Слепая лошадь Blind horse Cavallo cieco Kör at

Давно, очень уже давно, когда не только нас, но и наших дедов и прадедов не было ещё на свете, стоял на морском берегу богатый и торговый славянский город Винета; а в этом городе жил богатый купец Уседом, корабли которого, нагруженные дорогими товарами, плавали по далёким морям. Long, very long time ago, when not only us, but also our grandfathers and great-grandfathers were not yet in the world, there was a rich and commercial Slavic city of Vineta on the seashore; and in this city lived a rich merchant Usedom, whose ships, loaded with expensive goods, sailed on distant seas.

Уседом был очень богат и жил роскошно: может быть, и самое прозвание Уседома, или Вседома, получил он оттого, что в его доме было решительно всё, что только можно было найти хорошего и дорогого в то время; а сам хозяин, его хозяйка и дети ели только на золоте и на серебре, ходили только в соболях да в парче. Usedom was very rich and lived luxuriously: perhaps, the very nickname Usedom, or Vsedom, he received because in his house was absolutely everything that could be found good and expensive at that time; and the owner himself, his mistress and the children ate only on gold and silver, wore only sables and brocade.

В конюшне Уседома было много отличных лошадей; но ни в Уседомовой конюшне, ни во всей Винете не было коня быстрее и красивее Догони-Ветра - так прозвал Уседом свою любимую верховую лошадь за быстроту её ног. There were many excellent horses in Usadom's stable; but neither in the Usedom stable, nor in the whole Vineta, was there a horse faster and more beautiful than the Catch-up Wind - this is how Used called his favorite riding horse for the speed of its legs. Никто не смел садиться на Догони-Ветра, кроме самого хозяина, и хозяин никогда не ездил верхом ни на какой другой лошади. No one dared to ride the Dogon-Vetra, except the owner himself, and the owner never rode any other horse.

Случилось купцу в одну из своих поездок по торговым делам, возвращаясь в Винету, проезжать на своем любимом коне через большой и тёмный лес. It happened to the merchant on one of his trips on trade, returning to Vineta, to ride on his favorite horse through a large and dark forest. Дело было под вечер, лес был страшно тёмен и густ, ветер качал верхушки угрюмых сосен; купец ехал один-одинёшенек и шагом, сберегая своего любимого коня, который устал от дальней поездки. It was late afternoon, the forest was terribly dark and dense, the wind shook the tops of the gloomy pines; the merchant rode alone and at a pace, saving his beloved horse, which was tired of the long journey.

Вдруг из-за кустов, будто из-под земли, выскочило шестеро плечистых молодцов со зверскими лицами, в мохнатых шапках, с рогатинами, топорами и ножами в руках; трое были на лошадях, трое пешком, и два разбойника уже схватили было лошадь купца за узду. Suddenly from behind the bushes, as if from under the ground, jumped out six broad-shouldered fellows with brutal faces, in shaggy hats, with spears, axes and knives in their hands; three were on horseback, three on foot, and two robbers had already seized the merchant's horse by the bridle.

Не видать бы богатому Уседому своей родимой Винеты, если бы под ним был другой какой-нибудь конь, а не Догони-Ветер. Rich Used would not have seen his dear Vineta if there were some other horse under him, and not Catch-Wind. Почуяв на узде чужую руку, конь рванулся вперед, своею широкою, сильною грудью опрокинул на землю двух дерзких злодеев, державших его за узду, смял под ногами третьего, который, махая рогатиной, забегал вперёд и хотел было преградить ему дорогу, и помчался как вихрь. Sensing a stranger's hand on the bridle, the horse rushed forward, with his broad, strong chest knocked two daring villains who were holding him by the bridle to the ground, crushed a third under his feet, who, waving a spear, ran ahead and wanted to block his path, and rushed like a whirlwind ... Конные разбойники пустились вдогонку; лошади у них были тоже добрые, но куда же им догнать Уседомова коня? The horse robbers set off in pursuit; Their horses were also good, but where could they catch up with Usedomov's horse?

Догони-Ветер, несмотря на свою усталость, чуя погоню, мчался, как стрела, пущенная из туго натянутого лука, и далеко оставил за собою разъярённых злодеев. Catch-up-Wind, in spite of its fatigue, sensing the chase, rushed like an arrow shot from a tightly drawn bow, and left the enraged villains far behind it.

Через полчаса Уседом уже въезжал в родимую Винету на своем добром коне, с которого пена клочьями валилась на землю. Half an hour later, Usedom was already driving into his dear Vineta on his good horse, from which the foam fell to the ground in shreds.

Слезая с лошади, бока которой от усталости подымались высоко, купец тут же, трепля Догони-Ветра по взмыленной шее, торжественно обещал: что бы с ним ни случилось, никогда не продавать и не дарить никому своего верного коня, не прогонять его, как бы он ни состарился, и ежедневно, до самой смерти, отпускать коню по три меры лучшего овса. Getting off the horse, the sides of which rose high from fatigue, the merchant right there, stroking the Catch-Wind on his lather-up neck, solemnly promised: no matter what happened to him, never sell or give his faithful horse to anyone, not drive him away, as if he did not grow old, and every day, until his death, he sent the horse three measures of the best oats.

Но, поторопившись к жене и детям, Уседом не присмотрел сам за лошадью, а ленивый работник не выводил измученного коня как следует, не дал ему совершенно остыть и напоил раньше времени. But, hurrying to his wife and children, Usedom did not look after the horse himself, and the lazy worker did not lead the exhausted horse properly, did not let it cool down completely and gave it a drink ahead of time.

