30-year-old teenagers: Pavel Zyhmantovich at TEDxMinsk
Транскрайбер: Hanna Baradzina Редактор: Svetlana Popkova
Добрый день!
Я начну с истории.
Эта история случилась 2005-м году,
в далёком от нас городе Ростов-на-Дону.
В достаточно крупную компанию
потребовался юрисконсульт.
Среди соискателей была милая барышня,
которая только-только выпустилась из вуза
с красным дипломом.
Она пришла,
получила тестовые задания
и не справилась.
Но показала не самые плохие способности,
и в перспективе могла бы стать
хорошим юрисконсультом.
На что ей предложили:
«Давай ты остаёшься у нас, но не на 500 долларов,
поскольку ты не стоишь пока таких денег,
а на 300.
Помощником юрисконсульта, а через год
ты будешь обладать хорошим опытом,
у тебя будет хорошее резюме,
и ты сможешь работать или у нас
за 500 долларов, или где-то в другой компании,
мы напишем тебе хорошее благодарственное письмо,
если это будет нужно.
Как тебе такая идея?»
На что она ответила:
«Мне очень нравится, спасибо.
А можно 500 долларов?»
Руководитель, который проводил с ней собеседование, подумал:
«Ну мало ли что у человека в жизни?
Может быть, у неё семеро братьев младших
по лавкам сидят?
Может быть, ей очень нужны эти деньги?»
И он поинтересовался: «А для чего? Ну почему?
Зачем тебе 500 долларов?»
Она говорит: «Понимаете, какая штука.
Я снимаю квартиру в центре,
однокомнатную, она стоит 300 долларов,
и ещё 200 долларов на жизнь.
Когда ей намекнули,
что можно снимать, например, квартиру не в центре,
снимать комнату,
снимать с кем-то,
и это будет как раз в пределах
300 долларов вместе с жизнью.
Она сказала: «Да, это всё правда,
но я хочу квартиру в центре».
За 300 долларов однокомнатную, одна.
Я думаю, вы понимаете, как ей ответил
руководитель, который проводил с ней собеседование.
Он сказал: «Пошла вон отсюда!»
Эта история не единичная.
Если вы думаете, что это одна случайность —
нет, это не случайность,
так бывает везде.
Очень много
людей приходят на работу,
не обязательно только из вузов,
им может быть и около сорока,
и они ведут себя, как подростки, то есть
они хотят себе много прав,
но не хотят за это никаких обязанностей.
Они принесли себя на работу,
и считают себя достойными
той зарплаты, которая им нравится.
Много прав — никаких обязанностей,
вот что такое подросток.
Дошло до того,
что в Екатеринбурге мои друзья
придумали следующие правила:
Мы будем брать на работу только тех студентов,
тех выпускников вузов,
которые отработали хотя бы полгода,
хотя бы в Макдональдсе.
Хотя бы полгода.
Хотя бы в Макдональдсе.
Потому что в противном случае
с ними вообще нельзя иметь дело.
Они хотят себе много прав,
и не хотят себе никаких обязанностей
«Платите нам, мы будем сидеть в одноклассниках,
в контакте, в фейсбуке.
А работать не-не-не-не-не-не».
Я задумался, почему так.
Это было по всей России, это было по всей Беларуси.
Как это получилось? Почему?
Признаюсь честно, сначала я грешил на руководителей,
я думал, они какие-то неправильные,
они не умеют руководить.
Потом я стал руководителем,
начал встречаться с этими
«достойными людьми».
Я имею в виду выпускников вузов
и прочих 30-летних подростков.
И оказалось, что нет, руководители — молодцы.
Тогда я решил:
наверное, дело в этих подростках,
которым 25, 28, 30 лет.
Наверное, они какие-то неправильные.
Нет, они умные, талантливые,
энергичные,
бодрые.
Абсолютно здоровое поколение.
Но кто-то же должен быть виноват.
Я вспомнил, что,
когда учился в вузе, у нас читали
замечательный курс возрастной психологии.
Сопоставил одно с другим
и нашёл виноватого.
Во всем виновата система образования.
Я хочу об этом рассказать.
Для того чтобы
полностью раскрыть этот зловещий заговор,
мне нужно сделать маленькое ответвление в сторону
и рассказать вам про сензитивный период.
Очень коротко. Сензитивный период — это
период наивысшей усвояемости
какого-либо комплекса действий,
деятельности.
Яркий пример.
В девять месяцев почти все младенцы
хотят
понимать слова.
они начинают пополнять свой словарный запас,
они показывают на разные предметы
и требуют, чтобы их назвали.
