Глава 3 Дурсли отъезжают
Глава 3
Дурсли отъезжают
По дому пронеслось эхо от хлопка входной двери, а следом крик: «Эй, ты!»
За шестнадцать лет Гарри привык к подобной манере обращения и потому не сомневался, к кому относится этот призыв, но спешить с ответом на него не стал. Он всё ещё вглядывался в осколок зеркала, в котором увидел, как ему на долю секунды показалось, глаз Дамблдора. И только после того как дядя взревел: «ПАРЕНЬ!», Гарри медленно поднялся на ноги и направился к двери своей спальни, остановившись, впрочем, чтобы добавить осколок к уложенным в рюкзак вещам, которые он собирался взять с собой.
— А ты не торопишься! — прорычал Вернон Дурсль, когда Гарри появился на верху лестницы. — Спускайся, надо поговорить!
Гарри, глубоко засунув руки в карманы джинсов, сошёл по ступеням лестницы.
В гостиной он обнаружил Дурслей в полном составе. Одеты они были по-дорожному: дядя Вернон в бежевую куртку на молнии, тётя Петунья в аккуратненькое розово-оранжевое пальто, а Дадли — крупный, светловолосый и мускулистый двоюродный брат Гарри — в кожаный пиджак.
— Да? — спросил Гарри.
— Сядь! — приказал дядя Вернон. Гарри слегка приподнял брови. — Пожалуйста! — прибавил дядя Вернон, поморщившись, как если бы это слово оцарапало ему горло.
Гарри сел. Он полагал, что знает, чего ему следует ждать. Дядя принялся расхаживать взад и вперёд по гостиной. Тётя Петунья и Дадли провожали его встревоженными взглядами. И наконец, сосредоточенно наморщив большое багровое лицо, дядя Вернон остановился перед Гарри и объявил:
— Я передумал.
— Какой сюрприз, — отозвался Гарри.
— Оставь этот тон… — визгливо начала тётя Петунья, но дядя Вернон махнул в её сторону рукой, и она умолкла.
— Всё это полная чушь, — произнёс дядя Вернон, вглядываясь в Гарри маленькими, свинячьими глазками. — Не верю ни одному слову. Мы никуда не едем, остаёмся.
Гарри смотрел на дядю, ощущая одновременно и раздражение, и веселье. За последние четыре недели Вернон Дурсль передумывал каждые двадцать четыре часа и при этом всякий раз либо затаскивал вещи в машину, либо вытаскивал их из неё. Больше всего понравился Гарри тот случай, когда дядя Вернон, не знавший, что Дадли, в очередной раз укладывая чемодан, засунул в него свои гимнастические гири, попытался забросить его в багажник и рухнул на землю, ревя от боли и зверски ругаясь.
— По твоим словам, — произнёс Вернон Дурсль, снова начиная расхаживать по гостиной, — нам — Петунье, Дадли и мне — грозит опасность со стороны… со стороны…
— Да, со стороны «одного из наших», — сказал Гарри.
— Ну так вот, я в это не верю, — повторил дядя Вернон, опять остановившись перед Гарри. — Я целую ночь пролежал без сна, всё обдумал и понял: это заговор, ты хочешь завладеть домом.
— Домом? — переспросил Гарри. — Каким ещё домом?
— Вот этим самым! — взвизгнул дядя Вернон, и на лбу его запульсировала вена. — Нашим домом! В здешнем районе цены на жилье бешено растут! Ты хочешь убрать нас отсюда, а после проделать какой-нибудь фокус-покус. Мы и опомниться не успеем, а ты уже перепишешь дом на своё имя и…
— Вы спятили? — поинтересовался Гарри. — Заговор, чтобы завладеть домом? Вы действительно настолько глупы или просто притворяетесь?
— Да как ты смеешь! — запищала тётя Петунья, однако Вернон снова махнул ей рукой: похоже, пренебрежительное отношение к его личному достоинству представлялось ему пустяком в сравнении с опасностью, которую он обнаружил.
