"Медный всадник" (Часть 2) "Der Bronzene Reiter" (Teil 2) "The Bronze Horseman" (Part 2) "El jinete de bronce" (2ª parte) "Le cavalier de bronze (2ème partie) "Bronz Atlı" (Bölüm 2)

Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом. Above the darkened Petrograd, November breathed the chill of autumn. Плеская шумною волной В края своей ограды стройной, Нева металась, как больной В своей постеле беспокойной. Splashing in a noisy wave At the edges of her slender fence, the Neva tossed about like a sick person In her restless bed. Уж было поздно и темно; Сердито бился дождь в окно, И ветер дул, печально воя. It was already late and dark; The rain beat angrily against the window, And the wind blew, howling sadly. В то время из гостей домой Пришел Евгений молодой... Мы будем нашего героя Звать этим именем. At that time, young Eugene came home from the guests ... We will call our hero by this name. Оно Звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно. It sounds nice; with him for a long time My pen is also friendly. Прозванья нам его не нужно, Хотя в минувши времена Оно, быть может, и блистало И под пером Карамзина В родных преданьях прозвучало; Но ныне светом и молвой Оно забыто. We don't need his nickname, Although in past times It may have shone And under the pen of Karamzin It sounded in native legends; But now it is forgotten by light and rumor. Наш герой Живет в Коломне; где-то служит, Дичится знатных и не тужит Ни о почиющей родне, Ни о забытой старине. Our hero Lives in Kolomna; serves somewhere, shy of nobles and does not grieve either about the deceased relatives, or about the forgotten antiquity. Итак, домой пришед, Евгений Стряхнул шинель, разделся, лег. So, coming home, Eugene shook off his overcoat, undressed, lay down. Но долго он заснуть не мог В волненье разных размышлений. But for a long time he could not fall asleep In the excitement of various reflections. О чем же думал он? о том, Что был он беден, что трудом Он должен был себе доставить И независимость и честь; Что мог бы бог ему прибавить Ума и денег. about the fact that he was poor, that by labor he had to deliver to himself both independence and honor; What could God add to him Mind and money. Что ведь есть Такие праздные счастливцы, Ума недальнего, ленивцы, Которым жизнь куда легка! What after all there are Such idle lucky ones, Mindless, sloths, For whom life is much easier! Что служит он всего два года; Он также думал, что погода Не унималась; что река Все прибывала; что едва ли С Невы мостов уже не сняли И что с Парашей будет он Дни на два, на три разлучен. That he serves only two years; He also thought that the weather didn’t calm down; that the river has all arrived; that hardly the bridges from the Neva have already been removed And that he will be with Parasha for two days, for three separated. Евгений тут вздохнул сердечно И размечтался, как поэт: "Жениться? Eugene then sighed heartily And daydreamed like a poet: "Marry? Мне? To me? зачем же нет? why not? Оно и тяжело, конечно; Но что ж, я молод и здоров, Трудиться день и ночь готов; Уж кое-как себе устрою Приют смиренный и простой И в нем Парашу успокою. It is hard, of course; But well, I'm young and healthy, I'm ready to work day and night; Somehow I will arrange for myself a humble and simple shelter And in it I will calm Parasha. Пройдет, быть может, год-другой - Местечко получу, Параше Препоручу семейство наше И воспитание ребят... И станем жить, и так до гроба Рука с рукой дойдем мы оба, И внуки нас похоронят..." Так он мечтал. Maybe a year or two will pass - I'll get a place, I'll entrust our family And the upbringing of the children to Parasha ... And we'll live, and so we will both reach the coffin Hand in hand, And our grandchildren will bury us ..." So he dreamed. И грустно было Ему в ту ночь, и он желал, Чтоб ветер выл не так уныло И чтобы дождь в окно стучал Не так сердито... Cонны очи Он наконец закрыл. And it was sad to Him that night, and he wished that the wind howl would not be so dull And that the rain would knock on the window Not so angrily ... He finally closed his eyes. И вот Редеет мгла ненастной ночи И бледный день уж настает... {3} Ужасный день! And now the mist of a rainy night is thinning And the pale day is already coming... {3} Terrible day! Нева всю ночь Рвалася к морю против бури, Не одолев их буйной дури... И спорить стало ей невмочь... Поутру над ее брегами Теснился кучами народ, Любуясь брызгами, горами И пеной разъяренных вод. All night the Neva rushed to the sea against the storm, Not having overcome their violent foolishness... And it became unbearable for her to argue... In the morning, crowds of people crowded over its shores, Admiring the spray, the mountains, And the foam of the furious waters. Но силой ветров от залива