Глава 1 - 1 Kapitel 1 - 1 Chapter 1 - 1 Capítulo 1 - 1 Capitolo 1 - 1 Hoofdstuk 1 - 1 Capítulo 1 - 1 Bölüm 1 - 1 第 1 - 1 章

1. 1.

Рэдрик Шухарт, 23 года, холост, лаборант Хармонтского филиала Международного института внеземных культур Redrick Schuhart, 23 years old, single, laboratory assistant at the Harmont branch of the International Institute of Extraterrestrial Cultures

Накануне стоим это мы с ним в хранилище уже вечером, остается  только спецовки сбросить, и  можно  закатиться  в  "Боржч",  принять  в  организм капельку-другую  крепкого. The day before, we were standing with him in the storehouse in the evening, all that was left was to put off his overalls, and you could go to Borzhch and take a drop or two of strong one into the body. Я  стою  просто  так,  стену  подпираю,   свое отработал и уже держу наготове сигаретку, курить хочется дико, два часа не курил, а он все возится со своим  добром:  один  сейф  загрузил,  запер  и опечатал, теперь другой загружает, берет с транспортера "пустышки", каждую со всех сторон осматривает (а она  тяжелая,  сволочь,  шесть  с  половиной кило, между прочим) и с кряхтеньем аккуратненько водворяет на полку. I just stand there, I support the wall, I’ve worked it out and am already holding a cigarette ready, I want to smoke wildly, I haven’t smoked for two hours, and he is busy with his good: one safe has been loaded, locked and sealed, now the other is loading, it takes “dummies from the conveyor” ", examines each one from all sides (and it’s a heavy bastard, six and a half kilos, by the way) and grunts neatly up on the shelf. Сколько уже времени он с этими "пустышками" бьется, и, по-моему,  без всякой пользы для человечества. How long has he been struggling with these "dummies", and, in my opinion, without any benefit to humanity. На его месте я давным-давно бы уже  плюнул и чем-нибудь другим занялся за те же деньги. In his place, I would have spat and would have done something else for the same money. Хотя, с другой стороны,  если подумать,   "пустышка"   действительно   штука   загадочная   и   какая-то невразумительная, что ли. Although, on the other hand, if you think about it, the “dummy” is really a mysterious thing and somehow unintelligible, or something. Сколько я их на себе перетаскал,  а  все  равно, каждый раз как увижу - не могу, поражаюсь. How many I have dragged them on myself, but anyway, every time I see - I cannot, I am amazed. Всего-то в ней два медных диска с чайное блюдце, миллиметров пять толщиной,  и  расстояние  между  дисками миллиметров четыреста, и кроме этого расстояния, ничего между ними нет. There are only two copper discs with a tea saucer, five millimeters thick, and the distance between the discs is four hundred millimeters, and apart from this distance, there is nothing between them. То есть совсем ничего, пусто. That is, absolutely nothing, empty. Можно туда просунуть руку, можно и голову, если ты совсем обалдел от изумления, - пустота и пустота, один  воздух. You can stick your hand there, or your head, if you are completely stunned with amazement - emptiness and emptiness, only air. И  при всем при том что-то между ними, конечно, есть, сила какая-то,  как  я  это понимаю, потому что ни прижать их, эти диски, друг к другу,  ни  растащить их никому еще не удавалось. And with all that, there is, of course, something between them, some kind of force, as I understand it, because no one has yet succeeded in pressing them, these disks, to each other, or pulling them apart.

Нет, ребята, тяжело эту штуку описать, если кто не  видел,  очень  уж она проста на вид, особенно когда приглядишься и  поверишь  наконец  своим глазам. No, guys, it's hard to describe this thing, if someone hasn't seen it, it's very simple in appearance, especially when you look closely and finally believe your eyes.

