ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ ДОСТОЕВСКИЙ "СКВЕРНЫЙ АНЕКДОТ", глава 2 FEDOR MIKHAILOVICH DOSTOYEVSKY "BAD JOKE", chapter 2 FEDOR MIKHAILOVITCH Dostoïevski, "UNE ANECDOTE SCVERNEUSE", chapitre 2. フェドール・ミハイロヴィチ・ドストエフスキー「スクヴェルニー・アネコテ」第2章。 O ANECDOTE DA ESQUERDA, de FEDOR MIKHAILOVICH Dostoiévski, Capítulo 2

Действительный статский советник Иван Ильич Пралинский всего только четыре месяца как назывался вашим превосходительством, одним словом, был генерал молодой. The actual state councilor, Ivan Ilyich Pralinsky, was called by your Excellency for only four months, in a word, he was a young general. 이반 일리치 (Ivan Ilyich) Pralinsky 상원 의원은 각하 (Youth President)라고 불렸으므로 생후 4 개월 밖에되지 않았습니다. O atual Conselheiro de Estado Ivan Ilyich Pralinsky só era chamado de Vossa Excelência há quatro meses; numa palavra, era um jovem general.

Он и по летам был еще молод, лет сорока трех и никак не более, на вид же казался и любил казаться моложе. He was still young by age, forty-three years old, and nothing more, he seemed to look and liked to seem younger. 彼は年齢的にはまだ若く、43歳くらいでそれ以上ではないが、若く見えるし、若く見えるのが好きだった。 Era ainda jovem para a sua idade, cerca de quarenta e três anos e nada mais, mas parecia e gostava de parecer mais jovem. Это был мужчина красивый, высокого роста, щеголял костюмом и изысканной солидностью в костюме, с большим уменьем носил значительный орден на шее, умел еще с детства усвоить несколько великосветских замашек и, будучи холостой, мечтал о богатой и даже великосветской невесте. He was a handsome, tall man, flaunted a suit and exquisite solidity in a suit, wore a large order on his neck with a large size, knew how to learn a few high society habits from his childhood, and, being single, he dreamed of a rich and even high society bride. 彼はハンサムで背が高く、スーツと絶妙な堅苦しさのある衣装を誇示し、重要な勲章を首から下げて縮こまっており、子供の頃から多少の壮麗さを同化することができ、独身であったため、豊かで壮麗な花嫁を夢見ていた。 Era um homem bonito, de estatura alta, ostentava um fato e uma solidez requintada no seu traje, usava uma ordem significativa ao pescoço com grande encolhimento, era capaz, desde a infância, de assimilar algumas magnificências e, sendo solteiro, sonhava com uma noiva rica e até magnífica. Он о многом еще мечтал, хотя был далеко не глуп. He still dreamed of a lot, although he was far from stupid. Ainda sonhava com muitas coisas, embora estivesse longe de ser estúpido.

Подчас он был большой говорун и даже любил принимать парламентские позы. Sometimes he was a big talker and even liked to take parliamentary poses. Por vezes, era um grande orador e gostava mesmo de assumir posturas parlamentares. Происходил он из хорошего дома, был генеральский сын и белоручка, в нежном детстве своем ходил в бархате и батисте, воспитывался в аристократическом заведении и хоть вынес из него не много познаний, но на службе успел и дотянул до генеральства. He came from a good house, had a general's son and a little white fool, walked in velvet and batiste in his tender childhood, was brought up in an aristocratic institution, and even though he took a little knowledge out of it, he managed to reach the generals in the service. 彼は良い家の生まれで、将軍の息子でありながら貧しい男だった。幼い頃はビロードとバチストを身にまとい、貴族の施設で育てられ、そこから多くの知識を得たわけではなかったが、勤め先では成功を収め、将軍の地位に達した。 Oriundo de um bom lar, filho de um general e de um homem pobre, na sua tenra infância vestiu veludo e batiste, foi educado num estabelecimento aristocrático e, apesar de não ter adquirido muitos conhecimentos, foi bem sucedido no seu serviço e atingiu a patente de general. Начальство считало его человеком способным и даже возлагало на него надежды. The authorities considered him a capable person and even had hopes for him. Os seus superiores consideravam-no um homem capaz e até depositavam nele esperanças. Степан Никифорович, под началом которого он и начал и продолжал свою службу почти до самого генеральства, никогда не считал его за человека весьма делового и надежд на него не возлагал никаких. Stepan Nikiforovich, under whose leadership he began and continued his service almost until the very generals, never considered him to be a very business man and did not pin any hopes on him. Stepan Nikiforovich, sob o qual começou a trabalhar e continuou ao seu serviço quase até à sua generalidade, nunca o considerou um homem de negócios e não depositava nele quaisquer esperanças.