— На случай, если вы забыли, — сказал Гарри, — у меня уже есть дом, оставленный мне крёстным отцом. С какой же стати я пожелал бы вашего? Из-за переполняющих его счастливых воспоминаний?
На сей раз Вернон промолчал.
«Похоже, — подумал Гарри, — этот аргумент показался дядюшке убедительным».
— Ты уверяешь, — сказал, снова начиная расхаживать, дядя Вернон, — что этот ваш лорд, как его там…
— Волан-де-Морт, — нетерпеливо подсказал Гарри, — мы обсуждали всё это уже раз сто. И тут не мои уверения, тут факт. Дамблдор говорил вам об этом ещё прошлым летом, и Кингсли с мистером Уизли…
Вернон Дурсль сердито втянул голову в плечи, и Гарри понял: дядя пытается отогнать воспоминания о нежданном визите двух взрослых волшебников, случившемся в один из первых дней летних каникул. Появление в их доме Кингсли Бруствера и Артура Уизли стало для Дурслей потрясением самого неприятного рода. Впрочем, Гарри готов был признать, что, поскольку мистер Уизли разнёс когда-то в пух и прах половину их гостиной, трудно ожидать, чтобы новый его визит порадовал дядю Вернона.
— …Кингсли с мистером Уизли тоже вам всё объяснили, — безжалостно продолжал Гарри. — Как только мне исполнится семнадцать лет, защитные чары, ограждающие этот дом, уничтожатся, и вы окажетесь в не меньшей опасности, чем я. Орден не сомневается в том, что Волан-де-Морт возьмётся за вас — либо для того, чтобы постараться выпытать, где я, либо решив, что, если вы станете его заложниками, я приду и попытаюсь вас спасти.
Взгляды дяди Вернона и Гарри встретились. Юноша был уверен, что в этот миг оба они думают об одном. Затем дядя Вернон опять пустился в путь по гостиной, а Гарри возобновил уговоры:
— Вам необходимо спрятаться, и Орден готов в этом помочь. Вам предлагают очень серьёзную защиту, лучшую из существующих.
Дядя Вернон молчал, продолжая расхаживать взад-вперёд. Снаружи солнце уже висело прямо над живой изгородью из бирючины. Газонокосилка соседа снова заглохла.
— Я полагал, у вас существует Министерство магии, так? — вдруг резко спросил Вернон Дурсль.
— Существует, — удивившись, ответил Гарри.
— Ну так почему же оно не может нас защитить? По-моему, мы, безобидные жертвы, повинные только в том, что дали приют человеку, на которого кто-то охотится, вправе рассчитывать на защиту правительства!
Гарри невольно рассмеялся. Как это типично для дяди — возлагать надежды на официальное учреждение, даже если оно относится к миру, который дядя ни во что не ставит и которому не доверяет.
— Вы же слышали, что говорили мистер Уизли и Кингсли, — ответил Гарри. — Мы думаем, что в Министерство проникли вражеские агенты.
Теперь дядя Вернон прохаживался вдоль камина, вздыхая так тяжело, что подрагивали его большие чёрные усы. Лицо дяди так и оставалось багровым от умственных усилий.
— Ну хорошо, — произнёс он, в который раз останавливаясь перед Гарри. — Хорошо, допустим на минуту, что мы примем эту защиту. Но я всё равно не понимаю, почему нас не может охранять этот ваш Кингсли.
Гарри еле удержался, чтобы не завести глаза к потолку. Этот вопрос он тоже слышал уже с полдесятка раз.
— Я же вам говорил, — стиснув зубы, ответил он. — Кингсли охраняет маг… вашего премьер-министра.