Это все равно что стакан кому-нибудь описывать или,  не  дай  бог, рюмку: только пальцами шевелишь и чертыхаешься от полного бессилия. It's like describing a glass to someone or, God forbid, a glass: you just move your fingers and curse from complete impotence. Ладно, будем  считать,  что  вы  все  поняли,  а  если  кто  не  понял,  возьмите институтские "Доклады" - там в любом выпуске статьи про эти  "пустышки"  с фотографиями... Okay, we will assume that you understand everything, and if someone does not understand, take the institute's "Reports" - there in any issue of the article about these "dummies" with photographs ... В общем, Кирилл бьется с этими "пустышками" уже почти год. In general, Kirill has been fighting these "dummies" for almost a year now. Я у него с самого начала, но до сих пор не понимаю толком, чего он от них добивается, да, честно говоря, и понять особенно не стремлюсь. I have with him from the very beginning, but I still don’t really understand what he wants from them, and, frankly, I don’t particularly strive to understand. Пусть  он  сначала  сам поймет, сам разберется, вот тогда я его, может быть, послушаю. Let him first understand himself, figure it out himself, then maybe I'll listen to him. А пока  мне ясно одно: надо  ему  во  что  бы  то  ни  стало  какую-нибудь  "пустышку" раскурочить, кислотами ее протравить, под прессом расплющить, расплавить в печи. In the meantime, one thing is clear to me: he must at all costs rake some "dummy", pickle it with acids, flatten it under pressure, melt it in a furnace. И вот тогда станет ему все понятно, будет ему честь и хвала,  и  вся мировая наука содрогнется от удовольствия. And then everything will become clear to him, he will be honored and praised, and the whole world science will shudder with pleasure. Но покуда, как  я  понимаю,  до этого еще очень далеко. But as far as I understand, this is still very far away. Ничего он  покуда  не  добился,  замучился  только вконец, серый какой-то стал, молчаливый, и глаза у него  сделались  как  у больного пса, даже слезятся. Until he achieved anything, he was only completely worn out, he became somewhat gray, silent, and his eyes became like those of a sick dog, even watery. Будь на его месте кто еще, напоил  бы  я  его как лошадь, свел бы к хорошей девке, чтобы расшевелила, а на утро бы снова напоил и снова к девке, к другой, и был бы он  у  меня  через  неделю  как новенький, уши торчком, хвост пистолетом. If anyone else were in his place, I would have given him a drink like a horse, would have brought him to a good girl, to stir him up, and in the morning I would have given him a drink again and again to a girl, to another, and he would have been like new to me in a week, ears sticking up , tail with a gun. Только вот Кириллу это лекарство не подходит, не стоит и предлагать, не та порода. Only this medicine is not suitable for Cyril, it is not worth offering it, the wrong breed.

Стоим, значит, мы с ним в хранилище, смотрю я на него, какой он стал, как у него глаза запали, и жалко мне его стало, сам не знаю как. We are standing, so we are in the storehouse, I look at him, what he has become, how his eyes sunk, and I felt sorry for him, I don’t know how.

И тогда я решился. And then I made up my mind. То есть даже не сам я решился,  а  словно  меня  кто-то  за  язык потянул. That is, I did not even decide myself, but as if someone pulled me by the tongue.

- Слушай, - говорю, - Кирилл... - Listen, - I say, - Cyril ...

А он как раз стоит, держит на весу последнюю "пустышку",  и  с  таким видом, словно так бы в нее и влез. And he is just standing, holding the last "dummy" on weight, and with such an air, as if he would have climbed into it. - Слушай,  -  говорю,  -  Кирилл! - Listen, - I say, - Cyril!

А  если  бы  у  тебя  была  полная "пустышка", а? And if you had a complete "dummy", huh? - Полная "пустышка"? - Complete "dummy"? - переспрашивает он и брови сдвигает, будто я  с ним по-тарабарски заговорил. - he asks, and frowns his eyebrows, as if I spoke to him in gibberish.

- Ну да, - говорю. - Well, yes, - I say.

-  Эта  твоя  гидромагнитная  ловушка,  как  ее... объект семьдесят семь-бэ. “This hydro-magnetic trap of yours, like her ... object seventy-seven-bae. Только с ерундой какой-то внутри, с синенькой. Only with some kind of nonsense inside, with little blue.

