newsreel several times because various main films were accompanied by the same issue of the film magazine, which followed us from town to town. Больше всего она любила следующие сорта фильмов, в таком порядке: музыкально-комедийные, гангстерские, ковбойские. more|than anything|she|loved|the following|types|of films|in|that|order|musical|comedy||western She loved the following types of films the most, in this order: musical comedies, gangster films, cowboy films. Во-первых, настоящим певцам и танцорам, участвующим в них, приписывались не настоящие сценические карьеры в какой-то – в сущности «гореупорной» – сфере существования, из которой смерть и правда были изгнаны, и в которых седовласый, умиленный, в техническом смысле бессмертный отец, сначала неодобрительно относившийся к артистической карьере сумасбродной дочери, неизменно кончал тем, что горячо аплодировал ей на премьере в дивном театре. |||||||||||||||||||||||||||||||||ému||||||||||||||invariablement||||||||||| in|first|real|singers|and|dancers|participating|in|them|were attributed|not|real|stage|careers|in|||in|essentially|'sorrow-resistant'|sphere|existence|from|which|death|and|truth|were|expelled|and|in|which|gray-haired|touched|in|technical|sense|immortal|father|initially|disapprovingly|related|to|artistic|career|eccentric|daughter|invariably|ended|that|that|warmly|applauded|her|at|the premiere|in|wonderful|theater Firstly, the real singers and dancers participating in them were attributed not real stage careers in some – essentially 'disaster-resistant' – sphere of existence, from which death and truth were banished, and in which the gray-haired, sentimental, technically immortal father, who initially disapproved of his whimsical daughter's artistic career, invariably ended up by warmly applauding her at the premiere in the wonderful theater. Мир гангстеров был особенный: там героические репортеры подвергались страшным пыткам, телефонные счета доходили до миллиардов долларов и, в мужественной атмосфере неумелой стрельбы, злодеи преследовались через сточные трубы и пакгаузы патологически-бесстрашными полицейскими (мне было суждено доставить им меньше хлопот). |gangsters|||||||||||||||||||clumsy|||||||||pathologically||||||||| The world of gangsters was special: there heroic reporters underwent terrible tortures, phone bills reached billions of dollars, and in the manly atmosphere of clumsy shooting, villains were chased through sewers and loading docks by pathologically fearless policemen (I was destined to give them less trouble). Были, наконец, фильмы «дикого запада» – терракотовый пейзаж, краснолицые, голубоглазые ковбои, чопорная, но прехорошенькая учительница, только что прибывшая в Гремучее Ущелье, конь, вставший на дыбы, стихийная паника скота, ствол револьвера, пробивающий со звоном оконное стекло, невероятная кулачная драка, – во время которой грохается гора пыльной старомодной мебели, столы употребляются, как оружие, сальто спасает героя, рука злодея, прижатая героем к земле, все еще старается нащупать оброненный охотничий нож, дерущиеся крякают, отчетливо трахает кулак по подбородку, нога ударяет в брюхо, герой, нырнув, наваливается на злодея; и тотчас после того, как человек перенес такое количество мук, что от них бы слег сам Геракл (мне ли не знать этого ныне! ||||||||blue-eyed|cowboys|prim and proper|||teacher|||arrived|||||||reared|wild|||||pioneering||||||fistfight|||||crashes||dusty||||are used||||||||pressed|||||||||||fighting|quack||screws|||chin||strikes|||||piles up|||||||||||||||||slightly|||||||| Finally, there were the 'wild west' movies – a terracotta landscape, red-faced, blue-eyed cowboys, a prim but very pretty schoolteacher just arrived in Rattlesnake Canyon, a horse rearing up, the spontaneous panic of cattle, the barrel of a revolver shattering window glass with a crash, an incredible fistfight – during which a mountain of dusty old furniture crashes down, tables are used as weapons, a somersault saves the hero, the villain's hand, pinned to the ground by the hero, still tries to grasp the dropped hunting knife, the fighters grunt, a fist clearly thuds against a chin, a foot strikes a belly, the hero dives and tackles the villain; and immediately after a man has endured such a number of torments that even Hercules would have collapsed from them (who better than I to know this now! ), ничего не видать, кроме довольно привлекательного кровоподтека на бронзовой скуле разогревшегося героя, который обнимает красавицу-невесту на дальней границе цивилизации. |||||attractive|bruise||bronze|cheek|warmed-up||||||||| ) there is nothing to see except a rather attractive bruise on the bronze cheek of the heated hero, who embraces the beautiful bride on the far edge of civilization. Мне вспоминается дневное представление в маленьком затхлом кинематографе, битком набитом детьми и пропитанном горячим душком кинолакомства – жареных кукурузных зерен. ||||||musty|||packed|||soaked|||treats|popcorn||kernels I recall the daytime show in a small musty cinema, packed with children and permeated with the hot scent of cinema treats – roasted corn kernels. Всходила желтая луна над мурлыкающим гитаристом в нашейном платке; он поставил ногу на сосновое бревно и пощипывал струны, и я – совершенно невинно – закинул руку за плечо Лолиты и щекой приблизился к ее виску, как вдруг – две ведьмы за нами стали бормотать престранные вещи – не знаю, правильно ли я понял, но то, что я наполовину расслышал, заставило меня снять с нее мою ласковую руку, и, конечно, остальная часть фильма прошла для меня в тумане. ||||murmurant|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||| rose|yellow|moon|over|purring|guitarist|in|our|scarf|he|put|foot|on|pine|log|and|plucked|strings|and|I|completely|innocently|threw|arm|over|shoulder|Lolita|and|cheek|leaned|to|her|temple|as|suddenly|two|witches|behind|us|began|to mutter|strange|things|not|know|correctly|if|I|understood|but|that|what|I|half|heard|made|me|take off|from|her|my|gentle|hand|and|of course|the rest|part|of the film|passed|for|me|in|fog The yellow moon rose over the purring guitarist in a neck scarf; he placed his foot on a pine log and plucked the strings, and I – completely innocently – threw my arm over Lolita's shoulder and leaned my cheek close to her temple, when suddenly – two witches behind us began to mutter strange things – I don't know if I understood correctly, but what I half-heard made me remove my gentle hand from her, and of course, the rest of the film passed for me in a haze.

