×

Używamy ciasteczek, aby ulepszyć LingQ. Odwiedzając stronę wyrażasz zgodę na nasze polityka Cookie.


image

The Raven By Edgar Allan Poe, Ворон Эдгар Аллан По

Ворон Эдгар Аллан По

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,

Над старинными томами я склонялся в полусне,

Грёзам странным отдавался, - вдруг неясный звук раздался,

Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне.

"Это, верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине,

Гость стучится в дверь ко мне".

Ясно помню... Ожиданье... Поздней осени рыданья...

И в камине очертанья тускло тлеющих углей...

О, как жаждал я рассвета, как я тщетно ждал ответа

На страданье без привета, на вопрос о ней, о ней -

О Леноре, что блистала ярче всех земных огней, -

О светиле прежних дней.

И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,

Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне.

Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя:

"Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне,

Поздний гость приюта просит в полуночной тишине -

Гость стучится в дверь ко мне".

"Подавив свои сомненья, победивши спасенья,

Я сказал: "Не осудите замедленья моего!

Этой полночью ненастной я вздремнул, - и стук неясный

Слишком тих был, стук неясный, - и не слышал я его,

Я не слышал..." Тут раскрыл я дверь жилища моего:

Тьма - и больше ничего.

Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я изумленный,

Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого;

Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала,

Лишь - "Ленора!" - прозвучало имя солнца моего, -

Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, -

Эхо - больше ничего.

Вновь я в комнату вернулся - обернулся - содрогнулся, -

Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того.

"Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,

Там, за ставнями, забилось у окошка моего,

Это - ветер, - усмирю я трепет сердца моего, -

Ветер - больше ничего".

Я толкнул окно с решеткой, - тотчас важною походкой

Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней,

Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошел спесиво

И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей

Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей,

Он взлетел - и сел над ней.

От печали я очнулся и невольно усмехнулся,

Видя важность этой птицы, жившей долгие года.

"Твой хохол ощипан славно, и глядишь ты презабавно, -

Я промолвил, - но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда,

Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит всегда?"

Молвил Ворон: "Никогда".

Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало.

Подивился я всем сердцем на ответ её тогда.

Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится,

Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь, когда -

Сел над дверью говорящий без запинки, без труда

Ворон с кличкой: "Никогда".

И взирая так сурово, лишь одно твердил он слово,

Точно всю он душу вылил в этом слове "Никогда",

И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он, -

Я шепнул: "Друзья сокрылись вот уж многие года,

Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда".

Ворон молвил: "Никогда".

Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной.

"Верно, был он, - я подумал, - у того, чья жизнь - Беда,

У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье

Рек весной, чье отреченье от Надежды навсегда

В песне вылилось о счастьи, что, погибнув навсегда,

Вновь не вспыхнет никогда".

Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,

Кресло я свое придвинул против Ворона тогда,

И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной

Отдался душой мятежной: "Это - Ворон, Ворон, да.

Но о чем твердит зловещий этим черным "Никогда",

Страшным криком: "Никогда".

Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный,

Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда,

И с печалью запоздалой головой своей усталой

Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда:

Я - один, на бархат алый - та, кого любил всегда,

Не прильнет уж никогда.

Но постой: вокруг темнеет, и как будто кто-то веет, -

То с кадильницей небесной серафим пришел сюда?

В миг неясный упоенья я вскричал: "Прости, мученье,

Это бог послал забвенье о Леноре навсегда, -

Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!"

Каркнул Ворон: "Никогда".

И вскричал я в скорби страстной: "Птица ты - иль дух ужасный,

Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, -

Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,

В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко мне сюда!

О, скажи, найду ль забвенье, - я молю, скажи, когда?"

Каркнул Ворон: "Никогда".

"Ты пророк, - вскричал я, - вещий! "Птица ты - иль дух зловещий,

Этим небом, что над нами, - богом, скрытым навсегда, -

Заклинаю, умоляя, мне сказать - в пределах Рая

Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда,

Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?"

Каркнул Ворон: "Никогда".

И воскликнул я, вставая: "Прочь отсюда, птица злая!

Ты из царства тьмы и бури, - уходи опять туда,

Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, черной,

Удались же, дух упорный! Быть хочу - один всегда!

Вынь свой жесткий клюв из сердца моего, где скорбь - всегда!"

Каркнул Ворон: "Никогда".

И сидит, сидит зловещий Ворон черный, Ворон вещий,

С бюста бледного Паллады не умчится никуда.

Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,

Свет струится, тень ложится, - на полу дрожит всегда.

