Глава I. Сержант гвардии (часть 3) Chapter I. Sergeant of the Guard (Part 3) Capitolo I. Sergente della Guardia (Parte 3) Hoofdstuk I. Sergeant van de wacht (Deel 3)

В ту же ночь приехал я в Симбирск, где должен был пробыть сутки для закупки нужных вещей, что и было поручено Савельичу. The same night I arrived in Simbirsk, where I had to stay a day to purchase the necessary things, which was assigned to Savelich. Я остановился в трактире. I stopped at the inn. Савельич с утра отправился по лавкам. Saveljic went to the benches in the morning. Соскуча глядеть из окна на грязный переулок, я пошел бродить по всем комнатам. Bored of looking out the window at the dirty alleyway, I went to wander around all the rooms. Вошед в биллиардную, увидел я высокого барина лет тридцати пяти, с длинными черными усами, в халате, с кием в руке и с трубкой в зубах. When I entered the billiard room, I saw a tall gentleman of about thirty-five, with a long black mustache, in a robe, with a cue in his hand and a pipe in his teeth. Он играл с маркером, который при выигрыше выпивал рюмку водки, а при проигрыше должен был лезть под биллиард на четвереньках. He played with a billiard room servant who, when he won, drank a shot of vodka and, when he lost, had to crawl under the pool table on all fours. Я стал смотреть на их игру. I started watching them play. Чем долее она продолжалась, тем прогулки на четвереньках становились чаще, пока наконец маркер остался под биллиардом. The longer it went on, the more frequent the walks on all fours became, until finally the marker was left under the pool table. Барин произнес над ним несколько сильных выражений в виде надгробного слова и предложил мне сыграть партию. Barin uttered several strong expressions over him in the form of a funeral oration and invited me to play the game. Я отказался по неумению. I declined on the grounds of ineptitude. Это показалось ему, по-видимому, странным. This seemed strange to him, apparently. Он поглядел на меня как бы с сожалением; однако мы разговорились. He looked at me as if regretting it; however, we got to talking. Я узнал, что его зовут Иваном Ивановичем Зуриным, что он ротмистр ** гусарского полку и находится в Симбирске при приеме рекрут, а стоит в трактире. I learned that his name was Ivan Ivanovich Zurin, that he was captain of the Hussar regiment and was in Simbirsk at the reception of recruits, and staying in a tavern. Зурин пригласил меня отобедать с ним вместе чем бог послал, по-солдатски. Zurin invited me to dine with him, eating whatever God provided, at the soldiers' table. Я с охотою согласился. I gladly agreed. Мы сели за стол. We sat at the table. Зурин пил много и потчевал и меня, говоря, что надобно привыкать ко службе; он рассказывал мне армейские анекдоты, от которых я со смеху чуть не валялся, и мы встали из-за стола совершенными приятелями. Zurin drank a lot and served me, telling me that I had to get used to the service; he told me army jokes that almost made me laugh, and we got up from the table as perfect buddies. Тут вызвался он выучить меня играть на биллиарде. Then he volunteered to teach me how to play pool.