Вижу, начало до него доходить. I see it is beginning to reach him.

Поднял он на меня глаза, прищурился, и появился у него там, за собачьей слезой, какой-то проблеск разума, как  он сам обожает выражаться. He raised his eyes to me, narrowed his eyes, and there, behind a dog's tear, appeared in him, a glimpse of reason, as he himself adores to express himself.

- Постой, - говорит он. “Wait,” he says.

- Полная? - Full? Вот такая же штука, только полная? Here is the same thing, only complete?

- Ну да.

- Где?

Вылечился мой Кирилл. My Cyril is cured.

Уши торчком, хвост пистолетом. Ears upright, tail with a pistol.

- Пойдем, - говорю, - покурим. - Let's go, - I say, - we'll have a smoke.

Он живо сунул "пустышку" в сейф, прихлопнул дверцу, запер  на  три  с половиной оборота, и пошли мы с  ним  обратно  в  лабораторию. He quickly put the "dummy" in the safe, slammed the door, locked it three and a half turns, and we went back to the laboratory with him. За  пустую "пустышку" Эрнест дает четыреста монет наличными, а  за  полную  я  бы  из него, сукина сына, всю его поганую кровь выпил, но хотите  верьте,  хотите нет, а я об этом даже не подумал, потому что Кирилл у меня ну просто ожил, снова стал как струна, аж звенит весь, и по лестнице скачет  через  четыре ступеньки, закурить человеку не дает. For an empty "dummy" Ernest gives four hundred coins in cash, and for a full one, I would drink all his nasty blood out of him, a son of a bitch, but believe it or not, I didn't even think about it, because I just have Kirill he came to life, became like a string again, the whole thing was ringing, and he jumped up the stairs through four steps, he wouldn't let a person light a cigarette. В общем,  все  я  ему  рассказал:  и какая она, и где лежит, и как к ней лучше всего подобраться. In general, I told him everything: what she is, and where she lies, and how best to get to her. Он  сразу  же вытащил карту, нашел этот гараж, пальцем его прижал и посмотрел  на  меня, и, ясное дело, сразу все про меня понял, да и чего здесь было не понять!.. He immediately pulled out a map, found this garage, pressed it with his finger and looked at me, and, of course, immediately understood everything about me, and what was there not to understand! ..

- Ай да ты! - Oh, yes you!

- говорит он, а сам улыбается. he says and smiles. Ну  что  же,  надо  идти. Well then, we must go. Давай прямо завтра утром. Come on tomorrow morning. В девять я  закажу  пропуска  и  "галошу",  а  в десять благословясь выйдем. At nine I will order passes and galoshes, and at ten we will leave with our blessing. Давай?

- Давай, - говорю.

- А кто третий? - And who is the third?

- А зачем нам третий? Why do we need a third one?

- Э, нет, - говорю. “Uh, no,” I say.

-  Это  тебе  не  пикник  с  девочками. - This is not a picnic with the girls. А  если что-нибудь с тобой случится? What if something happens to you? Зона, - говорю. Zone, - I say. - Порядок должен быть. - There must be order.

Он слегка усмехнулся, пожал плечами: He chuckled slightly, shrugged his shoulders:

- Как хочешь! - Suit yourself!

Тебе виднее. You know better.

Как бы не виднее! No matter how visible!

Конечно, это он свеликодушничал, для меня старался: третий лишний, сбегаем вдвоем, и все будет шито-крыто, никто про  тебя  не догадается. Of course, he was magnanimous, he tried for me: the third is extra, we run together, and everything will be sewn-covered, no one will guess about you. Да только я знаю, институтские вдвоем в Зону не ходят. Yes, only I know, the institute alone does not go to the Zone. У  них такой порядок: двое дело делают, а  третий  смотрит  и,  когда  его  потом спросят, - расскажет. They have this order: two are doing the job, and the third is looking and, when asked later, he will tell.

- Лично я бы взял Остина, - говорит Кирилл. - Personally, I would take Austin, - says Cyril.

- Но ты его, наверно,  не захочешь. “But you probably won't want him. Или ничего? Or is it nothing?