С тех самых пор Догони-Ветер и начал хворать, хилеть, ослабел на ноги и, наконец, ослеп. Since then, Catch-up-Wind began to fall ill, become sick, weakened to his feet and, finally, went blind. Купец очень горевал и с полгода верно соблюдал свое обещание: слепой конь стоял по-прежнему на конюшне, и ему ежедневно отпускалось по три меры овса. The merchant was very grieved and for six months faithfully kept his promise: the blind horse was still in the stable, and he was given three measures of oats every day.

Уседом потом купил себе другую верховую лошадь, и через полгода ему показалось слишком нерасчётливо давать слепой, никуда не годной лошади по три меры овса, и он велел отпускать две. Used later bought himself another riding horse, and six months later it seemed too imprudent to give the blind, worthless horse three measures of oats each, and he ordered to release two. Еще прошло полгода; слепой конь был еще молод, приходилось его кормить долго, и ему стали отпускать по одной мере. Another six months passed; the blind horse was still young, he had to feed him for a long time, and they began to let him go at one measure.

Наконец, и это показалось купцу тяжело, и он велел снять с Догони-Ветра узду и выгнать его за ворота, чтобы не занимал напрасно места в конюшне. Finally, and this seemed hard to the merchant, and he ordered to remove the bridle from Catch-Wind and drive him out of the gate, so that he would not take up space in the stable in vain. Слепого коня работники выпроводили со двора палкой, так как он упирался и не шёл. The workers escorted the blind horse out of the yard with a stick, as it rested and did not go.

Бедный слепой Догони-Ветер, не понимая, что с ним делают, не зная и не видя, куда идти, остался стоять за воротами, опустивши голову и печально шевеля ушами. Poor blind Catch-Wind, not understanding what they were doing to him, not knowing and not seeing where to go, remained standing outside the gate, hanging his head and sadly moving his ears. Наступила ночь, пошел снег, спать на камнях было жёстко и холодно для бедной слепой лошади. Night fell, it snowed, it was hard and cold for the poor blind horse to sleep on the rocks. Несколько часов простояла она на одном месте, но, наконец, голод заставил её искать пищи. She stood in one place for several hours, but, finally, hunger made her look for food. Поднявши голову, нюхая в воздухе, не попадётся ли где-нибудь хоть клок соломы со старой, осунувшейся крыши, брела наудачу слепая лошадь и натыкалась беспрестанно то на угол дома, то на забор. Raising its head, sniffing in the air to see if there was at least a piece of straw from the old, sunken roof somewhere, a blind horse wandered at random and bumped incessantly at the corner of the house, now at the fence.

Надобно вам знать, что в Винете, как и во всех старинных славянских городах, не было князя, а жители города управлялись сами собою, собираясь на площадь, когда нужно было решать какие-нибудь важные дела. You should know that in Vineta, as in all ancient Slavic cities, there was no prince, and the inhabitants of the city ruled by themselves, gathering to the square when it was necessary to solve some important matters. Такое собрание народа для решения его собственных дел, для суда и расправы, называлось вечем. Such a gathering of the people to decide their own affairs, for trial and punishment, was called vechem. Посреди Винеты, на площади, где собиралось вече, висел на четырёх столбах большой вечевой колокол, по звону которого собирался народ и в который мог звонить каждый, кто считал себя обиженным и требовал от народа суда и защиты. In the middle of Vineta, in the square where the veche gathered, a large veche bell hung on four pillars, by the ringing of which the people gathered and which could ring anyone who considered himself offended and demanded court and protection from the people. Никто, конечно, не смел звонить в вечевой колокол по пустякам, зная, что за это от народа сильно достанется. No one, of course, dared to ring the veche bell for trifles, knowing that for this the people would get a lot.

Бродя по площади, слепая, глухая и голодная лошадь случайно набрела на столбы, на которых висел колокол, и, думая, быть может, вытащить из стрехи пучок соломы, схватила зубами за верёвку, привязанную к языку колокола, и стала дёргать: колокол зазвонил так сильно, что народ, несмотря на то, что было еще рано, толпами стал сбегаться на площадь, желая знать, кто так громко требует его суда и защиты. Wandering around the square, a blind, deaf and hungry horse accidentally came across the pillars on which the bell hung, and, thinking, perhaps, to pull a bundle of straw out of the eaves, grabbed the rope tied to the bell's tongue with her teeth and began to tug: the bell rang like this it is strong that the people, despite the fact that it was still early, began to flock to the square in droves, wanting to know who so loudly demanded his judgment and protection. Все в Винете знали Догони-Ветра, знали, что он спас жизнь своему хозяину, знали обещание хозяина - и удивились, увидя посреди площади бедного коня - слепого, голодного, дрожащего от стужи, покрытого снегом. Everyone in Vineta knew the Dogon-Vetra, they knew that he had saved the life of his master, they knew the owner's promise - and were surprised to see in the middle of the square a poor horse - blind, hungry, trembling from the cold, covered with snow.

Скоро объяснилось, в чём дело, и когда народ узнал, что богатый Уседом выгнал из дому слепую лошадь, спасшую ему жизнь, то единодушно решил, что Догони-Ветер имел полное право звонить в вечевой колокол. Soon it became clear what the matter was, and when the people learned that the rich Usedom drove out of the house a blind horse that had saved his life, they unanimously decided that the Catch-Wind had every right to ring the veche bell.

Потребовали на площадь неблагодарного купца; и, несмотря на его оправдания, приказали ему содержать лошадь по-прежнему и кормить её до самой её смерти. They demanded an ungrateful merchant to the square; and, despite his excuses, ordered him to keep the horse as before and feed it until its death. Особый человек приставлен был смотреть за исполнением приговора, а самый приговор был вырезан на камне, поставленном в память этого события на вечевой площади... A special person was assigned to watch the execution of the sentence, and the sentence itself was carved on a stone erected in memory of this event on the veche square ...