— Ну да, потому что он самый лучший! — подтвердил дядя Вернон и ткнул пальцем в тёмный экран телевизора. Дурсли заметили в выпуске новостей Кингсли, скромно шагавшего за посещавшим какую-то больницу магловским премьер-министром. И это плюс то обстоятельство, что Кингсли сноровисто носил одежду маглов, не говоря уж об успокоительных тонах его низкого, неторопливого голоса, заставляло Дурслей относиться к нему куда лучше, чем к любому другому волшебнику. Правда, они ещё ни разу не видели его с любимой серьгой в ухе.
— Ну, в общем, он занят, — сказал Гарри. — Но Гестия Джонс и Дедалус Дингл более чем способны справиться с этой работой…
— Если бы они нам хоть документики какие показали… — начал дядя Вернон, однако терпение Гарри уже лопнуло. Вскочив на ноги, он подошёл к дяде и теперь сам ткнул пальцем в пустой экран телевизора.
— Эти несчастные случаи — никакие не случаи: катастрофы, взрывы, крушения поездов и всё, что ещё произошло с того времени, когда вы в последний раз смотрели выпуск новостей. Люди исчезают и гибнут, и за всем стоит он, Волан-де-Морт. Я говорил вам множество раз: он убивает маглов просто ради забавы. Даже туманы — и их нагоняют дементоры, а если вы не помните, что они собой представляют, спросите у вашего сына!
Руки Дадли инстинктивно вздёрнулись вверх, чтобы прикрыть ладонями рот. Потом, сообразив, что на него смотрят и Гарри, и родители, Дадли медленно опустил ладони и спросил:
— А их… ещё больше?
— Больше? — усмехнулся Гарри. — Ты имеешь в виду больше тех двух, что на тебя напали? Конечно, больше. Их сотни, может быть, теперь уже тысячи, они же питаются отчаянием и страхом…
— Ну ладно, ладно! — гаркнул Вернон Дурсль. — Ты убедил нас…
— Надеюсь, — сказал Гарри, — потому что, как только мне исполнится семнадцать, все они — Пожиратели смерти, дементоры, может быть, даже инферналы, а это трупы, околдованные Тёмным магом, — отыщут вас где угодно и набросятся всем скопом. И если вы хорошо помните последнюю вашу попытку справиться с магом, то, думаю, согласитесь с тем, что вам потребуется помощь.
Наступило недолгое молчание, в котором словно прозвучало далёкое эхо треска вышибаемой Хагридом входной двери, долетевшее сюда сквозь прошедшие с того дня годы. Тётя Петунья не сводила глаз с Вернона, Дадли — с Гарри. Наконец дядя Вернон выпалил:
— А как же моя работа? А школа Дадли? Я что, должен бросить всё на свете ради горстки болтающихся без дела волшебников?
— Вы так и не поняли? — воскликнул Гарри. — Они будут пытать вас и убьют, как убили моих родителей!
— Пап, — громко сказал Дадли. — Пап, я лучше к этим пойду, которые из Ордена.
— Дадли, — отозвался Гарри, — впервые за всю свою жизнь ты произнёс нечто умное.
Он понял, что выиграл это сражение. Если Дадли испуган настолько, что готов принять помощь Ордена, родители отправятся с ним: о расставании с Дидинькой и речи никакой идти не могло. И Гарри взглянул на дорожные часы, стоявшие на каминной полке.
— Они будут здесь минут через пять, — сказал он и, не услышав ни от кого из Дурслей ответа, вышел из гостиной. Будущее прощание — и, вероятно, навсегда — с тётей, дядей и двоюродным братом нисколько его не огорчало, однако некоторая неловкость словно бы оставалась висеть в воздухе. Что говорят при расставании люди, прожившие шестнадцать лет в прочной нелюбви друг к другу?
Вернувшись в свою спальню, Гарри бесцельно порылся в рюкзаке, затем просунул между прутьями клетки, в которой сидела Букля, несколько совиных орешков. Букля лакомством пренебрегла, и орешки со стуком упали на дно клетки.