Но ему нравилось, что он из хорошего дома, имеет состояние, то есть большой капитальный дом с управителем, сродни не последним людям и, сверх того, обладает осанкой. Aber es gefiel ihm, dass er aus gutem Haus stammte, ein Vermögen hatte, das heißt, ein großes Kapitalhaus mit einem Verwalter, der nicht den letzten Leuten ähnelte, und außerdem eine Haltung hatte. But he liked that he was from a good house, had a fortune, that is, a large capital house with a ruler, akin to not the last people and, moreover, had a bearing. しかし彼は、彼が良い家柄であり、財産、つまり執事付きの大資本の家を持っており、最後の人たちとは似ても似つかない、そしてそれ以上に、風格を持っているという事実が気に入ったのだ。 Mas agradava-lhe o facto de ser de boa família, ter uma fortuna, ou seja, uma grande casa de capitais com um mordomo, semelhante a não poucas pessoas, e, além disso, possuir um porte. Степан Никифорович хулил его про себя за избыток воображения и легкомыслие. Stepan Nikiforovich lästerte ihn im Stillen wegen seines Übermaßes an Fantasie und Frivolität. Stepan Nikiforovich blasphemed him to himself for an excess of imagination and frivolity. ステパン・ニキフォロヴィチは、彼の想像力の過剰さと思慮のなさを自分自身に冒涜した。 Stepan Nikiforovich blasfemou contra ele próprio pelo seu excesso de imaginação e irreflexão. Сам Иван Ильич чувствовал иногда, что он слишком самолюбив и даже щекотлив. Iwan Iljitsch selbst hatte manchmal das Gefühl, zu stolz und sogar kitzlig zu sein. Ivan Ilyich himself sometimes felt that he was too proud and even ticklish. O próprio Ivan Illich sentia por vezes que era demasiado amante de si próprio e até tinha cócegas.

Странное дело: подчас на него находили припадки какой-то болезненной совестливости и даже легкого в чем-то раскаянья. Es war eine seltsame Sache: Manchmal wurden bei ihm Anfälle einer Art schmerzlicher Gewissenhaftigkeit und sogar leichter Reue für etwas festgestellt. It’s a strange thing: sometimes seizures of some kind of painful conscience and even a slight remorse were found on him. Coisa estranha: por vezes tinha acessos de uma consciência dolorosa e até de um ligeiro remorso. С горечью и с тайной занозой в душе сознавался он иногда, что вовсе не так высоко летает, как ему думается. Mit Bitterkeit und mit einem heimlichen Dorn in seiner Seele gestand er manchmal, dass er nicht so hoch geflogen sei, wie er dachte. He sometimes admitted with bitterness and a secret splinter in his soul that he did not fly as high as he thought. Com amargura e com uma dor secreta na sua alma, confessava por vezes que não voava tão alto como pensava. В эти минуты он даже впадал в какое-то уныние, особенно когда разыгрывался его геморрой, называл свою жизнь une existence manquée,1переставал верить, разумеется про себя, даже в свои парламентские способности, называя себя парлером, фразером, и хотя всё это, конечно, приносило ему много чести, но отнюдь не мешало через полчаса опять подымать свою голову и тем упорнее, тем заносчивее ободряться и уверять себя, что он еще успеет проявиться и будет не только сановником, но даже государственным мужем, которого долго будет помнить Россия. At these moments, he even fell into a kind of gloom, especially when he was playing out his hemorrhoids, called his life une existence manquée, 1 ceased to believe, of course to himself, even in his parliamentary abilities, calling himself parler, phrase-writer, and although all this, of course , brought him a lot of honor, but it didn’t stop in half an hour from raising his head again and the more stubbornly, arrogantly cheer himself up and assure himself that he would still have time to show up and be not only a dignitary, but even a statesman whom Russia would remember for a long time. 特に痔が悪化し、自分の人生を "Un existence manquée"（存在しない）と呼び1 、自分の議会での能力さえも信じられなくなり、自分のことを "parler"（演説家）、"phraser"（表現者）と呼ぶようになった、しかし、30分もすると、彼は再び頭を上げ、より執拗に、より傲慢に自らを励まし、自分にはまだ自分を示す時間があり、ロシアが長く記憶するような高官というだけでなく、政治家にさえなれると確信するのを妨げることはなかった。 Nesses momentos, chega a cair numa espécie de desânimo, sobretudo quando as suas hemorróidas se manifestam, chama à sua vida une existence manquée1 , deixa de acreditar, evidentemente para si próprio, até nas suas capacidades parlamentares, intitulando-se um parler, um phraser, e embora tudo isso, evidentemente, e, embora tudo isto, evidentemente, lhe tenha trazido muita honra, não o impediu, ao fim de meia hora, de voltar a levantar a cabeça e, de forma mais persistente, mais arrogante, encorajar-se a si próprio e assegurar a si próprio que ainda teria tempo para se mostrar, e que seria não só um dignitário, mas até um estadista, que a Rússia recordaria durante muito tempo.