«Это, — говорил он, — необходимо для нашего брата служивого. "This," he said, "is necessary for our servant brother. В походе, например, придешь в местечко — чем прикажешь заняться? When you're camping, for example, you come to a place - what do you want to do? Ведь не все же бить жидов. After all, not everyone has to beat the Jews. Поневоле пойдешь в трактир и станешь играть на биллиарде; а для того надобно уметь играть!» Я совершенно был убежден и с большим прилежанием принялся за учение. You have to go to the tavern and play billiards, and to do that you have to know how to play! I was completely convinced, and with great diligence I began to learn. Зурин громко ободрял меня, дивился моим быстрым успехам и, после нескольких уроков, предложил мне играть на деньги, по одному грошу, не для выигрыша, а так, чтоб только не играть даром, что, по его словам, самая скверная привычка. Zurin encouraged me loudly, marveled at my quick successes, and, after a few lessons, suggested that I play for money, one penny at a time, not to win, but so as not to play for nothing, which, he said, was the worst habit. Я согласился и на то, а Зурин велел подать пуншу и уговорил меня попробовать, повторяя, что к службе надобно мне привыкать; а без пуншу что за служба! I agreed to this, and Zurin ordered to serve punch and persuaded me to try it, saying that I need to get used to the service, but without punch what kind of service! Я послушался его. I obeyed him. Между тем игра наша продолжалась. Meanwhile, our game continued. Чем чаще прихлебывал я от моего стакана, тем становился отважнее. The more I sipped from my glass, the more brave I became. Шары поминутно летали у меня через борт; я горячился, бранил маркера, который считал бог ведает как, час от часу умножал игру, словом — вел себя как мальчишка, вырвавшийся на волю. I made the balls continually fly off the cushions; I was getting excited, scolding the scorer, who was counting God knows how; I increased the stakes hour by hour, in a word, acting like a boy who had broken free. Между тем время прошло незаметно. In the meantime, time passed unnoticed. Зурин взглянул на часы, положил кий и объявил мне, что я проиграл сто рублей. Zurin looked at his watch, put a cue and announced to me that I had lost a hundred rubles. Это меня немножко смутило. That confused me a little bit. Деньги мои были у Савельича. Savelich had my money. Я стал извиняться. I started apologizing. Зурин меня прервал: «Помилуй! Zurin interrupted me: “Have mercy! Не изволь и беспокоиться. Don't even bother. Я могу и подождать, а покамест поедем к Аринушке». I can wait, but in the meantime let's go to Arinushka. Что прикажете? What do you want me to do? День я кончил так же беспутно, как и начал. I ended the day as haphazardly as I started. Мы отужинали у Аринушки. We had dinner at Arinushka's. Зурин поминутно мне подливал, повторяя, что надобно к службе привыкать. Zurin kept telling me that I had to get used to the service. Встав из-за стола, я чуть держался на ногах; в полночь Зурин отвез меня в трактир. Having risen from the table, I kept my feet a little; at midnight Zurin drove me to a tavern. Савельич встретил нас на крыльце. Savelich met us on the porch. Он ахнул, увидя несомненные признаки моего усердия к службе. He gasped when he saw the unmistakable signs of my zeal for service. «Что это, сударь, с тобою сделалось? "What is it, sir, that has done to you? — сказал он жалким голосом, — где ты это нагрузился? He said in a miserable voice, "where did you load it?" Ахти господи! Oh, my God! отроду такого греха не бывало!» There's never been such a sin in my life!"

— «Молчи, хрыч! - "Shut up, you lout! — отвечал я ему, запинаясь, — ты, верно, пьян, пошел спать... и уложи меня». - I answered him, stammering, "You must be drunk, go to bed... and put me to bed.

На другой день я проснулся с головною болью, смутно припоминая себе вчерашние происшествия. The next day I woke up with a headache, vaguely recalling the events of yesterday. Размышления мои прерваны были Савельичем, вошедшим ко мне с чашкою чая. My musings were interrupted by Savelyich, who came in with a cup of tea. «Рано, Петр Андреич, — сказал он мне, качая головою, — рано начинаешь гулять. “Young, Pyotr Andreich,” he told me, shaking his head, “you begin to carouse young.” И в кого ты пошел? And who did you go to? Кажется, ни батюшка, ни дедушка пьяницами не бывали; о матушке и говорить нечего: отроду, кроме квасу, в рот ничего не изволили брать. Neither father nor grandfather seemed to be drunkards; there’s nothing to say about mother: the father, except kvass, was not deigned to take anything into his mouth. А кто всему виноват? And who is to blame? проклятый мусье. damned monsieur. То и дело, бывало, к Антипьевне забежит: «Мадам, же ву при, водкю». Every now and then, it happened, he would run to Antipyevna: "Madame, wow, vodka." Вот тебе и же ву при! Here you have the same woo! Нечего сказать: добру наставил, собачий сын. There's nothing to say: good riddance, son of a dog. И нужно было нанимать в дядьки басурмана, как будто у барина не стало и своих людей!» Мне было стыдно. And it was necessary to hire a basurman as an uncle, as if the lord did not have his own people! I was ashamed. Я отвернулся и сказал ему: «Поди вон, Савельич; я чаю не хочу». I turned away and told him: “Come on, Savelych; I don’t want tea. ” Но Савельича мудрено было унять, когда, бывало, примется за проповедь. But Savelich was hard to calm down when he began to preach. «Вот видишь ли, Петр Андреич, каково подгуливать. "You see, Pyotr Andreyevich, what it's like to take a ride. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. It's hard on the head, and you don't want to eat. Человек пьющий ни на что не годен... Выпей-ка огуречного рассолу с медом, а всего бы лучше опохмелиться полстаканчиком настойки. A man who drinks is good for nothing... Drink some cucumber brine with honey, or better yet, drink half a glass of tincture. Не прикажешь ли?» В это время мальчик вошел и подал мне записку от И. И. Зурина. Would you mind?" At this time the boy came in and handed me a note from I. I. Zurin. Я развернул ее и прочел следующие строки: «Любезный Петр Андреевич, пожалуйста пришли мне с моим мальчиком сто рублей, которые ты мне вчера проиграл. I turned it around and read the following lines: “Dear Petr Andreevich, please send me with my boy a hundred rubles that you lost to me yesterday. Мне крайняя нужда в деньгах. I am in dire need of money. Готовый ко услугам Иван Зурин». Ready to serve Ivan Zurin. Делать было нечего. There was nothing to do. Я взял на себя вид равнодушный и, обратясь к Савельичу, который был и денег, и белья, и дел моих рачитель, приказал отдать мальчику сто рублей. I took on a look of indifference and, turning to Savelich, who was both money and linen, and my steward, ordered me to give the boy a hundred rubles.

