Часть первая Erster Teil Part one Première partie Prima parte Deel Een Primeira parte 第一部分

Ночь. Night.

Нянька Варька, девочка лет тринадцати, качает колыбель, в которой лежит ребенок, и чуть слышно мурлычет: Баю-баюшки-баю, А я песенку спою... Перед образом горит зеленая лампадка; через всю комнату от угла до угла тянется веревка, на которой висят пеленки и большие черные панталоны. Die Amme Varyka, ein etwa dreizehnjähriges Mädchen, schaukelt die Wiege, in der das Kind liegt, und säuselt leise: "Tschüss, tschüss, ich singe ein Lied...". Vor dem Bild brennt eine grüne Lampe; ein Seil spannt sich quer durch den Raum von einer Ecke zur anderen, an dem Windeln und große schwarze Pantalons hängen. Nurse Varka, a girl of thirteen, shakes the cradle in which the child lies, and purrs faintly: Hush, baiyushka-bai; across the room from corner to corner there is a rope with diapers and large black pantaloons hanging on it. La nutrice Varyka, una ragazza di circa tredici anni, dondola la culla in cui giace il bambino e fa le fusa: "Ciao ciao ciao ciao, canterò una canzone...". Una lampada verde arde davanti all'immagine; una corda attraversa la stanza da un angolo all'altro, appesa a pannolini e a grandi mutande nere. От лампадки ложится на потолок большое зеленое пятно, а пеленки и панталоны бросают длинные тени на печку, колыбель, на Варьку... Когда лампадка начинает мигать, пятно и тени оживают и приходят в движение, как от ветра. A large green spot falls from the lamp on the ceiling, and the diapers and pantaloons cast long shadows on the stove, the cradle, on Varka ... When the lamp starts to blink, the stain and shadows come to life and start moving as if from a wind. Dalla lampada una grande macchia verde si stende sul soffitto, e i pannolini e i mutandoni proiettano lunghe ombre sulla stufa, sulla culla, su Varyka.... Quando la lampada inizia a sfarfallare, la macchia e le ombre prendono vita e si muovono come nel vento. Душно. Stuffy. È soffocante. Пахнет щами и сапожным товаром. It smells of cabbage soup and shoe goods. C'è odore di zuppa e di prodotti di pasticceria. Ребенок плачет. The baby is crying. Он давно уже осип и изнемог от плача, но всё еще кричит и неизвестно, когда он уймется. He has long been hoarse and exhausted from crying, but he still screams and it is not known when he will calm down. Da tempo è diventato rauco e stanco per il pianto, ma grida ancora e non si sa quando si calmerà. А Варьке хочется спать. And Varka wants to sleep. Глаза ее слипаются, голову тянет вниз, шея болит. Her eyes stick together, her head pulls down, her neck hurts. Gli occhi si chiudono, la testa si abbassa, il collo le fa male. Она не может шевельнуть ни веками, ни губами, и ей кажется, что лицо ее высохло и одеревенело, что голова стала маленькой, как булавочная головка. She cannot move her eyelids or lips, and it seems to her that her face is dry and stiff, that her head has become small, like a pinhead. Non riesce a muovere le palpebre o le labbra e le sembra che il suo viso sia secco e rigido, che la sua testa sia diventata piccola come una capocchia di spillo.

— Баю-баюшки-баю, — мурлычет она, — тебе кашки наварю... В печке кричит сверчок. - Bayu-bayushki-bayu, - she purrs, - I'll cook some porridge for you ... A cricket is screaming in the stove. - Ciao ciao ciao ciao", fa le fusa, "ti preparo un po' di porridge.... Un grillo grida nella stufa.