Даже мерещились ему подчас монументы. Sometimes he even dreamed of monuments. Até tinha visões de monumentos. Из этого видно, что Иван Ильич хватал высоко, хотя и глубоко, даже с некоторым страхом, таил про себя свои неопределенные мечты и надежды. From this it is clear that Ivan Ilyich grabbed high, although deeply, even with some fear, concealed to himself his vague dreams and hopes. このことから、イワン・イリイチが、彼の不確かな夢と希望に潜む恐怖さえも、深く、しかし高く掴んでいたことがわかる。 Daqui se depreende que Ivan Ilitch se agarrava bem alto, embora profundamente, mesmo com algum medo, espreitando à sua volta os seus sonhos e esperanças incertos.

Одним словом, человек он был добрый и даже поэт в душе. In a word, he was a kind person and even a poet at heart. Em suma, era um homem amável e até um poeta de coração. В последние годы болезненные минуты разочарованья стали было чаще посещать его. In recent years, painful moments of disappointment began to visit him more often. Nos últimos anos, os momentos dolorosos da desilusão tinham começado a visitá-lo com mais frequência. Он сделался как-то особенно раздражителен, мнителен и всякое возражение готов был считать за обиду. Er wurde irgendwie besonders reizbar, misstrauisch und war bereit, jeden Einwand als Beleidigung aufzufassen. He became somehow especially irritable, suspicious and was ready to consider any objection as an insult. 彼は特に苛立ちやすく、執念深くなり、あらゆる反論を攻撃と受け止めるようになっていた。 Tornara-se particularmente irritadiço e vingativo, e qualquer objeção era considerada uma ofensa. Но обновляющаяся Россия подала ему вдруг большие надежды. Aber das sich erneuernde Russland machte ihm plötzlich große Hoffnungen. But a renewed Russia suddenly gave him great hopes. Mas a Rússia renovadora deu-lhe subitamente uma grande esperança.

Генеральство их довершило. Die Generalship vervollständigte sie. The generals completed them. O generalato completou-os. Он воспрянул; он поднял голову. He perked up; he raised his head. Ele animou-se; levantou a cabeça. Он вдруг начал говорить красноречиво и много, говорить на самые новые темы, которые чрезвычайно быстро и неожиданно усвоил себе до ярости. Er begann plötzlich eloquent und viel zu sprechen, über die neusten Themen zu sprechen, die er extrem schnell und unerwartet bis zur Wut bewältigte. He suddenly began to speak eloquently and a lot, to talk about the newest topics, which he extremely quickly and unexpectedly assimilated to himself to the point of rage. 彼は突然、雄弁に、そして大量に、最も斬新なテーマについて話し始めた。 De repente, começou a falar eloquentemente e muito, a falar sobre os assuntos mais inovadores, que aprendeu muito rápida e inesperadamente para sua fúria. Он искал случая говорить, ездил по городу и во многих местах успел прослыть отчаянным либералом, что очень ему льстило. He sought the opportunity to speak, traveled around the city and in many places managed to pass for a desperate liberal, which greatly flattered him. 彼は講演の機会を求め、町を歩き回り、多くの場所で自暴自棄のリベラル派であることを知らしめた。 Procurava ocasiões para falar, viajava pela cidade e, em muitos sítios, conseguia dar-se a conhecer como um liberal desesperado, o que o lisonjeava muito. В этот же вечер, выпив бокала четыре, он особенно разгулялся. Am selben Abend, nachdem er vier Gläser getrunken hatte, räumte er besonders auf. On the same evening, having drunk four glasses, he especially cleared up. Nessa mesma noite, depois de ter bebido quatro copos, estava particularmente irrequieto.