Еще одна встряска, помнится, была связана с городком, через который мы проезжали ночью, на обратном пути. another|one|jolt|I remember|was|related|with|town|through|which|we|passed|at night|on|return|way Another jolt, I remember, was related to the town we passed through at night on the way back. Миль за двадцать до того мне довелось сказать ей, что частная гимназия, которую она будет посещать в Бердслее – это школа весьма приличная, для девочек, без всякой современной чепухи, после чего Ло угостила меня одной из тех своих бешеных тирад, где мольба и оскорбление, самоутверждение и лукавая бессмыслица, яростная вульгарность и детское отчаяние переплетались в возмутительном подобии логики, что подталкивало меня к подобию объяснения. miles|about|twenty|before|that|I|had the chance|to tell|her|that|private|gymnasium|that|she|will|attend|in|Birdsley|this|school|quite|respectable|for|girls|without|any|modern|nonsense|after|which|Lo|treated|me|one|of|those|her|wild|tirades|where|pleading|and|insult|self-assertion|and|sly|nonsense|fierce|vulgarity|and|childish|despair|intertwined|in|outrageous|semblance|logic|that|pushed|me|to|semblance|explanation About twenty miles before that, I had the chance to tell her that the private school she would be attending in Birdsley was quite a decent school for girls, without any modern nonsense, after which Lo treated me to one of her wild tirades, where pleading and insult, self-assertion and sly nonsense, fierce vulgarity and childlike despair intertwined in an outrageous semblance of logic, which pushed me towards a semblance of explanation. Опутанный ее дикими словами (размечтался!.. entangled|her|wild|words|daydreamed) Wrapped up in her wild words (I was dreaming!.. я не дура какая-то, чтобы серьезно это слушать… гадина… ты не можешь мной распоряжаться… я презираю тебя… и так далее), я ехал через дремлющий городок со скоростью в пятьдесят миль в час, не прерывая ровного шоссейного хода, когда двое патрульщиков осветили машину и приказали мне съехать на обочину. ||||||||||||||||||||||||||||||||||s'arrêtant|||||||||||||| I|not|fool|||to|seriously|this|listen|bitch|you|not|can|me|command|I|despise|you|and|so|on and so forth|I|was driving|through|sleepy|town|with|speed|at|fifty|miles|at|hour|not|interrupting|smooth|highway|pace|when|two|patrolmen|illuminated|car|and|ordered|me|to pull over|onto|the shoulder I'm not some kind of fool to take this seriously... you bastard... you can't control me... I despise you... and so on), I was driving through a sleepy little town at fifty miles per hour, maintaining a steady highway pace, when two patrol officers illuminated my car and ordered me to pull over. Я шикнул на Ло, машинально продолжавшую бушевать. |ai sifflé||||| I|hissed|at|Lo|mechanically|continuing|rage I hissed at Lo, who was still raging instinctively. Полицейские разглядывали ее и меня с недоброжелательным любопытством. The police|scrutinized|her|and|me|with|hostile|curiosity The police officers were looking at her and me with unfriendly curiosity. Внезапно все ее ямочки залучились на них, как никогда, никогда не лучились на мою орхидейную мужественность; ибо в некотором смысле моя Ло боялась закона еще больше, чем я сам, – и когда добрые служители порядка простили нас и подобострастно мы уползли, веки ее опустились и затрепетали – она изображала полное изнеможение. |||||||||||brillaient||||||||||||||||||||||||||servilement|||||opéraient||||||épuisement suddenly|all|her|dimples|lit up|at|them|as|never|never|not|shone|on|my|orchid-like|masculinity|for|in|some|sense|my|Lo|feared|the law|even|more|than|I|myself|and|when|good|servants|of order|forgave|us|and|obsequiously|we|crawled away|her eyelids|her|fell|and|quivered||portrayed|complete|exhaustion Suddenly, all her dimples shone at them, as they had never shone on my orchid-like masculinity; for in a sense, my Lo was even more afraid of the law than I was – and when the kind officers let us go and we crawled away submissively, her eyelids drooped and fluttered – she was portraying complete exhaustion.