В соседней комнате, за дверью, похрапывают хозяин и подмастерье Афанасий... Колыбель жалобно скрипит, сама Варька мурлычет — и всё это сливается в ночную, убаюкивающую музыку, которую так сладко слушать, когда ложишься в постель. In the next room, outside the door, the owner and the apprentice Afanasy are snoring ... The cradle creaks pitifully, Varka herself purrs - and all this merges into night, soothing music, which is so sweet to listen to when you go to bed. Nella stanza accanto, dietro la porta, il padrone e il suo apprendista Afanasy stanno russando.... La culla scricchiola pietosamente, Varyka fa le fusa - e tutto si fonde nella musica cullante della notte, che è così dolce da ascoltare quando si va a letto. Теперь же эта музыка только раздражает и гнетет, потому что она вгоняет в дремоту, а спать нельзя; если Варька, не дай бог, уснет, то хозяева прибьют ее. Now this music only irritates and oppresses, because it makes you drowsy, but you can't sleep; if Varka, God forbid, falls asleep, the owners will beat her up. Ora questa musica non fa altro che irritare e far arrabbiare, perché rende sonnolenti e non si può dormire; se Varyka, Dio non voglia, si addormenta, i padroni la uccideranno. Лампадка мигает. The lamp is flashing. La spia lampeggia. Зеленое пятно и тени приходят в движение, лезут в полуоткрытые, неподвижные глаза Варьки и в ее наполовину уснувшем мозгу складываются в туманные грезы. A green spot and shadows start to move, creep into Varka's half-open, motionless eyes and in her half-asleep brain fold into hazy dreams. La macchia verde e le ombre si muovono, si arrampicano sugli occhi semiaperti e immobili di Varyka, e nel suo cervello semiaddormentato si piegano in sogni vaghi. Она видит темные облака, которые гоняются друг за другом по небу и кричат, как ребенок. She sees dark clouds chasing each other across the sky and screaming like a child. Vede nuvole scure che si rincorrono nel cielo e urla come un bambino. Но вот подул ветер, пропали облака, и Варька видит широкое шоссе, покрытое жидкою грязью; по шоссе тянутся обозы, плетутся люди с котомками на спинах, носятся взад и вперед какие-то тени; по обе стороны сквозь холодный, суровый туман видны леса. But then the wind blew, the clouds disappeared, and Varka sees a wide highway covered with liquid mud; wagon trains stretch along the highway, people with knapsacks on their backs trudge, some shadows rush back and forth; on both sides, forests are visible through the cold, harsh fog. Ma poi il vento soffiò, le nuvole scomparvero e Varyka vide un'ampia autostrada coperta di fango liquido; carri allungati lungo la strada, persone con sacchi sulle spalle, alcune ombre che correvano avanti e indietro; su entrambi i lati, attraverso la nebbia fredda e dura, si vedevano le foreste. Вдруг люди с котомками и тени надают на землю в жидкую грязь. Suddenly people with knapsacks and shadows fall on the ground in liquid mud. Improvvisamente persone con tute e ombre balzano a terra nel fango liquido.

— «Зачем это?» — спрашивает Варька. "Why is that?" Varka asks.

— «Спать, спать!» — отвечают ей. - "Sleep sleep!" they answer her. И они засыпают крепко, спят сладко, а на телеграфных проволоках сидят вороны и сороки, кричат, как ребенок, и стараются разбудить их. And they fall asleep soundly, sleep sweetly, and crows and magpies sit on the telegraph wires, screaming like a child, and trying to wake them up. E si addormentano profondamente, dormono dolcemente, mentre corvi e gazze si posano sui fili del telegrafo, urlando come bambini e cercando di svegliarli.

— Баю-баюшки-баю, а я песенку спою... — мурлычет Варька и уже видит себя в темной, душной избе. “Bayu-bayushki-bayu, and I’ll sing a song ...” Varka purrs and already sees himself in a dark, stuffy hut. - Canterò una canzoncina.... - Varyka fa le fusa e si vede già in una capanna buia e soffocante.

На полу ворочается ее покойный отец Ефим Степанов. Her late father Yefim Stepanov is tossing and turning on the floor. Su difunto padre, Yefim Stepanov, da vueltas y vueltas en el suelo. Sul pavimento striscia il defunto padre Efim Stepanov. Она не видит его, но слышит, как он катается от боли по полу и стонет. She doesn't see him, but she hears him rolling on the floor in pain and moaning. Non riesce a vederlo, ma lo sente rotolare sul pavimento in preda al dolore e ai gemiti. У него, как он говорит, «разыгралась грыжа». He, as he says, "had a hernia." Ha, come dice lui, "un'ernia". Боль так сильна, что он не может выговорить ни одного слова и только втягивает в себя воздух и отбивает зубами барабанную дробь: The pain is so strong that he cannot utter a single word and only draws in air and beats a drum roll with his teeth: Il dolore è così intenso che non riesce a pronunciare una sola parola e si limita ad aspirare aria e a battere un ritmo con i denti:

— Бу-бу-бу-бу... Мать Пелагея побежала в усадьбу к господам сказать, что Ефим помирает. - Boo-boo-boo-boo ... Mother Pelageya ran to the estate to tell the gentlemen that Yefim was dying. - Boo-boo-boo-boo... Mamma Pelageya corse alla casa padronale per dire ai signori che Efim stava morendo.