Ему захотелось переубедить во всем Степана Никифоровича, которого он перед этим давно не видал и которого до сих пор всегда уважал и даже слушался. Er wollte Stepan Nikiforovich von allem überzeugen, den er schon lange nicht mehr gesehen hatte und den er immer respektiert und sogar gehorcht hatte. He wanted to convince everything of Stepan Nikiforovich, whom he had not seen before for a long time and whom he had always respected and even listened to. Quería convencer en todo a Stepan Nikiforovich, a quien hacía mucho tiempo que no veía y a quien siempre había respetado e incluso obedecido. Queria convencer Stepan Nikiforovich, que não via há muito tempo e a quem sempre respeitara e até obedecera. Он почему-то считал его ретроградом и напал на него с необыкновенным жаром. Aus irgendeinem Grund betrachtete er ihn als rückständig und griff ihn mit ungewöhnlicher Inbrunst an. For some reason, he considered him a retrograde and attacked him with extraordinary fervor. Por alguna razón, lo consideraba un retrógrado y lo atacaba con extraordinario fervor. Por alguma razão, considerou-o um retrógrado e atacou-o com um calor extraordinário. Степан Никифорович почти не возражал, а только лукаво слушал, хотя тема интересовала его. Stepan Nikiforovich almost did not object, but only listened slyly, although the topic interested him. ステファン・ニキフォロヴィチはほとんど異議を唱えなかったが、その話題に興味を持ちながらも、ただ黙って聞いていた。 Stepan Nikiforovich não se opôs, limitando-se a escutar com atenção, embora o assunto o interessasse.

Иван Ильич горячился и в жару воображаемого спора чаще, чем бы следовало, пробовал из своего бокала. Iwan Iljitsch geriet in Aufregung und in der Hitze eines imaginären Streits öfter, als er hätte von seinem Glas kosten sollen. Ivan Ilyich got excited and, in the heat of an imaginary argument, more often than he should have tried from his glass. Ivan Ilitch estava a ficar com calor e, no calor de uma discussão imaginária, provou do seu copo mais vezes do que devia. Тогда Степан Никифорович брал бутылку и тотчас же добавлял его бокал, что, неизвестно почему, начало вдруг обижать Иван Ильича, тем более что Семен Иваныч Шипуленко, которого он особенно презирал и, сверх того, даже боялся за цинизм и за злость его, тут же сбоку прековарно молчал и чаще, чем бы следовало, улыбался. Then Stepan Nikiforovich took the bottle and immediately added his glass, which, for some unknown reason, suddenly began to offend Ivan Ilyich, especially since Semyon Ivanovich Shipulenko, whom he especially despised and, moreover, even feared for cynicism and his anger, was right there he was silently on the side, and more often than it should, he smiled. Entonces Stepan Nikiforovich tomó la botella e inmediatamente agregó su copa, que, por alguna razón desconocida, de repente comenzó a ofender a Ivan Ilich, especialmente desde Semyon Ivanovich Shipulenko, a quien despreciaba especialmente y, además, incluso temía por su cinismo y su ira, de inmediato. desde un lado, estaba precariamente silencioso y sonreía más a menudo de lo debido. ステパン・ニキフォロヴィチがボトルを手に取り、すぐにグラスを足した。イワン・イリイチが特に軽蔑し、皮肉と悪意で恐れさえ抱いていたセミョン・イワノヴィチ・シプレンコが無言で、必要以上によく微笑んでいたため、理由はわからないが、突然イワン・イリイチの気分を害し始めた。 Depois, Stepan Nikiforovich pegou na garrafa e juntou imediatamente o seu copo, o que, por alguma razão desconhecida, começou subitamente a ofender Ivan Ilitch, especialmente porque Semyon Ivanovich Shipulenko, que ele desprezava particularmente e, além disso, até temia pelo seu cinismo e malícia, estava calado e sorria mais vezes do que devia. «Они, кажется, принимают меня за мальчишку», — мелькнуло в голове Ивана Ильича. “They seem to take me for a boy,” Ivan Ilyich flashed through his head. "Parece que me tomam por um rapaz", passou pela cabeça de Ivan Ilitch. — Нет-с, пора, давно уж пора было, — продолжал он с азартом. „Nein, Sir, es ist an der Zeit, es war längst überfällig“, fuhr er mit Vehemenz fort. “No, it's high time, it was high time,” he continued with passion. - Não, está na altura, há muito que devia ter sido feito", continuou entusiasmado.

