Глава третья Гном
Спать на земле тем плохо, что ужасно рано просыпаешься, а как только проснёшься, сразу приходится вставать, потому что земля такая жёсткая и на ней очень неудобно. И уж совсем плохо, если на завтрак одни яблоки, особенно если и вчера на ужин были одни яблоки. Когда Люси (совершенно справедливо) заметила, что утро чудесное, никто не откликнулся. Эдмунд сказал то, что чувствовали все: «Пора смываться с этого острова».
Все напились из колодца и ополоснули лица, потом прошли обратно по ручью к проливу, отделявшему их от материка.
– Можно перебраться вплавь, – предложил Эдмунд.
– Сьюзен доплывет, – сказал Питер (Сьюзен в школе получала призы за плавание). – Не знаю, как остальные.
Под «остальными» он разумел Эдмунда, который не мог дважды проплыть школьный бассейн, и Люси, которая вообще не умела плавать.
– И вообще, – добавила Сьюзен, – здесь может быть течение. Папа говорит, что нельзя купаться в незнакомом месте.
– Погоди, Питер, – возразила Люси. – Конечно, я не умею плавать дома – то есть в Англии. Но разве мы не плавали в те давние времена – если это давние времена, – когда были королями и королевами в Нарнии? Мы тогда умели ездить верхом и ещё много всего такого. Как по-твоему?
– Да, но мы были тогда вроде как взрослые, – сказал Питер. – Мы царствовали много лет и всему учились. Мы же не стали опять такими же.
– Ой! – произнес Эдмунд таким голосом, что все разом смолкли. – Я только что всё понял.
– Ой! – произнес Эдмунд таким голосом, что все разом смолкли. – Я только что всё понял.
– Что понял? – спросил Питер.
– Ну, всё, – отвечал Эдмунд. – Помните, вчера вечером мы удивлялись, как это мы лишь год назад покинули Нарнию, а здесь всё такое, словно в Кэр-Паравале не жили многие сотни лет? Ну, смотрите, мы тогда столько пробыли в Нарнии, а когда прошли обратно через платяной шкаф, оказалось, что время нисколько не сдвинулось?
– Продолжай, – сказала Сьюзен, – кажется, я начинаю понимать.
– И это значит, – продолжал Эдмунд, – что за пределами Нарнии вы не можете знать, как в ней идёт время. Может, пока в Англии прошел год, в Нарнии миновали столетия?
– Точно, Эд, – согласился Питер. – Думаю, ты прав. Похоже, мы и вправду жили в Кэр-Паравале сотни лет назад, а теперь вернулись в Нарнию, всё равно как если бы крестоносцы, или англосаксы, или древние бритты какие-нибудь вернулись в современную Англию!
– Как же нам удивятся… – начала Люси, но в ту же секунду кто-то произнес «Эй!» или «Смотрите!», потому что произошло нечто новое.
На материке немного справа от них темнел лесистый мыс, и дети теперь не сомневались, что сразу за ним – устье реки. Теперь из-за этого мыса показалась лодка. Обогнув лесистый выступ, она развернулась и двинулась через пролив прямо на ребят. На борту было двое, один грёб, другой сидел на корме, придерживая свёрток, который дёргался и извивался, как живой. Оба походили на воинов – бородатые и суровые. На обоих были стальные шапки и лёгкие кольчуги. Дети спрятались в лесу и наблюдали, не шевелясь.
– Пора, – сказал солдат на корме, когда лодка проходила почти против ребят.
– Привязать ему, что ли, камень к ногам? – спросил другой, опуская весла.
– На кой? – проворчал другой. – Мы и не брали с собой камней. И без камня отлично утонет, связанный-то.
С этими словами он привстал и поднял свой сверток. Питер теперь ясно видел, что свёрток и впрямь живой и что на самом деле это гном, связанный по рукам и ногам, но брыкающийся из последних сил. В следующий миг над ухом у Питера пропела тетива, солдат вскинул руки, уронив гнома на дно лодки, и упал в воду. Барахтаясь, он поплыл к дальнему берегу, и Питер понял, что выпущенная Сьюзен стрела попала ему в шлем. Обернувшись к сестре, Питер увидел, что она очень бледна, но уже накладывает на тетиву вторую стрелу. Однако нового выстрела не потребовалось. Едва увидев, что его спутник упал, второй солдат с громким криком выпрыгнул из лодки и тоже заплескал по воде (там явно было неглубоко). Вскоре и он скрылся в лесу.
– Быстрее! Пока её не снесло! – крикнул Питер.
Они со Сьюзен как были одетые бултыхнулись в воду и, прежде чем она дошла им до плеч, уже держались за борта лодки. В несколько секунд они вытащили её на берег, вынули гнома, и Эдмунд принялся разрезать верёвки перочинным ножиком (меч Питера был острее, но ножом такое делать сподручнее). Когда путы упали на землю, гном сел, потёр руки и ноги и заявил:
– Ну, что бы там ни говорили, на призраков вы не похожи.
Как большинство гномов, он был коренастый и широкоплечий, футов трех росту, если бы встал. Рыжие борода и усы почти скрывали лицо, так что из них лишь блестели чёрные глаза да торчал крючковатый нос.
– Призраки вы или нет, – продолжал он, – но вы спасли мне жизнь, и я вам чрезвычайно обязан.
– А почему мы вдруг должны быть призраками? – спросила Люси.
– Мне всю жизнь твердили, – отвечал гном, – что в этих лесах призраков больше, чем деревьев. И вот почему когда от кого-нибудь хотят избавиться, его привозят сюда (как меня) и говорят, будто оставили призракам. Я-то и прежде думал, что его или топят, или перерезают ему глотку. В призраков я никогда особенно не верил. Но эти два труса, которых вы подстрелили, они-то верили. Им было страшнее предавать меня смерти, чем мне – идти на смерть!