- Нет, - говорю. - No," I said.

- Только не Остина. - Not Austin. Остина ты в другой раз возьмешь. You'll take Austin another time.

Остин парень неплохой, смелость и трусость у него в нужной пропорции, но он, по-моему, уже отмеченный. Austin is not a bad guy, his courage and cowardice are in the right proportion, but he, in my opinion, is already noted.

Кириллу этого не объяснишь, но я-то вижу: вообразил человек о себе, будто Зону знает и понимает  до  конца,  значит, скоро гробанется. You can't explain this to Cyril, but I can see: the person imagined about himself, as if he knew and understood the Zone to the end, which means that it will soon be buried. И пожалуйста. And please. Только без меня. Only without me.

- Ну хорошо, - говорит Кирилл. - All right, - says Cyril.

- А Тендер? - And Tender?

Тендер это его второй лаборант. Tender is his second lab assistant.

Ничего мужик, спокойный. Nothing man, calm.

- Староват, - говорю я. “A bit old,” I say.

- И дети у него... And he has kids...

- Ничего.

Он в Зоне уже бывал. He's been to the Zone before.

- Ладно, - говорю.

- Пусть будет Тендер. - Let there be a tender.

В общем, он остался сидеть  над  картой,  а  я  поскакал  прямиком  в "Боржч", потому что жрать хотелось невмоготу и в глотке пересохло. In general, he remained sitting over the map, and I galloped straight to Borzhch, because I felt unbearable to eat and my throat was dry. Ладно.

Являюсь я утром, как всегда, к девяти, предъявляю пропуск, а в проходной дежурит этот дылдоватый сержант, которому я в прошлом  году  дал хорошенько, когда он по пьяному делу стал приставать к Гуте. I show up in the morning, as always, at nine, show my pass, and this dumb sergeant, whom I gave a good deal last year, when he began to pester Guta on a drunken business, is on duty at the entrance.

- Здорово, - он мне говорит. “Good,” he says to me.

- Тебя, - говорит,  -  Рыжий,  по  всему институту ищут... - You, - he says, - Red, they are looking for all over the institute ...

Тут я его так вежливенько прерываю: Here I interrupt him so politely:

- Я тебе не Рыжий, - говорю. “I’m not Red for you,” I say.

-  Ты  мне  в  приятели  не  набивайся, шведская оглобля. “Don’t be my friend, Swedish shank.

- Господи, Рыжий! - God, Red!

- говорит он в изумлении. he says in amazement. -  Да  тебя  же  все  так зовут. - Yes, everyone calls you that.

Я перед Зоной взвинченный, да еще трезвый вдобавок,  взял  я  его  за портупею и во всех подробностях выдал, кто он такой есть и почему от своей родительницы произошел. In front of the Zone, I was agitated, and even sober in addition, I took him by the belt and gave out in all the details who he was and why he came from his parent.

Он плюнул, вернул мне пропуск и уже без всех  этих нежностей говорит: He spat, gave me back the pass and already without all these tenderness says:

- Рэдрик Шухарт, вам приказано немедленно явиться  к  уполномоченному отдела безопасности капитану Херцогу. “Redrick Schuhart, you have been ordered to report immediately to Security Officer Captain Herzog.

- Вот то-то, - говорю  я. “That's it,” I say.

-  Это  другое  дело. - That's another matter. Учись,  сержант,  в лейтенанты выбьешься. Learn, sergeant, you will become a lieutenant.