Тут мне приходится сделать странное признание. here|to me|have to|make|strange|confession Here I have to make a strange confession. Вы будете смеяться – но если сказать всю правду, мне как-то никогда не удалось в точности выяснить юридическую сторону положения. you|will|laugh|but|if|to say|all|truth|to me|||never|not|managed|in|accuracy|to clarify|legal|side|situation You will laugh - but to tell the whole truth, I somehow never managed to precisely clarify the legal side of the situation. Не знаю его до сих пор. not|know|him|until|now|times I still don't know it. О, разумеется, кое-какие случайные сведения до меня дошли. oh|of course|||random|information|to|me|reached Oh, of course, some random information has reached me. Алабама запрещает опекуну менять местожительство подопечного ребенка без разрешения суда; Миннесота, которой низко кланяюсь, предусматривает, что если родственник принимает на себя защиту и опеку дитяти, не достигшего четырнадцатилетнего возраста, авторитет суда не пускается в ход. |||||||||||||||||||||||||||quatorze ans||||||| Alabama|prohibits|guardian|change|residence|ward|child|without|permission|court|Minnesota|to whom|low|bow|provides|that|if|relative|takes on|||guardianship|and|custody|child|not|reached|fourteen|age|authority|court|not|invoked|in|use Alabama prohibits a guardian from changing the residence of a ward child without court permission; Minnesota, to which I bow low, provides that if a relative takes on the protection and custody of a child under the age of fourteen, the authority of the court is not invoked. Вопрос: может ли отчим обаятельной до спазмы в груди, едва опушившейся душеньки, отчим всего с одномесячным стажем, неврастеник-вдовец с небольшим, но самостоятельным доходом в настоящем, и с парапетами Европы, разводом и сидением в нескольких сумасшедших домах в прошлом, может ли он считаться родственником и, следственно, естественным опекуном? |||beau-père|charmante||||||||||||stage||||||||||||||||||||||||||||||| question|can|if|stepfather|charming|to|spasm|in|chest|barely|having just blossomed|little soul|stepfather|only|with|one-month|experience|||with|small|but|independent|income|in|present|and|with|parapets|Europe|divorce|and|having been in|in|several|insane|asylums|in|past|can|if|he|be considered|relative|and|therefore|natural|guardian Question: can a stepfather of a charming child, barely reaching the age of maturity, a stepfather with only one month of experience, a neurasthenic widower with a small but independent income in the present, and with the parapets of Europe, a divorce, and time spent in several insane asylums in the past, be considered a relative and, therefore, a natural guardian? И если нет, должен ли я, смею ли я, оставаясь в пределах разумного, уведомить какой-нибудь отдел Общественного Призрения и подать прошение (как это, собственно, подают прошение?) and|if|no|must|if|I|dare|if|I|remaining|within|limits|reasonable|notify|||department|Public|Assistance|and|submit|petition|how|this|actually|submit|petition And if not, should I, may I, while remaining within reason, notify some department of Public Welfare and submit a petition (how does one actually submit a petition?) и допустить, чтобы представитель суда расследовал быт кроткого, но скользкого Гумберта и опасной Долорес Гейз? and|allow|for|representative|court|investigated|the life|meek|but|slippery|Humbert|and|dangerous|Dolores|Gaze and allow a court representative to investigate the life of the meek but slippery Humbert and the dangerous Dolores Haze? Из многочисленных книг о браке, растлении и удочерении, в которые я, таясь, заглядывал в публичных библиотеках больших и малых городов, я ничего не вычитал, кроме темных намеков на то, что государство – верховный опекун девочек в нежнейшем возрасте. from|numerous|books|about|marriage|corruption|and|adoption|in|which|I|secretly|peeked|in|public|libraries|large|and|small|cities|I|nothing|not|read|except|dark|hints|that|that|that|the state|supreme|guardian|girls|at|tenderest|age From the numerous books on marriage, corruption, and adoption that I secretly glanced at in public libraries of big and small cities, I gleaned nothing but dark hints that the state is the supreme guardian of girls at the tenderest age. Пильвен и Запель, если правильно я запомнил их имена, авторы внушительного труда о брачных законах, совершенно игнорировали отчимов с сиротками, оставшимися у них на руках и коленях. Pilven|and|Zapel|if|correctly|I|remembered|their|names|authors|impressive|work|on|marital|laws|completely|ignored|stepfathers|with|orphans|left|with|them|on|hands|and|knees Pilven and Zapel, if I remembered their names correctly, the authors of an impressive work on marriage laws, completely ignored stepfathers with orphans left in their care and on their knees. Лучший мой друг, выпущенная ведомством социального обеспечения монография (Чикаго, 