Замятин - Мы - Запись 14-я Zamyatin - Us - Entry 14 Zamyatin - Nosotros - Disco 14 Zamyatin - Nous - Entrée 14 Zamyatin - Nós - Entrada 14

Запись 14-я. Конспект: «Мой». Нельзя. Холодный пол Entry 14. Summary: "Mine. You can't. Cold floor.

Все еще о вчерашнем. Still about yesterday. Личный час перед сном у меня был занят, и я не мог записать вчера. I had a private hour before bedtime, and I couldn't write it down yesterday. Но во мне все это – как вырезано, и потому-то особенно – должно быть, навсегда – этот нестерпимо-холодный пол… But in me it's all - as cut out, and that's why especially - must be forever - this unbearably cold floor...

Вечером должна была ко мне прийти О – это был ее день. O was supposed to come to me in the evening - it was her day. Я спустился к дежурному взять право на шторы. I went down to the man on duty to take the right to the curtains.

– Что с вами, – спросил дежурный. - What's the matter with you," asked the man on duty. – Вы какой-то сегодня…

– Я… я болен…

В сущности, это была правда: я, конечно, болен. Все это болезнь. It's all a disease. И тотчас же вспомнилось: да, ведь удостоверение… Пощупал в кармане: вот – шуршит. And immediately I remembered: yes, in fact, the certificate ... I felt in my pocket: here - rustling. Значит – все было, все было действительно… So - everything was, everything was really...

Я протянул бумажку дежурному. I handed the paper to the officer on duty. Чувствовал, как загорелись щеки; не глядя видел: дежурный удивленно смотрит на меня. I felt my cheeks light up; without looking, I saw that the man on duty was looking at me in surprise.

И вот – 21.30. В комнате слева – спущены шторы. In the room on the left, the curtains are down. В комнате справа – я вижу соседа: над книгой – его шишковатая, вся в кочках, лысина и лоб – огромная, желтая парабола. In the room on the right, I see my neighbor: over the book, his lumpy, bumpy, bald head and forehead is a huge, yellow parabola. Я мучительно хожу, хожу: как мне – после всего – с нею, с О? I walk and walk and walk in agony: how am I - after all - with her, with O? И справа – ясно чувствую на себе глаза, отчетливо вижу морщины на лбу – ряд желтых, неразборчивых строк; и мне почему-то кажется – эти строки обо мне. And on the right - I can clearly feel the eyes on me, I can clearly see the wrinkles on my forehead - a row of yellow, illegible lines; and for some reason it seems to me - these lines are about me.

Без четверти 22 в комнате у меня – радостный розовый вихрь, крепкое кольцо розовых рук вокруг моей шеи. A quarter to 22 in my room is a joyful swirl of pink, a tight ring of pink arms around my neck. И вот чувствую: все слабее кольцо, все слабее – разомкнулось – руки опустились… And now I feel the ring getting weaker and weaker - it's coming undone - my hands are drooping...

– Вы не тот, вы не прежний, вы не мой! - You're not the same, you're not the same, you're not mine!

– Что за дикая терминология: «мой». - What wild terminology is this: "mine." Я никогда не был… – и запнулся: мне пришло в голову – раньше не был, верно, но теперь… Ведь я теперь живу не в нашем разумном мире, а в древнем, бредовом, в мире корней из минус единицы. I've never been..." and I hesitated: it occurred to me that I hadn't been before, right, but now... I don't live in our sensible world anymore, but in the ancient, delusional world of roots minus one.

Шторы падают. The curtains are falling. Там, за стеной направо, сосед роняет книгу со стола на пол, и в последнюю, мгновенную узкую щель между шторой и полом – я вижу: желтая рука схватила книгу, и во мне: изо всех сил ухватиться бы за эту руку… There, behind the wall to the right, a neighbor drops a book from the table to the floor, and in the last, momentary narrow slit between the curtain and the floor - I see: a yellow hand grabbed the book, and in me: I would grab that hand with all my might...

– Я думала – я хотела встретить вас сегодня на прогулке. - I thought - I wanted to meet you today on the walk. Мне о многом – мне надо вам так много… Me about a lot of things - I need you so much...

Милая, бедная О! Розовый рот – розовый полумесяц рожками книзу. Pink mouth - a pink crescent with horns on the bottom. Но не могу же я рассказать ей все, что было, – хотя б потому, что это сделает ее соучастницей моих преступлений: ведь я знаю, у ней не хватит силы пойти в Бюро Хранителей, и следовательно — But I can't tell her everything, if only because that would make her an accomplice to my crimes, because I know she wouldn't have the strength to go to the Guardian's Office, and therefore

О лежала. Я медленно целовал ее. Я целовал эту наивную пухлую складочку на запястье, синие глаза были закрыты, розовый полумесяц медленно расцветал, распускался – и я целовал ее всю. I kissed that naive puffy crease on her wrist, the blue eyes closed, the pink crescent slowly blooming, blossoming - and I kissed her all over.

Вдруг ясно чувствую: до чего все опустошено, отдано. Suddenly I feel clearly: how devastated, how given up everything is. Не могу, нельзя. Надо – и нельзя. I have to, and I can't. Губы у меня сразу остыли… My lips immediately went cold...

Розовый полумесяц задрожал, померк, скорчился. The pink crescent shuddered, faded, crouched. О накинула на себя покрывало, закуталась – лицом в подушку… She threw a blanket over herself and wrapped her face in a pillow...

Я сидел на полу возле кровати – какой отчаянно-холодный пол – сидел молча. I sat on the floor beside the bed - what a desperately cold floor - sat in silence. Мучительный холод снизу – все выше, все выше. The excruciating cold from below - higher and higher. Вероятно, такой же молчаливый холод там, в синих, немых междупланетных пространствах. Probably the same silent cold out there in the blue, silent interplanetary spaces.

– Поймите же: я не хотел… – пробормотал я. - Understand, I didn't mean..." I mumbled. – Я всеми силами… - I do my best to...

Это правда: я, настоящий я не хотел. И все же: какими словами сказать ей. And yet: what words to tell her. Как объяснить ей, что железо не хотело, но закон – неизбежен, точен — How to explain to her that the iron did not want, but the law - inevitable, accurate -

О подняла лицо из подушек и, не открывая глаз, сказала: O lifted her face from the pillows and, without opening her eyes, said:

– Уйдите, – но от слез вышло у нее «ундите» – и вот почему-то врезалась и эта нелепая мелочь. - Go away," but her tears made "undite" come out, and for some reason this ridiculous little thing stuck.

Весь пронизанный холодом, цепенея, я вышел в коридор. I went out into the corridor, cold and numb. Там за стеклом – легкий, чуть приметный дымок тумана. There behind the glass is a light, barely noticeable smoke of fog. Но к ночи, должно быть, опять он спустится, налегнет вовсю. But by nightfall, he must be coming down again, and he's going to be all over the place. Что будет за ночь? What will happen overnight?

О молча скользнула мимо меня, к лифту – стукнула дверь. O silently slid past me, toward the elevator - banging on the door.

– Одну минутку, – крикнул я: стало страшно.

Но лифт уже гудел вниз, вниз, вниз… But the elevator was already humming down, down, down...

Она отняла у меня R. She took the R from me.

Она отняла у меня О.

И все-таки, и все-таки. And yet, and yet.