А сам думаю: "Это  что  за  новости? And I think: “What is this news? Чего  это  ради  понадобился  я капитану Херцогу в служебное время?" Why did Captain Herzog need me on duty? " Ладно, иду являться. Okay, I'm going to show up. У  него  кабинет на третьем этаже, хороший кабинет, и решетки там на окнах, как в  полиции. He has an office on the third floor, a good office, and there are bars on the windows, like in the police. Сам Вилли сидит за своим столом, сипит своей трубкой и  разводит  писанину на машинке, а в углу копается в железном шкафу какой-то  сержантик,  новый какой-то, не знаю я его. Willie himself is sitting at his desk, hissing with his pipe and scribbling on a typewriter, and in the corner some sergeant is digging in an iron cabinet, a new one, I don't know him. У нас в институте этих сержантов  больше,  чем  в дивизии, да все такие дородные, румяные, кровь с  молоком,  -  им  в  Зону ходить не надо, и на мировые проблемы им наплевать. We have more of these sergeants at the institute than in the division, but they are all so portly, ruddy, blood and milk - they don't need to go to the Zone, and they don't give a damn about world problems.

- Здравствуйте, - говорю я.

- Вызывали? - Did you call?

Вилли смотрит на меня как на пустое место, отодвигает машинку, кладет перед собой толстенную папку и принимается ее листать. Willie looks at me as if I was empty space, pushes the typewriter aside, puts a thick folder in front of him and begins to leaf through it.

- Рэдрик Шухарт? - Redrick Shewhart?

- говорит. - He speaks.

- Он самый, - отвечаю,  а  самому  смешно,  сил  нет. “He is the best,” I answer, but it’s funny to myself, I don’t have the strength.

Нервное  такое хихиканье подмывает. Such a nervous giggle washes away.

- Сколько времени работаете в институте? - How long have you been working at the Institute?

- Два года, третий. - Two years, third.

- Состав семьи? - Family composition?

- Один я, - говорю. “I am alone,” I say.

- Сирота. - Orphan.

Тогда он поворачивается к своему сержантику и строго ему приказывает: Then he turns to his sergeant and orders him sternly:

- Сержант Луммер,  ступайте  в  архив  и  принесите  дело  номер  сто пятьдесят. “Sergeant Lummer, go to the archives and bring case number one hundred and fifty.

Сержант козырнул и смылся, а Вилли захлопнул  папку  и  сумрачно  так спрашивает: The sergeant saluted and ran away, and Willie slammed the folder and asks gloomily:

- Опять за старое взялся? - Did you take on the old again?

- За какое такое старое? - For what such old?

- Сам знаешь, за какое. - You know for what.

Опять на тебя материал пришел. Again, the material has come to you.

Так, думаю. So, I think.

- И откуда материал?

Он  нахмурился  и  стал  в  раздражении  колотить  своей  трубкой  по пепельнице. He frowned and began banging his pipe on the ashtray in irritation.

- Это тебя не  касается,  -  говорит. “It’s not your business,” he says.

-  Я  тебя  по  старой  дружбе предупреждаю: брось это дело, брось навсегда. - I warn you out of old friendship: quit this business, quit it forever. Ведь во второй раз  сцапают, шестью месяцами не отделаешься. After all, the second time they grab you, you won't get off in six months. А из института тебя вышибут  немедленно  и навсегда, понимаешь? And you will be kicked out of the institute immediately and forever, you know?

- Понимаю, - говорю.

- Это я понимаю. Не понимаю только, какая же это сволочь на меня донесла... I just don’t understand what kind of bastard was reporting me ...

Но он уже опять смотрит на  меня  оловянными  глазами,  сипит  пустой трубкой и знай себе листает папку. But he is already looking at me with pewter eyes again, hissing with an empty pipe and you know he is leafing through the folder.

Это значит - вернулся сержант Луммер  с делом номер сто пятьдесят. That means Sergeant Lummer is back with case number one hundred and fifty.

- Спасибо, Шухарт, - говорит капитан Вилли Херцог по прозвищу  Боров. “Thank you, Shewhart,” says Captain Willie Herzog, nicknamed Hog.

- Это все, что я хотел выяснить. “That's all I wanted to find out. Вы свободны. You are free.

Ну, я пошел в раздевалку, натянул  спецовочку,  закурил,  а  сам  все время думаю: откуда же это звон идет? Well, I went to the locker room, put on my overalls, lit a cigarette, and all the time I thought: where is this ringing coming from?