— Слишком опоздали-с, и, на мой взгляд, гуманность первое дело, гуманность с подчиненными, памятуя, что и они человеки. - Zu spät, mein Herr, und meiner Meinung nach steht die Menschheit an erster Stelle, die Menschheit mit Untergebenen, die sich daran erinnern, dass sie Menschen sind. - Too late, sir, and, in my opinion, humanity is the first thing, humanity with subordinates, remembering that they are human too. - 遅すぎる。私の考えでは、人間性が第一であり、部下を持つ人間性であり、部下も人間であることを忘れてはならない。 - Demasiado tarde, e na minha opinião, a humanidade é a primeira coisa, a humanidade com os subordinados, lembrando que eles também são seres humanos. Гуманность всё спасет и всё вывезет... Die Menschheit wird alles retten und alles herausnehmen... Humanity will save everything and take everything out ... A humanidade salvará tudo e levará tudo.... — Хи-хи-хи-хи! — Hee-hee-hee-hee! - ヒーヒーヒーヒーヒー！

— послышалось со стороны Семена Ивановича. - was heard from the direction of Semyon Ivanovich. - foi ouvida do lado de Semyon Ivanovich. — Да что же, однако ж, вы нас так распекаете, — возразил наконец Степан Никифорович, любезно улыбаясь. "Nun, aber Sie schimpfen uns so", widersprach Stepan Nikiforovitch schließlich und lächelte gnädig. “But why, however, you are scolding us like that,” Stepan Nikiforovich objected at last, smiling amiably. - でも、どうしてそんなに私たちを叱るんですか？ - Mas porque é que nos repreende tanto?", objectou finalmente Stepan Nikiforovich, sorrindo gentilmente.

— Признаюсь, Иван Ильич, до сих пор не могу взять в толк, что вы изволили объяснять. „Ich gestehe, Iwan Iljitsch, ich kann immer noch nicht verstehen, was Sie erklären wollten. - I confess, Ivan Ilyich, I still cannot understand what you were pleased to explain. - Confesso, Ivan Ilyich, que ainda não percebi o que estava a explicar. Вы выставляете гуманность. Du entlarvst die Menschheit. You are exposing humanity. Está a demonstrar humanidade. Это значит человеколюбие, что ли? Does this mean philanthropy, or what? それは人類を意味するのか、それとも何なのか？ Isso significa humanidade, ou quê? — Да, пожалуй, хоть и человеколюбие. — Ja, vielleicht, aber und Philanthropie. - Yes, perhaps, although philanthropy. - Sim, acho que sim, apesar de se tratar de humanidade.

Я... — Позвольте-с. - Excuse me.

Сколько могу судить, дело не в одном этом. Soweit ich das beurteilen kann, ist es nicht nur das. As far as I can tell, this is not the only issue. 私の知る限り、それだけではない。 Человеколюбие всегда следовало. Philanthropy has always followed. A humanidade sempre o seguiu. Реформа же этим не ограничивается. Die Reform beschränkt sich nicht darauf. The reform is not limited to this. A reforma, no entanto, vai para além disso. Поднялись вопросы крестьянские, судебные, хозяйственные, откупные, нравственные и... и... и без конца их, этих вопросов, и всё вместе, всё разом может породить большие, так сказать, колебанья. Peasant, judicial, economic, tax, moral and ... and ... and without end of them, these questions, and all together, all at once, can give rise to great, so to speak, vacillations. 農民、司法、経済、ペイオフ、モラル、そして...。и...このような疑問は尽きないし、一度に全部一緒になると、いわば大きなためらいを生むことになる。 Levantou questões camponesas, judiciais, económicas, de pagamento, morais e... и... e não há fim para elas, estas questões, e todas juntas, todas ao mesmo tempo, podem dar origem a grandes, por assim dizer, hesitações. Вот мы про что опасались, а не об одной гуманности... Das haben wir befürchtet, und nicht nur um die Menschheit ... Here we were about what we feared, and not about humanity alone ... Aquí estábamos sobre lo que temíamos, y no solo sobre la humanidad ... Era isto que temíamos, nem uma única humanidade..... — Да-с, дело поглубже-с, — заметил Семен Иванович. “Yes, sir, it's a deeper matter,” remarked Semyon Ivanovich. - そう、もっと深い問題なんだ。 - Sim, é uma questão mais profunda", disse Semyon Ivanovich.

— Очень понимаю-с, и позвольте вам заметить, Семен Иванович, что я отнюдь не соглашусь отстать от вас в глубине понимания вещей, — язвительно и чересчур резко заметил Иван Ильич, — но, однако ж, все-таки возьму на себя смелость заметить и вам, Степан Никифорович, что вы тоже меня вовсе не поняли... `` I understand very much, sir, and let me tell you, Semyon Ivanovich, that I by no means agree to lag behind you in the depth of understanding things, '' Ivan Ilyich remarked sarcastically and too sharply, `` but, nevertheless, I will nevertheless take the liberty of saying and to you, Stepan Nikiforovich, that you, too, did not understand me at all ... - 私はよく理解しているし、セミョン・イヴァノヴィッチ、物事に対する理解の深さであなたに遅れをとることに同意するつもりはない」とイヴァン・イリイチは皮肉交じりに、そしてあまりに鋭く言った。 - Compreendo muito bem, e deixe-me dizer-lhe, Semyon Ivanovich, que não vou concordar em ficar atrás de si na profundidade da compreensão das coisas", observou Ivan Ilyich de forma irónica e demasiado brusca, "mas, no entanto, vou tomar a liberdade de lhe dizer, Stepan Nikiforovich, que também você não me compreendeu de todo....