— Мы уже скоро уедем, очень скоро, — сказал сове Гарри. — И тогда ты снова сможешь летать.
В дверь позвонили. Гарри поколебался немного, потом вышел из спальни и спустился вниз — ожидать, что Гестия и Дедалус справятся с Дурслями без его помощи, почти не приходилось.
— Гарри Поттер! — пропищал, как только он открыл дверь, взволнованный голос, и маленький человечек в сиреневом цилиндре отвесил ему низкий поклон. — Большая честь, как и всегда!
— Спасибо, Дедалус, — сказал Гарри, коротко и смущённо улыбнувшись темноволосой Гестии. — Я очень благодарен вам за приход сюда… Они здесь, мои тётя, дядя и кузен…
— Приятного вам дня, родичи Гарри Поттера! — радостно произнёс, вступив в гостиную, Дедалус.
Дурслям такое приветствие удовольствия явно не доставило, и Гарри испугался, что они, того и гляди, опять передумают. Дадли, увидев волшебника и колдунью, потеснее прижался к матери.
— Вижу, вы уже уложились и готовы отправиться в путь. Превосходно! План, как наверняка рассказал вам Гарри, прост, — сообщил Дедалус, извлекая из жилетного кармана огромные часы и вглядываясь в них. — Мы отправляемся в путь раньше Гарри. Поскольку пользоваться магией в вашем доме небезопасно — Гарри ещё не достиг совершеннолетия, и такой поступок может дать Министерству повод для его ареста, — мы отъедем, ну, скажем, миль на десять, а затем трансгрессируем в безопасное место, которое для вас подобрали. Вы ведь, я полагаю, машину водить умеете? — учтиво осведомился он у дяди Вернона.
— Умею ли я? Конечно, чёрт побери, умею! — выпалил дядя Вернон.
— Весьма разумно с вашей стороны, сэр, весьма. Лично меня все эти кнопки и рычаги совершенно сбивают с толку, — сказал Дедалус. Он явно полагал, что говорит Вернону Дурслю нечто лестное, а тот прямо на глазах, с каждым произносимым Дедалусом словом, терял доверие к так называемому плану.
— Даже рулить, и того не умеет, — негромко пробормотал он, и усы его гневно встопорщились, но, к счастью, ни Дедалус, ни Гестия слов этих вроде бы не услышали.
— Вы, Гарри, — продолжал Дедалус, — подождёте здесь вашу охрану. В наших приготовлениях кое-что изменилось…
— То есть? — тут же спросил Гарри. — Я думал, за мной явится Грозный Глаз и мы с ним вместе трансгрессируем.
— Нет, — сказала скупая на слова Гестия. — Грозный Глаз вам всё объяснит.
Дурсли, которые слушали их разговор, но, судя по лицам, ничего в нём не понимали, разом подпрыгнули, услышав громкий голос, взвизгнувший: «Поторопись!» Гарри тоже заозирался, однако тут же сообразил, что голос этот принадлежит карманным часам Дедалуса.
— Вы правы, график у нас очень плотный, — сказал Дедалус и, кивнув часам, вернул их в жилетный карман. — Мы хотим, чтобы ваше, Гарри, отбытие из дома совпало по времени с трансгрессией ваших родичей. Таким образом, защитные чары разрушатся в тот миг, когда все вы устремитесь к безопасности. — Он повернулся к Дурслям: — Итак, всё уложено и все готовы к дороге?
Никто ему не ответил: дядя Вернон всё ещё с испугом таращил глаза на вздувшийся жилетный карман Дедалуса.
— Возможно, нам следует подождать в прихожей, Дедалус, — негромко сказала Гестия, явно считавшая, что с их стороны было бы бестактностью торчать в гостиной, пока Гарри и Дурсли будут любовно прощаться, проливая, быть может, обильные слёзы.
— Не стоит, — столь же негромко произнёс Гарри, однако дядя Вернон сделал дальнейшие объяснения ненужными, громогласно объявив:
— Ладно, парень, выходит — прощаемся.