Она давно уже ушла и пора бы ей вернуться. She's long since gone and it's time for her to come back. Варька лежит на печи, не спит и прислушивается к отцовскому «бу-бу-бу». Varka lies on the stove, awake, and listens to her father's "boo-boo-boo." Но вот слышно, кто-то подъехал к избе. But now you can hear, someone drove up to the hut. Ma poi ho sentito qualcuno avvicinarsi alla capanna. Это господа прислали молодого доктора, который приехал к ним из города в гости. It was the gentlemen who sent a young doctor who came to visit them from the city. Furono i signori a mandare un giovane medico che era venuto a trovarli dalla città. Доктор входит в избу; его не видно в потемках, но слышно, как он кашляет и щелкает дверью. The doctor enters the hut; he is not visible in the darkness, but you can hear him coughing and clicking on the door.

— Засветите огонь, — говорит он. - Light the fire," he says. - Accendi il fuoco", dice.

— Бу-бу-бу... — отвечает Ефим. “Boo-boo-boo…” Yefim replies.

Пелагея бросается к печке и начинает искать черепок со спичками. Pelageya rushes to the stove and starts looking for a crock of matches. Pelageya si precipita alla stufa e inizia a cercare un frammento di fiammifero. Проходит минута в молчании. A minute passes in silence. Доктор, порывшись в карманах, зажигает свою спичку. The doctor rummages in his pockets and lights his match.

— Сейчас, батюшка, сейчас, — говорит Пелагея, бросается вон из избы и немного погодя возвращается с огарком. “Now, father, now,” says Pelageya, rushes out of the hut and returns a little later with a cinder. - Ora, padre, ora", disse Pelageya, uscendo di corsa dalla casa e tornando poco dopo con un lume.

Щеки у Ефима розовые, глаза блестят и взгляд как-то особенно остр, точно Ефим видит насквозь и избу и доктора. Yefim's cheeks are rosy, his eyes sparkle and his eyes are somehow especially sharp, as if Yefim sees right through the hut and the doctor. Le guance di Yefim sono rosee, gli occhi brillano e lo sguardo è particolarmente acuto, come se Yefim vedesse attraverso la capanna e il dottore.

— Ну, что? - Well?

Что ты это вздумал? What did you think? Cosa pensi di fare? — говорит доктор, нагибаясь к нему. says the doctor, bending over to him. - Disse il medico, chinandosi verso di lui. — Эге! - Ege! - Eggh! Давно ли это у тебя? How long have you had it? Da quanto tempo ce l'ha?

— Чего-с? - What?

Помирать, ваше благородие, пришло время... Не быть мне в живых... To die, your honor, the time has come... I shall not be alive... È ora di morire, vostro nobile. Non vivrò mai.

— Полно вздор говорить... Вылечим! - Don't talk nonsense. We'll cure you!

— Это как вам угодно, ваше благородие, благодарим покорно, а только мы понимаем... Коли смерть пришла, что уж тут. - This is as you wish, your nobleness, we thank humble, but only we understand ... If death has come, what is already here. - Come desidera, Vostro Onore, la ringraziamo umilmente, ma solo noi capiamo... Se la morte è arrivata, cosa possiamo fare?

Доктор с четверть часа возится с Ефимом; потом поднимается и говорит: The doctor has been fiddling with Yefim for a quarter of an hour; then he gets up and says: Il dottore armeggia con Yefim per un quarto d'ora; poi si alza e dice:

— Я ничего не могу поделать... Тебе нужно в больницу ехать, там тебе операцию сделают. — I can't help it... You need to go to the hospital, where you will be operated on.

Сейчас же поезжай... Непременно поезжай! Go now... Go, by all means! Немножко поздно, в больнице все уже спят, но это ничего, я тебе записочку дам. It's a little late, everyone in the hospital is already asleep, but that's okay, I'll give you a note. È un po' tardi, all'ospedale dormono tutti, ma non importa, le darò un biglietto. Слышишь? Do you hear? Lo sentite?

— Батюшка, да на чем же он поедет? - Father, what will he ride? - Padre, cosa guiderà?

— говорит Пелагея. Pelageya says. — У нас нет лошади. We don't have a horse. — Ничего, я попрошу господ, они дадут лошадь. - Nothing, I will ask the gentlemen, they will give a horse. Доктор уходит, свеча тухнет, и опять слышится «бу-бу-бу»... Спустя полчаса к избе кто-то подъезжает. The doctor leaves, the candle goes out, and “boo-boo-boo” is heard again ... Half an hour later, someone drives up to the hut. Il dottore se ne va, la candela si spegne e di nuovo si sente la "bua".... Mezz'ora dopo, qualcuno si avvicina alla capanna. Это господа прислали тележку, чтобы ехать в больницу. It was the gentlemen who sent the cart to go to the hospital. Ефим собирается и едет... Yefim is getting ready and going...