Моя дочь, например, ровно в девять месяцев
плюс два дня, начала показывать мне
на разные предметы и говорить слово «это».
Дескать, назови, что это такое.
Наученный старшим сыном,
я провёл маленький эксперимент.
Я брал вещь, например телефон, и давал ей.
Она мотала головой, плакала
и требовала, чтобы я его назвал.
Когда я говорил «телефон»,
«очки»,
«пуговица», «кот» —
она мгновенно успокаивалась.
Дети в девять месяцев
пополняют свой пассивный словарный запас —
внимание! —
без побуждений со стороны родителей.
Их не нужно мотивировать,
их не нужно стимулировать,
им не нужно объяснять, что так нужно.
Они просто пополняют свой словарный запас.
Этот период длится примерно с девяти месяцев
и где-то до семи лет.
Иногда больше, иногда меньше. Но вот что важно:
если в этот период ребёнок не слышит
человеческой речи,
например, он попал к волкам в шестимесячном возрасте
и никогда вот в этом периоде не слышал речи,
научить его
говорить
и понимать человеческую речь
крайне сложно.
Если ребёнок
не слышал человеческой речи,
восстановить его до нормального состояния
разговаривающего и понимающего
очень сложно.
Он будет разговаривать
на уровне попугая:
неразборчиво,
не всегда к месту
и с малым набором слов.
Пропущенный сензитивный период
превращает человека в калеку
и практически не поддаётся
дальнейшей реабилитации.
А сейчас внимание!
В 14 лет
у подростков начинается
очень важный сензитивный период.
Они учатся быть самостоятельными,
быть независимыми.
в этом сензитивном периоде
их не надо побуждать работать,
они говорят: «Я хочу работать!»
Правда, многие говорят: «Я не хочу учиться!»
Но по факту это одно и то же.
Они стесняются брать деньги у родителей,
или не хотят брать деньги у родителей.
Они хотят обладать своими деньгами,
они стремятся к независимости.
В современном городе независимость —
это прежде всего деньги.
Если ты можешь зарабатывать деньги,
ты можешь самостоятельно себя обеспечивать,
ты можешь купить себе то, что тебе нужно,
ты можешь быть независим.
Они хотят
быть независимыми.
У них много энергии, они много делают,
кстати, не всегда законно.
Например, воруют деньги
с пластиковых карт.
В 14 лет это
серьёзный талант нужен,
чтобы украсть деньги
через компьютер.
Но, вместо того,
чтобы простимулировать их
работать,
дать им такую легальную возможность,
направить их активность
в цивилизованное правильное русло,
система образования делает другое.
Их приучают
приходить на уроки,
потому что посещаемость — это очень важно,
вести себя на уроках тихо,
потому что за дисциплину тоже ставят оценки,
и получать
какие-то баллы.
Я не зря употребил слово «получать».
Я учился в советской школе,
и в советской школе у нас было много
второгодников.
в современных школах почти нет
второгодников.
В советской школе, чтобы получить тройку,
мне нужно было постараться,
в современной школе
оценка «удовлетворительно»
является государственной оценкой.
Тебе её ставят: «Ну на».
Случилось это не просто так,
это случилось потому, что
оценка сейчас — показатель
не усердия ученика,
а качество преподавания учителя.
Никакой учитель не будет ставить себе
двойку,
расписываясь в том, что он не умеет преподавать.
Учителя натягивают оценки, и система стимулирует
появление людей, которые — внимание! —
приходят потом на работу,
сидят на этой работе тихо.
Да, они не выступают,
у них есть
вконтакт, и они прекрасно себя чувствуют.
Их даже не слышно.
И, наконец, третье — они готовы
и получают зарплату.
Например, на карту.
Приходить, сидеть и получать.
Вот чему
подростков учит школа.
Вот чему их учит система образования.
И напоминаю, если пропущен
сензитивный период,
в данном случае — с 14 до 18 лет,
восстановить потом человека
до нормального состояния
очень сложно.
Когда мне было 14 лет,
я вместе со своим другом
продавал
цветы,
продавал
яблоки,
разгружал фуры
с арбузами,
с луком и прочими овощами.
А в 12 лет у нас была своя
маленькая компания:
мы продавали решения
химических, физических,
математических, геометрических задач.
Мы делили пополам, потому что он был
отделом сбыта,
а я производственным отделом.
Я решал задачи, он их продавал.
Ну и защищал наши деньги
от всех остальных, кто хотел
забрать их у нас.
Сейчас он занимает высокий пост
в компании, которая связана
с телекоммуникациями в нашей стране.
Мне кажется, я тоже немножко состоялся.
Все, кого я знаю,
все, кто в 14 лет начали активно работать,
может быть, не всегда законно.