— Не понял. - Did not understand.

— А между тем я именно держусь и везде провожу идею, что гуманность, и именно гуманность с подчиненными, от чиновника до писаря, от писаря до дворового слуги, от слуги до мужика, — гуманность, говорю я, может послужить, так сказать, краеугольным камнем предстоящих реформ и вообще к обновлению вещей. - And yet I just hold on and everywhere carry the idea that humanity, and it is humanity with subordinates, from an official to a clerk, from a clerk to a servant, from a servant to a peasant, - humanity, I say, can serve, so to speak, the cornerstone the stone of the upcoming reforms and, in general, to the renewal of things. - Entretanto, mantenho e levo a cabo em todo o lado a ideia de que a humanidade, e é a humanidade com os subalternos, do funcionário ao escriturário, do escriturário ao funcionário judicial, do servo ao camponês - a humanidade, digo eu, pode servir, por assim dizer, como pedra angular das próximas reformas e da renovação das coisas em geral.

Почему? Why? Потому. That's why. Возьмите силлогизм: я гуманен, следовательно, меня любят. Take the syllogism: I am humane, therefore, they love me. Tomemos o silogismo: sou humano, logo sou amado. Меня любят, стало быть, чувствуют доверенность. They love me, therefore, they feel the power of attorney. Eles gostam de mim, por isso sentem confiança. Чувствуют доверенность, стало быть, веруют; веруют, стало быть, любят... то есть нет, я хочу сказать, если веруют, то будут верить и в реформу, поймут, так сказать, самую суть дела, так сказать, обнимутся нравственно и решат всё дела дружески, основательно. They feel the power of attorney, therefore, they believe; Believe, therefore, love ... that is, no, I want to say, if they believe, they will believe in reform, they will understand, so to speak, the very essence of the matter, so to speak, embrace morally and decide all matters in a friendly, thorough manner. Se sentirem confiança, então acreditam; se acreditarem, então amam.... Não, quero dizer que, se acreditarem, também acreditarão na reforma, compreenderão, por assim dizer, a própria essência da questão, por assim dizer, abraçar-se-ão moralmente e resolverão todos os assuntos de uma forma amigável e completa. Чего вы смеетесь, Семен Иванович? Why are you laughing, Semyon Ivanovich? なぜ笑っているんだ、セミョン・イワノビッチ？ Porque te ris, Semyon Ivanovich? Непонятно? Unclear? わからないのか？ Степан Никифорович молча поднял брови; он удивлялся. Stepan Nikiforovich silently raised his eyebrows; he was surprised. ステファン・ニキフォロビッチは黙って眉をひそめた。 Stepan Nikiforovich ergueu as sobrancelhas em silêncio; interrogou-se.

— Мне кажется, я немного лишнее выпил, — заметил ядовито Семен Иваныч, — а потому и туг на соображение. - It seems to me that I drank a little too much, - Semyon Ivanovich remarked venomously, - and therefore I am a little too weak to think. - 少し飲み過ぎたようだ」とセミョン・イバニッチは毒づいた。 - Acho que bebi um pouco demais", disse Semyon Ivanych com veneno, "e é por isso que estou um pouco lento.

Некоторое затмение в уме-с. A certain eclipse in the mind, sir. ある種のブラックアウトだ。 Uma espécie de apagão nas mentes. Ивана Ильича передернуло. Ivan Ilyich winced. Ivan Ilitch estremeceu.

— Не выдержим, — произнес вдруг Степан Никифорыч после легкого раздумья. "We won't stand it," Stepan Nikiforitch suddenly said after a little thought. - Não aguentamos", disse Stepan Nikiforych de repente, depois de pensar um pouco.

— То есть как это не выдержим? - So how can we not stand it? - O que é que quer dizer com "não podemos aceitar"?

— спросил Иван Ильич, удивляясь внезапному и отрывочному замечанию Степана Никифоровича. Ivan Ilyich asked, surprised at Stepan Nikiforovich's sudden and fragmentary remark. - perguntou Ivan Ilitch, surpreendido com a observação súbita e desprendida de Stepan Nikiforovich. — Так, не выдержим. - So, we will not stand it. - Ok, não podemos aceitar.