И душа моя из тени, что волнуется всегда.

Не восстанет - никогда!

Ворон Эдгар Аллан По Der Rabe von Edgar Allan Poe The Raven Edgar Allan Poe El cuervo de Edgar Allan Poe Le corbeau d'Edgar Allan Poe Il corvo di Edgar Allan Poe エドガー・アラン・ポーの『ワタリガラス 에드거 앨런 포의 까마귀 De raaf van Edgar Allan Poe Kruk Edgara Allana Poego O Corvo de Edgar Allan Poe Edgar Allan Poes Korpen Edgar Allan Poe'nun Kuzgun'u 雷文·埃德加·爱伦·坡

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой, One night at midnight, at a gloomy hour, full of heavy thoughts,

Над старинными томами я склонялся в полусне, Over the ancient tomes I leaned in a half-sleep,

Грёзам странным отдавался, - вдруг неясный звук раздался, I was dreaming strange dreams, and suddenly there was a vague sound,

Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне. It was like someone knocked - knocked on my door.

"Это, верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине, "That, right," I whispered, "is a guest in the midnight silence,

Гость стучится в дверь ко мне".

Ясно помню... Ожиданье... Поздней осени рыданья... I remember clearly. Waiting. Late fall sobbing...

И в камине очертанья тускло тлеющих углей... And in the fireplace the outlines of dimly smoldering embers....

О, как жаждал я рассвета, как я тщетно ждал ответа Oh, how I longed for the dawn, how I waited in vain for an answer

На страданье без привета, на вопрос о ней, о ней - To suffering without a hello, to asking about her, about her -

О Леноре, что блистала ярче всех земных огней, - Of Lenora, who shone brightest of all earthly lights.

О светиле прежних дней. About the luminary of days gone by.

И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет, And the veils of purple fluttered as if babbling,

Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне. A flutter, a babble that filled my heart with a dark feeling.

Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя: Incomprehensible fear, I stood up from my seat, repeating:

"Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне, "It was only a guest, wandering about, knocking at my door,

Поздний гость приюта просит в полуночной тишине - A late-night shelter guest asks in the midnight silence -

Гость стучится в дверь ко мне". A guest is knocking at my door."

"Подавив свои сомненья, победивши спасенья, "Suppressing your doubts, conquering salvation,

Я сказал: "Не осудите замедленья моего! I said: "Do not condemn my slowness!

Этой полночью ненастной я вздремнул, - и стук неясный I took a nap on this midnight night, and there was a vague knocking

Слишком тих был, стук неясный, - и не слышал я его, It was too quiet, too indistinct, and I didn't hear it,

Я не слышал..." Тут раскрыл я дверь жилища моего: I did not hear..." Then I opened the door of my dwelling:

Тьма - и больше ничего. Darkness and nothing else.

Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я изумленный, My gaze froze, constricted in the darkness, and I stood astonished,

Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого; To dreams beyond the reach of anyone on earth;

Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала, But as before the night was silent, the darkness of the soul did not answer,

Лишь - "Ленора!" Just "Lenora!" - прозвучало имя солнца моего, - - the name of my sun was spoken

Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, - I whispered it, and the echo echoed it again, -

Эхо - больше ничего. Echoes - nothing else.

Вновь я в комнату вернулся - обернулся - содрогнулся, - Once more I returned to the room - turned around - shuddered -

Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того. The knock came, but more audibly than it had sounded before.

"Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось, "Right, something broke, something moved,

Там, за ставнями, забилось у окошка моего, There, behind the shutters, clogged at my window,

Это - ветер, - усмирю я трепет сердца моего, - It's the wind," I'll quiet the trembling of my heart.

Ветер - больше ничего". The wind is nothing else."

Я толкнул окно с решеткой, - тотчас важною походкой I pushed open the window with the bars, and immediately with an important gait

Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней, From behind the shutters came the Raven, the proud Raven of the old days,

Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошел спесиво He did not bow courteously, but, like a lord, he entered with swagger

И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей And, flapping his wing lazily, in his splendid importance.

Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей, He flew up to the bust of Palladus above the door that was mine,

Он взлетел - и сел над ней. He took off - and sat above her.

От печали я очнулся и невольно усмехнулся, Out of sadness, I woke up and grinned involuntarily,

Видя важность этой птицы, жившей долгие года. Seeing the importance of this bird that lived for many years.

"Твой хохол ощипан славно, и глядишь ты презабавно, - "Your forelock is plucked and you look funny, -

Я промолвил, - но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда, I said," But tell me, in the realm of darkness, where night is always,

Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит всегда?" What was your name, proud Raven, where night reigns always?"