Ежели из института, то ведь это  все вранье, никто здесь про меня ничего не знает и  знать  не  может. If I’m from the institute, then this is all a lie, no one here knows anything about me and cannot know. А  если бумаги из полиции, опять-таки, что они там могут знать, кроме моих  старых дел? And if the papers are from the police, again, what can they know there besides my old files? Может, Стервятник попался? Maybe the Vulture got caught? Эта сволочь, чтобы себя  выгородить,  кого хочешь утопит. This bastard, to shield herself, whoever you want to drown. Но ведь и Стервятник обо мне теперь ничего не знает. But the Vulture doesn't know anything about me either. Думал я, думал, ничего полезного не придумал и решил  наплевать! I thought, I thought I hadn't come up with anything useful and decided to give a damn! Последний  раз ночью я в Зону ходил три месяца назад, хабар почти весь уже сбыл и  деньги почти все растратил. The last time I went to the Zone at night was three months ago, almost all of the swag has already been sold and almost all of the money wasted. С поличным не поймали, а теперь черта меня  возьмешь, я скользкий. They didn't get caught red-handed, and now you devil take me, I'm slippery.

Но тут, когда я уже поднимался по лестнице, меня  вдруг  осенило,  да так осенило, что я вернулся в раздевалку, сел и снова закурил. But then, as I was already climbing the stairs, it suddenly dawned on me, so it dawned on me that I returned to the locker room, sat down and lit a cigarette again.

Получалось, что в Зону-то мне идти сегодня нельзя. It turned out that I couldn't go to the Zone today. И  завтра  нельзя,  и  послезавтра. And tomorrow is impossible, and the day after tomorrow. Получалось, что я опять у этих жаб на заметке, не забыли они меня, а  если и забыли, то им кто-то напомнил. It turned out that I again had these toads on a note, they did not forget me, and if they did, someone reminded them. И теперь уже неважно, кто именно. And now it doesn't matter who exactly. Никакой сталкер, если он совсем не  свихнулся,  на  пушечный  выстрел  к  Зоне  не подойдет, когда знает, что за ним следят. No stalker, if he is completely crazy, will not approach the Zone for a cannon shot when he knows that he is being watched. Мне сейчас в самый  темный  угол залезть надо. Now I need to climb into the darkest corner. Какая, мол, Зона? What, they say, the Zone? Я туда, мол, и  по  пропускам-то  не  хожу который месяц! I’m there, they say, and I don’t go there for a month! Что вы, понимаешь, привязались к честному лаборанту? That you, you know, are attached to an honest laboratory assistant?

Обдумал я все это и вроде бы даже облегчение почувствовал, что в Зону мне сегодня идти  не  надо. I thought about all this and, it seemed, I even felt a relief that I didn't have to go to the Zone today.

Только  как  это  все  поделикатнее  сообщить Кириллу? But how can this be communicated to Kirill more delicately?

Я ему сказал прямо: I told him directly:

- В Зону не иду. - I'm not going to the Zone.

Какие будут распоряжения? What will be the orders?

Сначала он, конечно, вылупил на  меня  глаза. First, of course, he gazed at me.

Потом,  видно,  что-то сообразил: взял меня за локоть, отвел к себе в кабинетик, усадил  за  свой столик, а сам примостился рядом на подоконнике. Then, apparently, he realized something: he took me by the elbow, took me to his study, sat down at his table, and sat down next to me on the windowsill. Закурили. We lit a cigarette. Молчим. We are silent. Потом он осторожно так меня спрашивает: Then he carefully asks me:

- Что-нибудь случилось, Рэд? - Did something happen, Red?

Ну что я ему скажу? Well, what will I tell him?

- Нет, - говорю, - ничего не случилось.

Вчера вот  в  покер  двадцать монет продул. Yesterday I blew twenty coins in poker. Здорово этот Нунан играет, шельма... This Noonan plays well, rogue ...

- Подожди, - говорит он. “Wait,” he says.

- Ты что, раздумал? - Have you thought about it?

Тут я даже закряхтел от натуги. Here I even groaned from the strain.

- Нельзя мне, - говорю ему сквозь зубы. “I’m not allowed,” I tell him through clenched teeth.