1936 г. best|my|friend|published|by the department|social|welfare|monograph|Chicago|year My best friend, a monograph published by the social welfare department (Chicago, 1936), ), которую ни в чем не повинная старая дева выкопала для меня с большим трудом из пыльных глубин библиотечного склада, утверждала следующее: «Не существует такого правила, чтобы всякий несовершеннолетний должен был иметь опекуна; роль суда пассивная, и он только тогда приходит в действие, когда положение ребенка явно становится угрожающим». which|not|in|anything|not|guilty|old|maid|dug up|for|me|with|great|effort|from|dusty|depths|library|storage|asserted|the following|not|exists|such|rule|that|every|minor|must|have|a|guardian|role|court|passive|and|it|only|then|comes|into|effect|when|situation|child|clearly|becomes|threatening which an innocent old maid unearthed for me with great difficulty from the dusty depths of the library's storage, stated the following: "There is no rule that every minor must have a guardian; the role of the court is passive, and it only comes into action when the child's situation clearly becomes threatening." Я пришел к заключению, что человек назначается опекуном только после того, что он выразит торжественное и формальное желание сделаться оным; но целые месяцы могут пройти, пока его вызовут на слушание его дела и позволят ему отрастить пару сизых крыл, приличных его чину, а между тем прекрасное демонское дитя законом предоставляется самому себе, что в сущности и относится к Долорес Гейз. ||||||||||||||||formel|||||||||||||||||||faire pousser|||||||||||||||||||||||| I|came|to|conclusion|that|person|is appointed|guardian|only|after|that|that|he|expresses|solemn|and|formal|desire|to become|one|but|whole|months|can|pass|until|his|summon|to|hearing|his|case|and|allow|him|to grow|a pair|gray|wings|appropriate|his|rank|and|among|that|beautiful|demonic|child|by law|is entrusted|to itself|itself|which|in|essence|and|pertains|to|Dolores|Gaze I have come to the conclusion that a person is appointed as a guardian only after they express a solemn and formal desire to become one; however, whole months may pass before they are called for a hearing on their case and allowed to grow a pair of gray wings befitting their rank, while the beautiful demonic child is left to fend for themselves, which essentially applies to Dolores Hayes. Затем слушается дело. ensuite|| then|is heard|case Then the case is heard. Два-три вопроса со стороны судьи, два-три успокоительных ответа со стороны адвоката, улыбки, кивок, моросящий дождик на дворе, – и утверждение в должности сделано. ||||||||||||||un hochement de tête||||||||| ||questions|from|the side of|the judge|||soothing|answers|from|the side of|the lawyer|smiles|nod|drizzling|rain|in|the yard||affirmation|in|position|made Two or three questions from the judge, two or three reassuring answers from the lawyer, smiles, a nod, a drizzling rain outside – and the appointment to the position is made. И все-таки я не дерзал. and|||I|not|dared And yet I did not dare. Не соваться, быть мышью, лежать, свернувшись в норе! not|to poke one's nose in|to be|a mouse|to lie|curled up|in|a burrow Don't stick your nose in, be a mouse, lie curled up in your burrow! Суд начинал развивать судорожную деятельность только тогда, когда впутывался денежный вопрос: два корыстных опекуна, обокраденная сирота, третий – еще более зубастый – участник… Но в данном случае все было в совершенном порядке, давно сделан был инвентарь, и небольшое материнское наследство ждало в полной неприкосновенности совершеннолетия Долорес Гейз. ||||||||||||intéressés||la orpheline|||||rusé||||||||||||||||||||||||| court|began|to develop|convulsive|activity|only|then|when|got involved|monetary|issue|two|greedy|guardians|robbed|orphan|third|even|more|toothy|participant|but|in|this|case|everything|was|in|perfect|order|long ago|made|was|inventory|and|small|maternal|inheritance|awaited|in|full|inviolability|coming of age|Dolores|Gaze The court only began to develop convulsive activity when a financial issue was involved: two greedy guardians, a robbed orphan, a third - even more toothy - participant... But in this case, everything was in perfect order, the inventory had long been made, and a small maternal inheritance was waiting in complete inviolability for Dolores Gaze's coming of age. Благоразумнейшим курсом, казалось, было воздержание от подачи прошения. most prudent|course|seemed|was|abstention|from|submission|petition The most prudent course seemed to be to refrain from submitting a petition. Да, но не вмешается ли какая-нибудь организация, вроде Человеколюбивого Общества, если буду держаться слишком тихо? |mais|||||||||||||| yes|but|not|will interfere|if|||organization|like|Philanthropic|Society|if|will|keep|too|quietly Yes, but won't some organization, like the Philanthropic Society, intervene if I remain too quiet?