«Как! зачем?» — спросил изумленный Савельич. why?" - asked an astonished Savelich. «Я их ему должен», — отвечал я со всевозможной холодностию. "I owe it to him," I replied with all kinds of coldness. «Должен! — возразил Савельич, час от часу приведенный в большее изумление, — да когда же, сударь, успел ты ему задолжать? - Savelich objected, more astonished by the hour, "But when, sir, did you have time to owe him? Дело что-то не ладно. Something's not right. Воля твоя, сударь, а денег я не выдам». Your will, sir, but I will not give you any money. Я подумал, что если в сию решительную минуту не переспорю упрямого старика, то уж в последствии времени трудно мне будет освободиться от его опеки, и, взглянув на него, гордо сказал: «Я твой господин, а ты мой слуга. I thought that if I did not challenge the stubborn old man right away, it would be difficult for me to free myself from his tutelage, and I looked at him and said proudly: "I am your master and you are my servant. Деньги мои. The money is mine. Я их проиграл, потому что так мне вздумалось. I lost them because I felt like it. А тебе советую не умничать и делать то, что тебе приказывают». And I advise you not to get smart and do what you're told. Савельич так был поражен моими словами, что сплеснул руками и остолбенел. Savelich was so stunned by my words that he spluttered and stunned. «Что же ты стоишь!» — закричал я сердито. "What are you standing there for!" - I shouted angrily. Савельич заплакал. Savelich cried. «Батюшка Петр Андреич, — произнес он дрожащим голосом, — не умори меня с печали. "Father Peter Andreech," he said in a trembling voice, "don't make me die of sorrow. Свет ты мой! You are my light! послушай меня, старика: напиши этому разбойнику, что ты пошутил, что у нас и денег-то таких не водится. Listen to me, old man: write to this outlaw that you made a joke, that we don't even have that kind of money. Сто рублей! One hundred rubles! Боже ты милостивый! Dear God! Скажи, что тебе родители крепко-накрепко заказали не играть, окромя как в орехи...» — «Полно врать, — прервал я строго, — подавай сюда деньги или я тебя взашей прогоню». Tell me that your parents told you firmly and firmly not to play, except for peanuts..." - "Stop lying," I interrupted sternly, "give me the money, or I'll throw you out. Савельич поглядел на меня с глубокой горестью и пошел за моим долгом. Savelich looked at me with deep sorrow and went after my debt. Мне было жаль бедного старика; но я хотел вырваться на волю и доказать, что уж я не ребенок. I felt sorry for the poor old man; but I wanted to break free and prove that I was no longer a child. Деньги были доставлены Зурину. The money was delivered to Zurin. Савельич поспешил вывезти меня из проклятого трактира. Savelich hurried to get me out of the damn inn. Он явился с известием, что лошади готовы. He showed up with the news that the horses were ready. С неспокойной совестию и с безмолвным раскаянием выехал я из Симбирска, не простясь с моим учителем и не думая с ним уже когда-нибудь увидеться. With a troubled conscience and silent remorse I left Simbirsk without saying goodbye to my teacher and without ever thinking of seeing him again.