- Нельзя мне, понимаешь? - I can't, you know? Меня сейчас Херцог к себе вызывал. Herzog summoned me now.

Он обмяк. He went limp.

Опять у него несчастный вид сделался, и опять у него  глаза стали как у больного пуделя. Again he looked miserable, and again his eyes became like those of a sick poodle. Передохнул он этак судорожно,  закурил  новую сигарету от окурка старой и тихо говорит: He rested that way convulsively, lit a new cigarette from the butt of an old one and quietly says:

- Можешь мне поверить, Рэд, я никому ни слова не сказал. - Trust me, Red, I didn't say a word to anyone.

- Брось, - говорю. - Come on, - I say.

- Разве о тебе речь? - Is it about you?

- Я даже Тендеру еще ничего не сказал. "I haven't even said anything to Tender yet."

Пропуск  на  него  выписал,  а самого даже не спросил, пойдет он или нет... I wrote out a pass for him, but he did not even ask whether he would go or not ...

Я молчу, курю. I am silent, I smoke.

Смех и грех, ничего человек не понимает. Laughter and sin, a person does not understand anything.

- А что тебе Херцог сказал? What did Herzog say to you?

- Да ничего особенного, - говорю. “Nothing special,” I say.

- Донес кто-то на меня, вот и все. - Someone reported on me, that's all.

Посмотрел он на меня как-то странно, соскочил с  подоконника  и  стал ходить по своему кабинетику взад-вперед. He looked at me in a strange way, jumped off the window sill and began to walk back and forth in his office.

Он  по  кабинетику  бегает,  а  я сижу, дым пускаю и помалкиваю. He runs around the cabinet, and I sit, blowing smoke and keeping my mouth shut. Жалко мне его, конечно, и обидно,  что  так по-дурацки получилось: вылечил, называется, человека от меланхолии. I feel sorry for him, of course, and it's a shame that it turned out so stupidly: he cured, they say, a person of melancholy. А  кто виноват? And who is to blame? Сам я и виноват. I myself am to blame. Поманил дитятю пряником, а пряник-то в  заначке, а  заначку  сердитые   дяди   стерегут...   Тут   он   перестает   бегать, останавливается около меня и, глядя куда-то вбок, неловко спрашивает: He beckoned the child with gingerbread, and the gingerbread is in the stash, and the angry uncles are guarding the stash ... Then he stops running, stops beside me and, looking somewhere to the side, awkwardly asks:

- Слушай, Рэд, а сколько она может стоить, - полная "пустышка"? - Look, Red, and how much can it cost - a complete "dummy"? Я сначала его не понял, подумал сначала, что  он  ее  еще  где-нибудь купить рассчитывает, да только где ее такую купишь, может быть, она  всего одна такая на свете, да и денег у него на это не хватило бы: откуда у него деньги, у иностранного специалиста, да еще русского? At first I did not understand him, I thought at first that he was counting on buying it somewhere else, but where you can buy it like that, maybe it’s only one such in the world, and he wouldn’t have enough money for that: where did he get it? money, from a foreign specialist, and even a Russian?

А потом  меня  словно обожгло: что же это он, поганец, думает, я из-за  зелененьких  эту  бодягу развел? And then it seemed to burn me: what is it, the bastard, thinks that I threw this bummer out of the green? Ах ты, думаю, стервец, да за кого же ты меня принимаешь?.. Oh, you, I think, a bitch, but who do you take me for? .. Я  уже рот  раскрыл,  чтобы  все  это  ему  высказать  и  осекся. I opened my mouth to tell him all this and stopped short. Потому   что, действительно, а за кого ему меня еще принимать? Because, really, and for whom else should he take me? Сталкер -  он  сталкер  и есть, ему  бы  только  зелененьких  побольше,  он  за  зелененькие  жизнью торгует. Stalker - he is a stalker, he would only have more green ones, he trades for green life. Вот и получалось, что вчера я, значит, удочку забросил, а сегодня приманку вожу, цену набиваю. So it turned out that yesterday I, it means, gave up the fishing rod, and today I drive the bait, fill up the price.