Дружески настроенный Фарло, который был чем-то вроде судебного ходатая и мог бы, вероятно, дать солидный совет, слишком был занят раковым заболеванием жены, чтобы сделать больше того, что обещал, а именно – продолжать заботиться о тощем имуществе Шарлотты, покуда я не оправлюсь, весьма постепенно, от потрясения, произведенного на меня ее смертью. ||Farlo|||||||courrier|||||||||||cancer|||||||||||||||||tant que|||||||||||| friendly|inclined|Farlo|who|was|||like|judicial|petitioner|and|could|would|probably|give|solid|advice|too|was|busy|cancer|illness|wife|to|do|more|that|what|promised|and|namely|continue|take care of|about|thin|property|Charlotte|until|I|not|recover|very|gradually|from|shock|caused|on|me|her|death The friendly-minded Farlo, who was something of a legal advocate and could probably give solid advice, was too busy with his wife's cancer to do more than what he promised, namely – to continue taking care of Charlotte's meager estate until I gradually recovered from the shock caused by her death. Я твердо внушил ему, что Долорес – моя незаконная дочь, и поэтому не мог ожидать, чтобы он вчуже интересовался положением. ||auraient||||||||||||||вчуже|| I|firmly|impressed|him|that|Dolores|my|illegitimate|daughter|and|therefore|not|could|expect|that|he|in another's|was interested|situation I firmly impressed upon him that Dolores is my illegitimate daughter, and therefore I could not expect him to be concerned about the situation. Как читатель успел, вероятно, смекнуть, делец я никудышный; но, конечно, ни лень, ни незнание не должны бы были помешать мне искать профессиональной подмоги на стороне. ||||soupçonner|marchand||nul||||||ignorance|||||||||aide|| as|reader|managed|probably|guess|dealer|I|no good; but||of course|neither|laziness|nor|ignorance|not|should|have|been|prevent|me|seek|professional|help|on|the side As the reader has probably guessed, I am a poor businessman; but, of course, neither laziness nor ignorance should have prevented me from seeking professional help on the side. Останавливало меня ужасное чувство, что, коли стану приставать к судьбе и стараться обосновать и осмыслить ее баснословный подарок, этот подарок будет вдруг отнят у меня, как тот чертог на вершине горы в восточной сказке, который исчезал, лишь только тот или иной покупатель спрашивал сторожа, отчего это издали так ясно виднеется полоска закатного неба между черной скалой и фундаментом. ||||||||||||justifier|||||||||||||||||||||||disparaîtra|||||||je demandais||||||||||||||| stopped|me|terrible|feeling|that|if|start|to pester|to|fate|and|try|justify|and|comprehend|her|fabulous|gift|this|gift|will be|suddenly|taken away|from|me|like|that|palace|on|top|mountain|in|eastern|fairy tale|which|disappeared|only|as soon as|that|or|another|buyer|asked|guard|why|it|from afar|so|clearly|is visible|stripe|sunset|sky|between|black|rock|and|foundation What held me back was the terrible feeling that if I were to press fate and try to justify and comprehend its fabulous gift, this gift would suddenly be taken away from me, like that palace on the mountain top in an eastern tale, which disappeared as soon as a buyer asked the guard why a strip of sunset sky was so clearly visible between the black rock and the foundation.

Я подумал, что в Бердслее (где находится Бердслейский Женский Университет) я наверное отыщу те справочники, с которыми мне еще не удалось ознакомиться, как, например, трактат Вернера «Об американском законе опекунства» или некоторые брошюры, издаваемые Детским Бюро. ||||||||||||find||guides||||||||||treatise||||||||brochures|published|| I thought that in Birdsley (where the Birdsley Women's University is located) I would probably find those reference books that I had not yet had the chance to look at, such as Werner's treatise "On American Guardianship Law" or some brochures published by the Children's Bureau. Я решил, кроме того, что для Лолиты все будет лучше, чем деморализирующее безделье, в котором она пребывала. |||||||||||demoralizing|idleness|||| I also decided that everything would be better for Lolita than the demoralizing idleness she was in. Мне удавалось заставить ее оказать мне столько сладких услуг – их перечень привел бы в величайшее изумление педагога-теоретика; но ни угрозами, ни мольбами я не мог убедить ее прочитать что-либо иное, чем так называемые «книги комиксов» или рассказы в журнальчиках для американского прекрасного пола. ||||||||||||||greatest|astonishment|educator|theorist|||||pleas|||||||||||||||||||||| I managed to get her to do so many sweet favors for me – the list would astonish any theoretical educator; but neither threats nor pleas could convince her to read anything other than so-called "comic books" or stories in magazines for the American fair sex. Любая литература рангом чуть выше отзывалась для нее гимназией, и хотя она была не прочь когда-нибудь попробовать Сказки Шехерезады или «Маленькие Женщины», она категорически отказывалась тратить «каникулы» на такие серьезные, ученые книги. ||rank|||||||||||||||||||||||||||||| Any literature ranked slightly above that was referred to by her as gymnasium literature, and although she would not mind trying out Scheherazade's Tales or "Little Women" someday, she categorically refused to spend her "vacation" on such serious, scholarly books.