Он протянул Гарри правую ладонь для рукопожатия, но в самый последний миг спасовал и просто сжал её в кулак и помахал им вверх-вниз, точно метроном.
— Ты готов, Дидди? — спросила тётя Петунья, суетливо проверяя замок своей сумочки, что избавляло её от необходимости смотреть на Гарри.
Дадли не ответил, он просто стоял, слегка приоткрыв рот, — и вдруг показался Гарри немного похожим на великана Грохха.
— Ну так пошли, — сказал дядя Вернон.
Он почти уже дошёл до двери гостиной, когда Дадли пробормотал:
— Не понимаю.
— Чего ты не понимаешь, миленький? — спросила, взглянув на сына, тётя Петунья.
Дадли поднял большую, как окорок, ладонь и указал ею на Гарри:
— А он чего с нами не едет?
Дядя Вернон и тётя Петунья словно вросли в пол — оба глядели на Дадли так, точно он объявил, что желает стать балериной.
— Что? — громко спросил дядя Вернон.
— Почему он не с нами тоже? — спросил Дадли.
— Ну, он… ему не хочется, — ответил дядя Вернон и, обратив на Гарри свирепый взгляд, добавил: — Ведь тебе же не хочется, так?
— Ни капельки, — ответил Гарри.
— Вот видишь, — сказал дядя Вернон Дадли. — Ладно, пошли, ехать пора.
Он вышел из гостиной, открыл входную дверь, но Дадли так и стоял на месте, да и тётя Петунья, сделав несколько неуверенных шагов, тоже остановилась.
— Теперь-то что? — рявкнул, снова появившись на пороге гостиной, дядя Вернон.
Походило на то, что Дадли старается как-то справиться с мыслями, слишком сложными для словесного выражения. После нескольких секунд мучительной внутренней борьбы бедняга наконец произнёс:
— А куда же тогда он пойдёт?
Тётя Петунья и дядя Вернон переглянулись. Ясно было, что Дадли их напугал. Молчание нарушила Гестия Джонс.
— Но… вам ведь известно, куда направляется ваш племянник? — озадаченно спросила она.
— Конечно известно, — ответил Вернон Дурсль. — К одному из ваших, правильно? Ладно, Дадли, садись в машину, ты же слышал, надо торопиться.
Вернон Дурсль снова дотопал до самой двери, но Дадли снова за ним не последовал.
— К одному из наших?
Гестия явно рассердилась. С этим Гарри уже сталкивался — волшебников и волшебниц ошеломляло отсутствие у его близких родственников какого-либо интереса к знаменитому Гарри Поттеру.
— Всё в порядке, — заверил он Гестию. — Да, честно говоря, оно и не важно.
— Не важно? — опасно звонким голосом повторила Гестия. — Неужели эти люди не понимают, через что вам пришлось пройти? Какая опасность вам грозит? Не понимают, что вы занимаете уникальное положение, что вы — душа всей борьбы с Волан-де-Мортом?
— Э-э-э… нет, не понимают, — ответил Гарри. — На самом-то деле они думают, что я только место тут зря занимаю, но я уже привык к…
— Я не думаю, что ты зря занимаешь тут место.
Если бы Гарри не видел, как шевелятся губы Дадли, он не поверил бы своим ушам. И всё равно он несколько секунд смотрел на Дадли, прежде чем уяснил, что эти слова действительно произнёс его двоюродный брат. Не только произнёс, но и сильно покраснел при этом. Гарри охватило и смущение, и изумление сразу.
— Ну… э-э-э… спасибо, Дадли.
Ему снова показалось, что Дадли борется с мыслями, слишком громоздкими для выражения, однако тот пробормотал:
— Ты спас мне жизнь.
— Вообще-то говоря, не жизнь, — ответил Гарри. — Дементоры забрали бы только твою душу.