– А, – сказала Сьюзен, – так вот почему они удрали.
– То есть как удрали? – переспросил гном.
– Они убежали, – сказал Эдмунд. – На материк.
– Я стреляла не чтоб убить, – пояснила Сьюзен. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь решил, будто она промахнулась с такой близи.
– Хм, – засопел гном. – Это нехорошо. Могут быть неприятности. Разве что они попридержат язык ради собственной безопасности.
– За что же вас собирались утопить? – спросил Питер.
– О, я-то! Я – опасный преступник, – весело сказал гном. – Только это долгая история. Может быть, сначала пригласите меня позавтракать? Вы и не поверите, какой аппетит приходит во время казни.
– Здесь только яблоки, – печально отвечала Люси.
– Лучше, чем ничего, но всё же свежая рыбка будет ещё получше, – сказал гном. – Получается, что это я, наоборот, приглашаю вас на завтрак. Я вижу тут в лодке кой-какие рыболовные снасти. В любом случае надо отвести лодку на ту сторону острова, пока её не увидели с материка.
– Я сам должен был об этом подумать, – сказал Питер.
Четверо детей и гном подошли к краю воды, не без труда оттолкнули лодку и вскарабкались в неё. Гном сразу же взял на себя управление. Весла, конечно, были слишком для него велики, так что греб Питер, а гном направлял их на север вдоль пролива и дальше на восток вдоль оконечности острова. Теперь ребята видели реку, все заливы и выступы берега вдали. Некоторые казались знакомыми, но леса, которые разрослись за это время, очень все изменили.
Когда они вышли в открытое море к востоку от острова, гном приступил к рыбной ловле. Улов был превосходный, вкус павлинок, прекрасных радужных рыб, они помнили еще по старым дням в Кэр-Паравале. Наловив достаточно, они загнали лодку в бухточку и привязали к дереву. Гном, который оказался мастером на все руки (уж конечно, хотя и случается встретить дурных гномов, я никогда не слышал про гнома-неумеху), выпотрошил рыбу, почистил и сказал:
– Ну вот, теперь нам не хватает лишь топлива для костра.
– Мы собрали немного в замке, – отвечал Эдмунд.
Гном протяжно свистнул.
– Бородки-сковородки! – воскликнул он. – Так здесь, оказывается, всё-таки есть замок?
– Одни развалины, – отвечала Люси.
Гном с очень странным выражением оглядел всех четверых по очереди.
– И кто, ради всего… – начал он, но тут же прервал себя и сказал: – Ладно. Сначала завтрак. Но вот что, прежде чем мы пойдем дальше. Можете ли вы, положа руку на сердце, сказать, что я действительно жив? Вы уверены, что меня не утопили и мы все вместе не призраки?
После того как его разуверили, возник вопрос, как перенести рыбу. Не на что было её нанизать, не было и корзинки. В конце концов приспособили шапку Эдмунда, потому что ни у кого больше не было шапки. Он, конечно, возмущался бы много громче, если бы сам не был к этому времени голоден как волк.
Сначала гном чувствовал себя в замке не очень уютно. Он огляделся, принюхался и сказал:
– Хм. Выглядит несколько призрачно. И дух тоже нездешний.
Однако он приободрился, когда развёл костер и стал показывать, как жарят свежих павлинок на углях. Есть горячую рыбу без вилок, с одним карманным ножом на пятерых не очень-то удобно, и до конца трапезы все не по разу обожгли пальцы, однако, поскольку было уже девять, а встали они около пяти, никто особенно не обращал внимания на ожоги. Завтрак закончили водой из колодца и яблоком-другим, после чего гном достал из кармана трубку размером чуть не с собственный кулак, набил её, зажёг, выпустил облако ароматного дыма и сказал: «Ну, давайте».
– Сначала вы расскажите вашу историю, – сказал Питер, – а потом мы расскажем свою.
– Ладно, – сказал гном, – вы спасли мне жизнь, и вам решать. Только не знаю, откуда и начинать. Прежде всего, я посланец короля Каспиана.
– Кто это? – спросили четыре голоса сразу.
– Каспиан Десятый, король Нарнии, да продлится его царствование! – ответил гном. – Точнее, он должен быть королем Нарнии, и мы надеемся, что будет. Пока он король только у нас, старых нарнийцев…
– Простите, а кто такие старые нарнийцы? – спросила Люси.
– Ну, это мы, – сказал гном. – Мы вроде как подняли мятеж.
– Понятно, – произнес Питер. – И Каспиан – глава старых нарнийцев.
– Ну, в некотором роде да, – отвечал гном. – Но сам он, вообще-то, новый нарниец, тельмарин, понятно?
– Непонятно, – сказал Эдмунд.
– Хуже, чем война Алой и Белой Розы, – заметила Люси.
– Ох-хо-хо, – огорчился гном. – Как-то нескладно получается. Давайте так: я начну с самого начала и расскажу, как Каспиан бежал из дядиного дворца и как оказался на нашей стороне. Только это долгая история.
– Тем лучше, – отвечала Люси. – Мы любим истории.
Тогда гном устроился поудобнее и начал свою повесть. Я не буду передавать её вам его словами, включая все вопросы и восклицания детей, потому что так вышло бы слишком долго и путано, к тому же пришлось бы пропустить некоторые вещи, которые дети узнали позже. Однако суть истории, которую они, в конечном счете, узнали, следующая.