Мне теперь думается, что было большой ошибкой вернуться на восток и отдать ее в частную гимназию в Бердслее, вместо того чтобы каким-нибудь образом перебраться через мексиканскую границу, благо было так близко, и притаиться годика на два в субтропическом парадизе, после чего я мог бы преспокойно жениться на маленькой моей креолке; ибо, признаюсь, смотря по состоянию моих гланд и ганглий, я переходил в течение того же дня от одного полюса сумасшествия к другому – от мысли, что около 1950-го года мне придется тем или иным способом отделаться от трудного подростка, чье волшебное нимфетство к тому времени испарится, – к мысли, что при некотором прилежании и везении мне, может быть, удастся в недалеком будущем заставить ее произвести изящнейшую нимфетку с моей кровью в жилах, Лолиту Вторую, которой было бы восемь или девять лет в 1960-ом году, когда я еще был бы dans la force de l'age; больше скажу – у подзорной трубы моего ума или безумия хватало силы различить в отдалении лет un vieillard encore vert (или это зелененькое – просто гниль? |||||||||||||||||||||||||||||||||hide|||||subtropical|paradise|||||||||||Creole girl||||||||||||||||||||madness|||||||||||||||||difficult||||||||evaporate||||||diligence||luck|||||||||||most elegant|||||||||||||||||||||still|||||||||||||||||||||||||||||green|| Now I think it was a big mistake to return east and send her to a private gymnasium in Birdsley, instead of somehow crossing the Mexican border, since it was so close, and hiding for a year or two in a subtropical paradise, after which I could calmly marry my little Creole; for, I confess, judging by the state of my glands and ganglia, I was shifting from one pole of madness to another that same day – from the thought that around 1950 I would have to somehow get rid of the difficult teenager, whose magical nymphet charm would have evaporated by then, – to the thought that with some diligence and luck, I might be able to make her produce the most exquisite nymphet with my blood in her veins, Lolita the Second, who would be eight or nine years old in 1960, when I would still be dans la force de l'age; I will say more – through the telescope of my mind or madness, I had enough strength to discern in the distance a still green old man (or is that green just rot?) ), странноватого, нежного, слюнявого д-ра Гумберта, упражняющегося на бесконечно прелестной Лолите Третьей в «искусстве быть дедом», воспетом Виктором Гюго. ||drooling||||practitioner|||||||||||| ), a strange, tender, drooling Dr. Humbert, practicing on the infinitely lovely Lolita the Third the "art of being a grandfather," as sung by Victor Hugo.

В дни этого нашего дикого странствования, не сомневаюсь, что как отец Лолиты Первой я был до смешного неудовлетворительным. |||||||||||||||||unsatisfactory In those days of our wild wandering, I have no doubt that as the father of Lolita the First, I was absurdly unsatisfactory. Впрочем, я очень старался. However, I tried very hard. Я читал и перечитывал книжку с ненамеренно библейским заглавием «Познай свою дочь», достав ее в том же магазине, где я купил Лолите, в ее тринадцатый день рождения, роскошное, как говорится в коммерции, издание, с «красивыми» иллюстрациями, «Русалочки» Андерсена. |||re-read|||unintentionally||title|know|||||||||||||||||||||||||||| I read and reread the book with the unintentionally biblical title "Know Your Daughter," which I got in the same store where I bought Lolita, on her thirteenth birthday, a luxurious edition, as they say in commerce, with "beautiful" illustrations, "The Little Mermaid" by Andersen. Но даже в лучшие наши мгновения, когда мы читали в дождливый денек (причем Лолитин взгляд все перелетал от окна к ее наручным часикам и опять к окну), или хорошо и сытно обедали в битком набитом «дайнере» (оседлом подобии вагона-ресторана), или играли в дурачки, или ходили по магазинам, или безмолвно глазели с другими автомобилистами и их детьми на разбившуюся, кровью обрызганную машину и на женский башмачок в канаве (слышу, как Лолита говорит, когда опять трогаемся в путь: «Вот это был точно тот тип спортивных туфель, который я вчера так тщетно описывала кретину-прикащику!») – во все эти случайные мгновения я себе казался столь же неправдоподобным отцом, как она – дочерью. |||||||||||||||||||||wristwatch|||||||||||||||||||||||||||||||||||||broken||splattered||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||| But even in our best moments, when we read on a rainy day (and Lolita's gaze kept flitting from the window to her wristwatch and back to the window), or had a good hearty lunch in a packed "diner" (a sort of saddle-like restaurant car), or played silly games, or went shopping, or silently stared with other motorists and their children at the wrecked, blood-splattered car and at a woman's shoe in the ditch (I hear Lolita saying when we start moving again: "That was definitely the type of sporty shoes I was so futilely describing to that idiot yesterday!") – in all these random moments, I seemed to myself as improbable a father as she was a daughter. Может быть, думал я, эта на бегство похожая перемена мест так пагубно влияет на нашу способность мимикрии? ||||||||||||||||mimicry Perhaps, I thought, this flight-like change of places so adversely affects our ability to mimic? Может быть, постоянное местожительство и рутина школьной жизни внесут некоторое улучшение? Perhaps, a permanent residence and the routine of school life will bring some improvement?