Теперь он смотрел на двоюродного брата с удивлением. Ни в это лето, ни в прошлое они почти не разговаривали друг с другом, поскольку Гарри возвращался на Тисовую улицу ненадолго и большую часть времени проводил в своей комнате. Теперь же до него вдруг дошло, что чашка холодного чая, на которую он наступил нынче утром, была, пожалуй, вовсе не миной-ловушкой. И всё же, чувствуя себя растроганным, Гарри испытывал немалое облегчение от того, что Дадли исчерпал все имевшиеся у него возможности выражения чувств. Открыв рот ещё раз-другой и сделавшись совершенно багровым, Дадли замолчал.
Зато тётя Петунья вдруг разразилась слезами. Гестия Джонс даже наградила её взглядом одобрения, которое, впрочем, сменилось гневом, когда тётя Петунья бросилась обнимать не Гарри, а Дадли.
— Т-такой миленький, Дадлик, — всхлипывала она, прижимаясь к его могучей груди, — т-такой хороший м-мальчик… с-спасибо сказал…
— Да не сказал он никакого спасибо! — возмущённо воскликнула Гестия. — Он сказал всего-навсего, что не думает, будто Гарри зря занимал тут место.
— Да, но в устах Дадли это всё равно что «люблю тебя», — произнёс Гарри, разрывавшийся между раздражением и желанием расхохотаться — уж больно хороша была тётя Петунья, обнимавшая Дадли так, точно он минуту назад вынес Гарри из горящего дома.
— Мы едем или не едем? — рявкнул опять появившийся в двери гостиной дядя Вернон. — Тут кто-то насчёт плотного графика говорил!
— Да-да, едем, — ответил Дедалус Дингл, ошеломлённо наблюдавший за всем происходившим, но теперь как будто очнувшийся. — Нам действительно пора. Гарри… — Он подступил к юноше и обеими ладонями сжал его ладонь. — Удачи. Надеюсь, мы ещё встретимся. Как надеется на вас всё волшебное сообщество.
— О, — отозвался Гарри, — ну да. Спасибо.
— Прощайте, Гарри, — сказала Гестия и тоже сжала его руку. — Наши мысли всегда будут с вами.
— Думаю, с ними всё обойдётся, — ответил Гарри, взглянув на тётю Петунью и Дадли.
— О, я уверен, в конце концов мы станем лучшими друзьями, — весело пообещал Дингл и, покидая гостиную, помахал цилиндром. Гестия последовала за ним.
Дадли мягко выбрался из объятий матери и подошёл к Гарри, с трудом подавившему желание припугнуть его магией. Но тут Дадли протянул ему большую розовую ладонь.
— Господи, Дадли! — сказал Гарри, повышая голос, чтобы перекрыть им возобновившиеся рыдания тёти Петуньи. — Тебя что, дементоры подменили?
— Не знаю, — ответил Дадли. — До встречи, Гарри.
— Да… — сказал Гарри, сжимая ладонь Дадли и тряся её. — Может быть. Будь осторожен, Большой Дэ.
Дадли почти улыбнулся и вперевалку вышел из гостиной. Гарри услышал, как он тяжело ступает по гравию дорожки, потом хлопнула дверца машины.
Тётя Петунья, прижимавшая к лицу носовой платок, обернулась на этот звук. Похоже, она не ожидала того, что останется с Гарри наедине. Торопливо сунув платок в карман, она произнесла:
— Ну… всего хорошего, — и, не оглядываясь, пошла к двери.
— Всего хорошего, — сказал Гарри.
И тогда она остановилась, обернулась. На миг у Гарри возникло наистраннейшее чувство, будто она хочет что-то сказать ему: тётя Петунья смерила его непонятно робким взглядом и, казалось, совсем уж собралась открыть рот, однако затем чуть дёрнула головой и выбежала из комнаты, чтобы присоединиться к мужу и сыну.