Перегражденная Нева Обратно шла, гневна, бурлива, И затопляла острова, Погода пуще свирепела, Нева вздувалась и ревела, Котлом клокоча и клубясь, И вдруг, как зверь остервенясь, На город кинулась. But by the force of the winds from the bay, the Barred Neva Went back, angry, turbulent, And flooded the islands, The weather became more ferocious, The Neva swelled and roared, Boiling and swirling like a cauldron, And suddenly, like a wild animal, It rushed at the city. Пред нею Все побежало, все вокруг Вдруг опустело - воды вдруг Втекли в подземные подвалы, К решеткам хлынули каналы, И всплыл Петрополь как тритон, По пояс в воду погружен. Before her Everything ran, everything around It suddenly became empty - the waters suddenly flowed into the underground cellars, Canals gushed to the gratings, And Petropolis surfaced like a newt, Submerged up to the waist in water. Осада! Siege! приступ! attack! злые волны, Как воры, лезут в окна. evil waves, Like thieves, climb through the windows. Челны С разбега стекла бьют кормой. Chelny With a run glass break aft. Лотки под мокрой пеленой, Обломки хижин, бревны, кровли, Товар запасливой торговли, Пожитки бледной нищеты, Грозой снесенные мосты, Гроба с размытого кладбища Плывут по улицам! Trays under a wet veil, Wreckage of huts, logs, roofs, Thrifty goods, Belongings of pale poverty, Demolished bridges by storm, Coffin from a washed out cemetery Floating in the streets! Народ Зрит божий гнев и казни ждет. People See God's wrath and execution awaiting. Увы! Alas! все гибнет: кров и пища! everything perishes: shelter and food! Где будет взять? Where will take? В тот грозный год Покойный царь еще Россией Со славой правил. In that terrible year, the late Tsar was still Russia with the glory of the rules. На балкон, Печален, смутен, вышел он И молвил: "С божией стихией Царям не совладеть". On the balcony, Sorrowful, confused, he went out And said: "With God's elements, Kings cannot be co-ruled." Он сел И в думе скорбными очами На злое бедствие глядел. He sat down And in thought with mournful eyes He looked at the evil disaster. Стояли стогны озерами, И в них широкими реками Вливались улицы. Stognas stood like lakes, And the streets poured into them in wide rivers. Дворец Казался островом печальным. The Palace Seemed like a sad island. Царь молвил - из конца в конец, По ближним улицам и дальным В опасный путь средь бурных вод Его пустились генералы {4} Спасать и страхом обуялый И дома тонущий народ. The king said - from end to end, Along the near and far streets In a dangerous path amid stormy waters His generals set off {4} To save the people, overwhelmed by fear, And drowning at home. Тогда, на площади Петровой, Где дом в углу вознесся новый, Где над возвышенным крыльцом С подъятой лапой, как живые, Стоят два льва сторожевые, На звере мраморном верхом, Без шляпы, руки сжав крестом, Сидел недвижный, страшно бледный Евгений. Then, on Petrova Square, Where a new house rose up in the corner, Where, above an elevated porch With a raised paw, as if alive, Two guard lions stand, On a marble-topped animal, Without a hat, his hands clenched in a cross, Yevgeny sat motionless, terribly pale. Он страшился, бедный, Не за себя. He was afraid, poor man, Not for himself. Он не слыхал, Как подымался жадный вал, Ему подошвы подмывая, Как дождь ему в лицо хлестал, Как ветер, буйно завывая, С него и шляпу вдруг сорвал. He did not hear how the greedy wave rose, washing his soles, how the rain lashed his face, how the wind, violently howling, suddenly tore off his hat. Его отчаянные взоры На край один наведены Недвижно были. His desperate glances On the edge of one pointed They were motionless. Словно горы, Из возмущенной глубины Вставали волны там и злились, Там буря выла, там носились Обломки... Боже, боже! там - Увы! близехонько к волнам, Почти у самого залива - Забор некрашеный, да ива И ветхий домик: там оне, Вдова и дочь, его Параша, Его мечта... Или во сне Он это видит? close to the waves, Almost at the very bay - An unpainted fence, and a willow And a dilapidated house: there they are, The widow and daughter, his Parasha, His dream ... Or does He see it in a dream? иль вся наша И жизнь ничто, как сон пустой, Насмешка неба над землей? il is all our life And nothing, like an empty dream, Taunt of heaven over the earth? И он, как будто околдован, Как будто к мрамору прикован, Сойти не может! And he, as if bewitched, As if chained to marble, Can't get off! Вкруг него Вода и больше ничего! Water is all around him and nothing else! И, обращен к нему спиною, В неколебимой вышине, Над возмущенною Невою Стоит с простертою рукою Кумир на бронзовом коне. And, with his back turned to him, In an unshakable height, Above the indignant Neva Stands with outstretched hand Kumir on a bronze horse.