У меня даже язык отнялся от  таких  мыслей,  а  он  на  меня  смотрит пристально, глаз не сводит, и в глазах его я вижу  не  презрение  даже,  а понимание, что ли. Even my tongue has withdrawn from such thoughts, and he stares at me intently, does not take his eyes off, and in his eyes I see not even contempt, but understanding, or something.

И тогда я спокойно ему объяснил. And then I calmly explained to him.

- К гаражу, - говорю, - еще никто никогда с пропуском не ходил. - To the garage, - I say, - no one has ever gone with a pass.

Туда еще трасса не провешена, ты это знаешь. The track has not yet been fixed there, you know that. Теперь возвращаемся  мы  назад,  и твой Тендер начинает хвастаться, как махнули мы прямо к гаражу, взяли, что надо, и сразу обратно. Now we go back, and your Tender starts bragging about how we waved straight to the garage, took what we needed, and immediately back. Словно бы на склад сходили. As if they went to the warehouse. И каждому будет ясно, - говорю, - что заранее мы знали, за чем идем. And it will be clear to everyone, - I say, - that we knew in advance what we were going for. А это значит, что кто-то  нас навел. This means that someone has guided us. А уж кто  из  нас  троих  навел  -  здесь  комментариев  не  нужно. And who of the three of us brought it - no comments are needed here. Понимаешь, чем это для меня пахнет? Do you understand what it smells like to me?

Кончил я свою речь, смотрим мы друг другу в глаза и молчим. I have finished my speech, we look into each other's eyes and are silent.

Потом он вдруг хлопнул ладонью  о  ладонь,  руки  потер  и  бодрячком этаким объявляет: Then he suddenly slapped his palm against his palm, rubbed his hands and with such a cheerful voice announces:

- Ну что ж, нет так нет. “Well then, no, no, no.”

Я тебя понимаю, Рэд,  и  осуждать  не  могу. I understand you, Red, and I cannot judge. Пойду сам. I'll go myself. Авось обойдется. Maybe it will cost. Не в первый раз... Not the first time...

Расстелил он на подоконнике карту, уперся руками, сгорбился над  ней, и вся его бодрость прямо-таки на глазах испарилась. He spread the map on the windowsill, rested his hands on it, hunched over it, and all his cheerfulness vanished before our eyes.

Слышу, бормочет: I hear muttering:

- Сто двадцать метров... даже сто двадцать два... и  что  там  еще  в самом гараже... Нет, не возьму я Тендера. - One hundred twenty meters ... even one hundred twenty-two ... and what else is there in the garage itself ... No, I won't take Tender.

Как ты думаешь, Рэд,  может,  не стоит Тендера брать? What do you think, Red, maybe we should not take the Tender? Все-таки у него двое детей... After all, he has two children...

- Одного тебя не выпустят, - говорю я. “They won’t let you out alone,” I say.

- Ничего,  выпустят...   -  бормочет  он. - Never mind, they'll let you out... - he mutters.

-  У  меня  все  сержанты знакомые...  и лейтенанты. - I know all the sergeants ... and lieutenants. Не нравятся мне эти грузовики! I don't like these trucks! Тринадцать лет под открытым небом стоят, а все как новенькие... В двадцати шагах бензовоз ржавый, как решето, а они будто только что с конвейера... Ох уж эта Зона! For thirteen years they have been standing in the open air, and everyone is as good as new ... Twenty paces away, a fuel truck is rusty as a sieve, and they seem to have just come off the assembly line ... Oh, this Zone!

Поднял он голову от карты и уставился в окно. He raised his head from the map and stared out the window.

И я  тоже  уставился  в окно. And I, too, stared out the window. Стекла  в  наших  окнах  толстые,  свинцовые,  а  за   стеклами   - Зона-матушка, вот она, рукой подать, вся  как  на  ладони  с  тринадцатого этажа... The glass in our windows is thick, leaden, and behind the glass is the Mother Zone, here it is, just a stone's throw away, all in sight from the thirteenth floor ...