В выборе Бердслея я руководился не только тем, что там была сравнительно приличного тона женская гимназия, но и тем, что там находился известный женский университет. ||Berdsley|||||||||||||||||||||| in|choice|of Berdsley|I|was guided|not|only|that|that|there|was|relatively|decent|tone|women's|gymnasium|but|and|that|that|there|was located|famous|women's|university In my choice of Bardsley, I was guided not only by the fact that there was a relatively decent women's gymnasium there, but also by the presence of a famous women's university. Мне хотелось быть case, хотелось прикрепиться к какой-нибудь пестрой поверхности, с которой бы незаметно слились мои арестантские полоски. |||caser||||||||||||||| to me|wanted|to be|case|wanted|to attach|to|||colorful|surface|with|which|would|imperceptibly|merged|my|prisoner|stripes I wanted to be a case, I wanted to attach myself to some colorful surface, from which my prisoner stripes would blend in unnoticed. Вот мне и вспомнился хорошо знакомый мне профессор французской литературы в Бердслейском университете: добряк употреблял в классах мной составленные учебники и даже пригласил меня однажды приехать прочесть лекцию. |||||||||||à l'université de Bardsley||le bonhomme|||||||||||||| here|to me|and|remembered|well|known|to me|professor|French|literature|at|Berdsley|university|good fellow|used|in|classes|by me|compiled|textbooks|and|even|invited|me|once|to come|to read|a lecture Then I remembered a well-known professor of French literature at Bardsley University: the good man used the textbooks I had compiled in his classes and even invited me once to come and give a lecture. Лекторство в женском университете никак не могло меня соблазнить, конечно, ибо я (как было уже раз отмечено на страницах сей исповеди) мало знаю внешностей гаже, чем тяжелые отвислые зады, толстые икры и прыщавые лбы большинства студенток (может быть, я в них вижу гробницы из огрубевшей женской плоти, в которых заживо похоронены мои нимфетки! ||||||||séduire||||||||||||confession|||||||pendants||||||||||||||voir|grobnes||ogreuvée|||||||| lecturing|at|women's|university|in no way|not|could|me|tempt|of course|because|I|as|was|already|once|noted|on|the pages|this|confession|little|know|appearances|worse|than|heavy|sagging|backsides|thick|calves|and|pockmarked|foreheads|most|female students|perhaps|be|I|in|them|see|tombs|of|hardened|female|flesh|in|which|alive|buried|my|nymphs Lecturing at a women's university could not possibly tempt me, of course, because I (as has already been noted on the pages of this confession) know few sights more repulsive than heavy sagging backsides, thick calves, and pockmarked foreheads of most female students (perhaps I see in them tombs of coarse female flesh, in which my little nymphs are buried alive! ); но я тосковал по ярлыку, жизненному фону, личине, и как вскоре расскажу, существовала еще особая и довольно причудливая причина, почему общество милого Гастона Годэна могло бы мне послужить исключительно верной защитой. ||||label|life||mask||||||||||quirky||||||||||||| ); but I longed for the label, the background of life, the facade, and as I will soon explain, there was also a special and rather whimsical reason why the society of dear Gaston Godin could serve as an exceptionally reliable protection for me.