Все теперь чувствуют себя очень хорошо.
И в плане финансов,
и в плане самореализации,
и в плане ощущения своей независимости.
Потому что они выскользнули
из вот этого вот
иссушающего
воздействия системы образования.
Что я предлагаю сделать?
Что каждый из нас может сделать.
На уровне государства
наша задача — стимулировать
государство,
а задача государства — стимулировать
частные
и государственные компании
принимать подростков на работу.
Понятно, что не на всякую работу.
Им нельзя стоять в цеху
литейном, им нельзя работать
под палящим солнцем.
Но нужно стимулировать
организацию, чтобы ей было выгодно
нанимать подростков.
Это позволит подросткам
зарабатывать легально, это позволит, кстати,
опираться на внутренние силы,
не привлекая дешёвую рабочую силу
из-за рубежа.
Это первое.
Второе. В системе образования
нужно укоренить мысль,
что хорошо, когда школьник и студент
работает.
Маленькая история из моей жизни.
Я учился в педагогическом вузе,
и когда я на, кажется, четвёртом курсе
пошёл работать в школу,
меня стали прессовать за то, что я там работаю.
У меня было каждый вторник
восемь уроков.
Я приходил
в среду,
меня встречал специально обученный человек
и говорил: «Зыгмантович,
где ты был?»
Я говорил: «Я работал в школе,
по специальности».
Мне говорили:
«Перестань!
Сейчас твоё дело — учиться!»
Я говорил: «Погодите, но я же в школе работаю,
это же моя работа будущая».
И говорит: «Нет.
Твоё дело — учиться. Твоя работа — учиться.
Получать пятёрки».
«А учить детей?»
«Вот выпустишься,
и пойдёшь учить детей!»
Видимо, из-за этого, когда человек
приходит на производство куда-нибудь,
в организацию, ему говорят:
«Так, забудь все, чему тебя учили.
Теперь я расскажу, как правильно».
Когда я пришёл работать
после своего
этого опыта
на производство,
на педагогическое производство,
мне никто не сказал: «Забудь все, чему тебя
учили».
Меня спросили: «Что ты умеешь?»
потому что уже знали, что я что-то умею.
И я начал работать.
Что мы можем сделать на уровне
конкретной семьи?
Помогите вашему подростку:
брату, сыну, внуку — найти работу.
Одна моя знакомая сделала следующим образом.
Когда сын сказал: «Мама, я не хочу
учиться в школе», —
Она сказала: «Сын, я не хочу тебя кормить.
Я заплатила за школу,
и если ты не хочешь в ней учиться —
возвращай мне деньги.
А до этих пор я не буду тебя кормить».
Жёстко, конечно.
Но он захотел работать.
Она нашла ему работу.
Это было очень просто: он собирал бумажки в папки,
папки — в коробки,
коробки подписывал,
ставил на тележку, вёз к грузовому лифту — всё.
Что-то вроде архивариуса.
Через месяц он пришёл и сказал:
«Мама, вот деньги, которые я заработал.
Половина, как мы договаривались,
тебе за кормёжку, половина — мне.
И я хочу обратно в школу».
«Почему?» —
спросила мама. «Что случилось?»
И сын ответил:
«Я увидел, мама, тех людей,
которые там работают в этой организации.
Я понял, что я хочу
работать с такими же людьми.
Может быть, не с этими, но с такими же.
Но я понял, что для этого мне нужно
много учиться.
Мне нужно хорошо окончить университет.
А для того, чтобы поступить
в университет,
мне нужно хорошо окончить школу.
Мама, я хочу обратно в школу!»
Это первый случай в письменной истории
человечества,
когда подросток понимал,
зачем он учится в школе.
Ну, ладно, не первый.
Но тоже редкий.
Мы можем включить подростков
в нормальный производственный труд.
12 часов в неделю — вот, что им нужно.
12 часов, как 12 стульев, как 12 месяцев.
Наша задача — всех нас —
понять: подросток это человек, который хочет
научиться самостоятельности,
который хочет научиться работать,
по-настоящему работать, качественно.
Он может быть предпринимателем,
он может быть хорошим наёмным работником.
Неважно.
Важно, что подросток хочет научиться
самостоятельности. И важно, что мы все
в силах
дать это подростку.
Если мы на уровне государства,
на уровне системы образования, на личном уровне
будем помогать подросткам становиться
нормальной частью нашего общества,
взрослой его частью,
через некоторое время мы получим
много поколений людей,
которые
умеют
и любят работать.
Вот моя идея, которой
я хотел с вами поделиться. Я считаю,
что она должна распространиться
как можно шире.
Спасибо, что выслушали.