— Степан Никифорович, очевидно, не хотел распространяться далее. - Stepan Nikiforovich, obviously, did not want to expand further. - Stepan Nikiforovich não queria, obviamente, espalhar-se mais. — Это вы уж не насчет ли нового вина и новых мехов? “Aren't you talking about new wine and new wineskins?” - Não se trata do vinho novo e das peles novas?

— не без иронии возразил Иван Ильич. Ivan Ilyich objected, not without irony. - Ivan Ilitch opôs-se não sem ironia. — Ну, нет-с; за себя-то уж я отвечаю. - Well, no; I'm responsible for myself. - Bem, não; eu sou responsável por mim próprio. В эту минуту часы пробили половину двенадцатого. At that moment the clock struck half-past eleven. Nesse momento, o relógio bateu a meia-noite e meia.

— Сидят-сидят да и едут, — сказал Семен Иваныч, приготовляясь встать с места. "They're sitting and sitting and driving," said Semyon Ivanitch, preparing to get up. - Sentam-se, sentam-se e vão-se embora", disse Semyon Ivanych, preparando-se para se levantar do seu lugar.

Но Иван Ильич предупредил его, тотчас встал из-за стола и взял с камина свою соболью шапку. But Ivan Ilyich warned him, immediately got up from the table and took his sable hat from the fireplace. Mas Ivan Ilitch avisou-o, levantou-se imediatamente da mesa e tirou o seu chapéu de zibelina da lareira. Он смотрел как обиженный. He looked offended. Ele parecia ofendido. — Так как же, Семен Иваныч, подумаете? - So how, Semyon Ivanovich, will you think? - E então, Semyon Ivanych, o que achas?

— сказал Степан Никифорович, провожая гостей. - said Stepan Nikiforovich, seeing off the guests. - disse Stepan Nikiforovich, despedindo-se dos convidados. — Насчет квартирки-то-с? - What about the apartment, sir? - Sobre o apartamento?

Подумаю, подумаю-с. I'll think about it, I'll think about it, sir. Vou pensar sobre isso, vou pensar sobre isso. — А что надумаете, так уведомьте поскорее. - And what you think, so notify as soon as possible. - E se se lembrarem de mais alguma coisa, digam-me o mais depressa possível.

— Всё о делах? - All about business? - Só negócios?

— любезно заметил господин Пралинский с некоторым заискиванием и поигрывая своей шапкой. - Mr. Pralinski kindly remarked with some ingratiation and flirted with his hat. - observou gentilmente o Sr. Pralinsky, com alguma insinuação e brincando com o seu chapéu. Ему показалось, что его как будто забывают. He felt like he was being forgotten. Parecia-lhe que estava a ser esquecido. Степан Никифорович поднял брови и молчал в знак того, что не задерживает гостей. Stepan Nikiforovich raised his eyebrows and remained silent as a sign that he was not detaining his guests. Stepan Nikiforovich ergueu as sobrancelhas e ficou em silêncio, como sinal de que não estava a reter os seus convidados.

Семен Иваныч торопливо откланялся. Semyon Ivanovich bowed hastily. Semyon Ivanych retirou-se apressadamente. «А... ну... после этого как хотите... коли не понимаете простой любезности», — решил про себя господин Пралинский и как-то особенно независимо протянул руку Степану Никифоровичу. "А... well... after that, as you like... if you don't understand a simple courtesy," decided to himself Mr. Pralinsky and somehow particularly independently extended his hand to Stepan Nikiforovich. "А... bem... depois disso, como quiser... se não entende a simples cortesia", decidiu o Sr. Pralinsky para si mesmo, e de alguma forma estendeu a mão a Stepan Nikiforovich de uma forma particularmente independente.

В передней Иван Ильич закутался в свою легкую дорогую шубу, стараясь для чего-то не замечать истасканного енота Семена Иваныча, и оба стали сходить с лестницы. In the front room, Ivan Ilyich wrapped himself in his light, expensive coat, trying for some reason not to notice Semyon Ivanovich's gaunt raccoon, and they both began to descend the stairs. Na sala da frente, Ivan Ilitch embrulhou-se no seu casaco de pele leve e caro, tentando, por alguma razão, não reparar no guaxinim de Semyon Ivanych, e começaram ambos a descer as escadas.

— Наш старик как будто обиделся, — сказал Иван Ильич молчавшему Семену Иванычу. - Our old man seems to be offended," said Ivan Ilyich to the silent Semyon Ivanovich. - O nosso velho parece ter-se ofendido", disse Ivan Ilitch ao silencioso Semyon Ivanych.