Был, наконец, вопрос денег. Finally, there was the question of money. Мой доход не выдерживал трат, причиняемых нашей увеселительной поездкой. ||||expenses|caused||entertainment|trip My income could not withstand the expenses incurred by our entertainment trip. Я, правда, старался выбирать хижины подешевле; но то и дело бюджет наш трещал от стоянок в шумных отелях-люкс или претенциозных «дудках» (псевдоранчо для фатов). |||||||||||||||||||||tents|pseudo-ranch||tourists I did try to choose cheaper cabins; but time and again our budget cracked from stays in noisy luxury hotels or pretentious 'dudkas' (pseudo-ranches for fops). Потрясающие суммы уходили также на осмотр достопримечательностей и на Лолитин гардероб, да и старый Гейзовский рыдван, хотя был жилистой и весьма преданной машиной, постоянно нуждался в более или менее дорогом ремонте. |||||||||||||||diligence||||||||||||||| amazing|amounts|went|also|for|sightseeing|attractions|and|for|Lolita's|wardrobe|and|and|old|Geyzovsky|carriage|although|was|sturdy|and|very|loyal|car|constantly|needed|in|more|or|less|expensive|repairs Amazing sums were also spent on sightseeing and Lolita's wardrobe, and the old Geyzovsky carriage, although it was a sturdy and quite loyal machine, constantly needed more or less expensive repairs. В одной из книжечек маршрутных карт блокнотного типа, случайно уцелевшей среди бумаг, которыми власти милостиво разрешили мне пользоваться для этих записок, я нашел кое-какие набросанные мною выкладки, из которых следует, что за экстравагантный 1947–48 год, от одного августа до другого, кров и стол стоили нам около 5.500 долларов, а бензин, масло и починки – 1.234; почти столько же ушло на разные дополнительные расходы, так что за сто пятьдесят дней действительной езды (мы покрыли около 27.000 миль! ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||korr||||||||||||||||||||||||||||||| in|one|of|booklets|route|maps|notebook|type|accidentally|survived|among|papers|which|authorities|graciously|allowed|me|to use|for|these|notes|I|found|||sketched|by me|calculations|from|which|follows|that|for|extravagant|year|from|one|August|to|another|lodging|and|meals|cost|us|about|dollars|and|gasoline|oil|and|repairs|almost|as much|as|went|for|various|additional|expenses|so|that|for|one hundred|fifty|days|actual|driving|we|covered|about|miles In one of the little booklets of route maps of the notebook type, which had accidentally survived among the papers that the authorities graciously allowed me to use for these notes, I found some rough calculations I had made, from which it follows that for the extravagant 1947–48 year, from one August to another, lodging and meals cost us about 5,500 dollars, while gasoline, oil, and repairs amounted to 1,234; almost the same amount went to various additional expenses, so for one hundred and fifty days of actual driving (we covered about 27,000 miles! ), да приблизительно двести дней промежуточных стоянок, скромный рантье Гумберт потратил 8.000 долларов или, скажем, даже 10.000, ибо я по непрактичности своей забыл, верно, немало статей. and|approximately|two hundred|days|intermediate|stops|modest|rentier|Humbert|spent|dollars|or|let’s say|even|for|I|due to|impracticality|my|forgot|rightly|quite a few|items ), and approximately two hundred days of intermediate stops, the modest rentier Humbert spent 8,000 dollars or, let's say, even 10,000, for I, due to my impracticality, forgot, quite likely, quite a few items.

И вот мы двинулись опять на восток: я, скорее опустошенный, чем окрыленный торжеством страсти, она, пышущая здоровьем, с расстоянием между подвздошными косточками все еще не больше, чем у мальчика, хотя рост у нее увеличился на два вершка, а вес на восемь американских фунтов. ||||||est||||||||||||||iliaque|||||||||||||||||||||| and|here|we|set off|again|to the|east|I|rather|emptied|than|uplifted|triumph|passion|she|radiating|health|with|the distance|between|iliac|bones|still|not more|not|more|than|in|boy|although|height|of|her|increased|by|two|inches|and|weight|by|eight|American|pounds And so we set off again eastward: I, more emptied than uplifted by the triumph of passion, she, radiating health, with the distance between her hip bones still no more than that of a boy, although her height had increased by two inches and her weight by eight American pounds. Мы побывали всюду. we|visited|everywhere We have been everywhere. Мы, в общем, ничего не видали. we|in|general|nothing|not|saw We really didn't see anything. И сегодня я ловлю себя на мысли, что наше длинное путешествие всего лишь осквернило извилистой полосой слизи прекрасную, доверчивую, мечтательную, огромную страну, которая задним числом свелась к коллекции потрепанных карт, разваливающихся путеводителей, старых шин и к ее всхлипыванию ночью – каждой, каждой ночью, – как только я притворялся, что сплю. |||||||||||||a souillé|||boue|||||||||se résume|||||||||||||||||||||| and|today|I|catch|myself|on|thoughts|that|our|long|journey|only|just|desecrated|winding|stripe|slime|beautiful|trusting|dreamy|vast|country|which|retroactive|date|reduced|to|collection|tattered|maps|crumbling|guidebooks|old|tires|and|to|its|sobbing|at night|every|every|night|as soon as|only|I|pretended|that|sleep And today I catch myself thinking that our long journey has only desecrated the beautiful, trusting, dreamy, vast country with a winding trail of slime, which in retrospect has been reduced to a collection of worn-out maps, crumbling guidebooks, old tires, and its sobbing at night – every, every night – as soon as I pretended to be asleep.

PAR_TRANS:gpt-4o-mini=9.46 PAR_CWT:AurNsSFZ=25.14 en:AurNsSFZ openai.2025-02-07 ai_request(all=62 err=16.13%) translation(all=123 err=0.00%) cwt(all=3496 err=44.65%)