Молвил Ворон: "Никогда". Raven said, "Never."

Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало. The bird answered clearly, and though there was little point.

Подивился я всем сердцем на ответ её тогда. I marveled with all my heart at her answer then.

Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится, And who wouldn't marvel at such a dream?

Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь, когда - Who would believe that somewhere, when -

Сел над дверью говорящий без запинки, без труда Sat over the door speaking without hesitation, without difficulty

Ворон с кличкой: "Никогда". A raven with a nickname: "Never."

И взирая так сурово, лишь одно твердил он слово, And looking so sternly, he said only one word,

Точно всю он душу вылил в этом слове "Никогда", He poured his whole soul into that word "Never."

И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он, -

Я шепнул: "Друзья сокрылись вот уж многие года, I whispered: "Friends have been hidden for many years now,

Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда".

Ворон молвил: "Никогда". The raven said: "Never."

Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной. When I heard the successful answer, I shuddered in dismay.

"Верно, был он, - я подумал, - у того, чья жизнь - Беда, "True, there was he," I thought, "of one whose life is Trouble,

У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье The sufferer, whose torment grew like a current.

Рек весной, чье отреченье от Надежды навсегда Rivers in spring, whose renunciation of Hope forever

В песне вылилось о счастьи, что, погибнув навсегда, In a song poured out about the happiness that, having perished forever,

Вновь не вспыхнет никогда". It will never flare up again."

Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая, But, resting from sorrow, smiling and sighing,

Кресло я свое придвинул против Ворона тогда, I pulled my chair up against Raven's then,

И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной And, leaning on the velvet of soft velvet, I fantasize immense

Отдался душой мятежной: "Это - Ворон, Ворон, да. Gave himself up to a rebellious soul: "It's Raven, Raven, yes.

Но о чем твердит зловещий этим черным "Никогда", But what does the ominous "Never" in black say,

Страшным криком: "Никогда".

Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный, I sat there, speculation full and pensive and speechless,

Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда,

И с печалью запоздалой головой своей усталой

Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда: I snuggled into the scarlet pillow, and I thought then:

Я - один, на бархат алый - та, кого любил всегда, I - alone, on scarlet velvet - the one I've always loved,

Не прильнет уж никогда. Never to be touched again.

Но постой: вокруг темнеет, и как будто кто-то веет, - But wait, it's getting darker around, and it's like someone's wind.

То с кадильницей небесной серафим пришел сюда? Did the seraphim come here with the censer of heaven?

В миг неясный упоенья я вскричал: "Прости, мученье, I cried out in a moment of vague rapture: "Forgive me, torment,

Это бог послал забвенье о Леноре навсегда, - It was god who sent Lenore to be forgotten forever.

Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!" Drink, oh, drink quickly the oblivion of Lenora forever!"

Каркнул Ворон: "Никогда". Crow cawed, "Never."

И вскричал я в скорби страстной: "Птица ты - иль дух ужасный, And I cried out in sorrowful anguish: "Thou art a bird, or a terrible spirit,

Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, - Whether sent by the tempter, or nailed here by the storm.

Ты пророк неустрашимый! Thou art a prophet undaunted! В край печальный, нелюдимый, To a land of sadness and isolation,

В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко мне сюда! To the land of longing, you have come to me here!

О, скажи, найду ль забвенье, - я молю, скажи, когда?" Oh, tell me, shall I find oblivion,-I pray tell me, when?"

Каркнул Ворон: "Никогда".

"Ты пророк, - вскричал я, - вещий! "You are a prophet," I cried out, "prophetic! "Птица ты - иль дух зловещий, "Whether you are a bird or a sinister spirit,

Этим небом, что над нами, - богом, скрытым навсегда, - This sky above us, a god hidden forever.

Заклинаю, умоляя, мне сказать - в пределах Рая

Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда,

Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?"

Каркнул Ворон: "Никогда".

И воскликнул я, вставая: "Прочь отсюда, птица злая!

Ты из царства тьмы и бури, - уходи опять туда,

Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, черной,

Удались же, дух упорный! Быть хочу - один всегда!

Вынь свой жесткий клюв из сердца моего, где скорбь - всегда!"

Каркнул Ворон: "Никогда".

И сидит, сидит зловещий Ворон черный, Ворон вещий,

С бюста бледного Паллады не умчится никуда.

Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,

Свет струится, тень ложится, - на полу дрожит всегда.

И душа моя из тени, что волнуется всегда.

Не восстанет - никогда!