— Нет, отчего же? — No, why? - Não, porque não?

— отвечал тот спокойно и холодно. - replied calmly and coldly. - respondeu o homem com calma e frieza. «Холоп!» — подумал про себя Иван Ильич. "A peasant!" - Ivan Ilyich thought to himself. "Holop!" - Ivan Ilitch pensou para si próprio. Сошли на крыльцо, Семену Иванычу подали его сани с серым неказистым жеребчиком. They went down to the porch, Semyon Ivanych was given his sleigh with a gray unprepossessing stallion. Quando chegaram ao alpendre, Semyon Ivanovich recebeu o seu trenó com um potro cinzento e pouco atraente.

— Кой черт! — What the hell! - Oh, merda!

Куда же Трифон девал мою карету! Where did Trifon put my carriage! ¿Dónde puso Tryphon mi carruaje? Onde é que o Tryphon pôs a minha carruagem! — вскричал Иван Ильич, не видя своего экипажа. - Ivan Ilyich cried out, not seeing his crew. - Ivan Ilitch gritou, incapaz de ver a sua carruagem. Туда-сюда — кареты не было. Back and forth - there was no carriage. Para trás e para a frente - não havia carruagem.

Человек Степана Никифоровича не имел об ней понятия. Stepan Nikiforovich's man had no idea about her. O homem de Stepan Nikiforovich não fazia ideia dela. Обратились к Варламу, кучеру Семена Иваныча, и получили в ответ, что всё стоял тут, и карета тут же была, а теперь вот и нет. They turned to Varlam, Semyon Ivanovich's coachman, and the reply was that he had been here, and the carriage was here, but now it wasn't. Dirigiram-se a Varlam, o cocheiro de Semyon Ivanych, e obtiveram a resposta de que tudo estava parado aqui, e a carruagem estava aqui, mas agora tinha desaparecido. — Скверный анекдот! - That's a bad joke! - Isso é uma piada de mau gosto!

— произнес господин Шипуленко, — хотите, довезу? - said Mr. Shipulenko, - do you want to bring? - O Sr. Shipulenko disse: "Quer uma boleia? — Подлец народ! - You people are scoundrels! - Gente canalha!

— с бешенством закричал господин Пралинский. - Mr. Pralinski shouted furiously. - O Sr. Pralinsky gritou com raiva. — Просился у меня, каналья, на свадьбу, тут же на Петербургской, какая-то кума замуж идет, черт ее дери. - He asked me, the rascal, to a wedding, right here on Peterburgskaya, some kuma is getting married, damn her. - Ele pediu-me para ir a um casamento aqui em Peterburgskaya, uma prima vai casar-se, raios a partam. Я настрого запретил ему отлучаться. I told him not to go anywhere. Proibi-o terminantemente de sair. И вот бьюсь об заклад, что он туда уехал! And I bet that's where he went! E aposto que ele foi lá! — Он действительно, — заметил Варлам, — поехал туда-с; да обещал в одну минуту обернуться, к самому то есть времени быть. “He really,” remarked Varlam, “he went there, sir; yes, he promised to turn around in one minute, to be there himself, that is, the time. - De facto", disse Varlam, "ele tinha ido por ali; mas prometeu voltar num minuto, para estar lá a essa hora.

— Ну так!

Я как будто предчувствовал! I seemed to have a premonition! Foi como se tivesse tido uma premonição! Уж я ж его! I've got him! Apanhei-o! — А вы лучше посеките его хорошенько раза два в части, вот он и будет исполнять приказанья, — сказал Семен Иваныч, уже закрываясь полостью. - And you'd better sow him well twice in the unit, so he'll do his bidding," said Semyon Ivanovich, already closing the cavity. - E é melhor semeá-lo bem duas vezes de cada vez, para que ele faça a sua vontade", disse Semyon Ivanych, já a fechar a cavidade.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, Семен Иваныч! "Please don't worry, Semyon Ivanovich!"

— Так не хотите, довезу. - If you don't want it, I'll take it. - Se não quiseres ir, eu levo-te.

— Счастливый путь, merci.2 — Happy journey, merci.2

Семен Иваныч уехал, а Иван Ильич пошел пешком по деревянным мосткам, чувствуя себя в довольно сильном раздражении. Semyon Ivanovich left, and Ivan Ilyich walked along the wooden pavement, feeling rather irritated. Semyon Ivanych saiu e Ivan Ilitch caminhou ao longo das pontes de madeira, sentindo-se bastante aborrecido.

КОММЕНТАРИИ:

неудавшаяся жизнь failed life vida falhada 2.спасибо 2.thank you