Пусто́й дом - 04

Наконе́ц, сде́лав неизбе́жные, но тем не ме́нее соверше́нно оши́бочные вы́воды по по́воду случи́вшегося, вы ушли́ в свою́ гости́ницу, и я оста́лся оди́н. "At last, when you had all formed your inevitable and totally erroneous conclusions, you departed for the hotel, and I was left alone. Я вообража́л, что моё приключе́ние ко́нчено, но одно́ весьма́ неожи́данное происше́ствие показа́ло, что меня́ ждёт ещё нема́ло сюрпри́зов. I had imagined that I had reached the end of my adventures, but a very unexpected occurrence showed me that there were surprises still in store for me. Огро́мный обло́мок скалы́ с гро́хотом пролете́л вдруг совсе́м о́коло меня́, уда́рился о тропи́нку и низри́нулся в про́пасть. A huge rock, falling from above, boomed past me, struck the path, and bounded over into the chasm. В пе́рвый моме́нт я приписа́л э́то просто́й случа́йности, но, взгляну́в вверх, уви́дел на фо́не угаса́ющего не́ба го́лову мужчи́ны, и почти́ в ту же секу́нду друго́й ка́мень уда́рился о край той само́й рассе́лины, где́ я лежа́л, в не́скольких дю́ймах от мое́й головы́. For an instant I thought that it was an accident, but a moment later, looking up, I saw a man's head against the darkening sky, and another stone struck the very ledge upon which I was stretched, within a foot of my head. Я по́нял, что э́то означа́ет. Of course, the meaning of this was obvious. Мориа́рти де́йствовал не оди́н. Moriarty had not been alone. Его́ соо́бщник — и я с пе́рвого же взгля́да уви́дел, как опа́сен был э́тот соо́бщник, — стоя́л на стра́же, когда́ на меня́ напа́л профе́ссор. A confederate--and even that one glance had told me how dangerous a man that confederate was--had kept guard while the Professor had attacked me. И́здали, неви́димый мно́ю, он стал свиде́телем сме́рти своего́ дру́га и моего́ спасе́ния. From a distance, unseen by me, he had been a witness of his friend's death and of my escape. Вы́ждав не́которое вре́мя, он обошёл скалу́, взобра́лся на верши́ну с друго́й стороны́ и тепе́рь пыта́лся сде́лать то, что не удало́сь Мориа́рти. He had waited, and then making his way round to the top of the cliff, he had endeavoured to succeed where his comrade had failed.

Я недо́лго размышля́л об э́том, Уо́тсон. "I did not take long to think about it, Watson. Вы́глянув, я сно́ва уви́дел над скало́й свире́пое лицо́ э́того субъе́кта и по́нял, что оно́ явля́ется предве́стником но́вого ка́мня. Again I saw that grim face look over the cliff, and I knew that it was the precursor of another stone. Тогда́ я попо́лз вниз, к тропи́нке. I scrambled down on to the path. Не зна́ю, сде́лал ли бы я э́то в хладнокро́вном состоя́нии. I don't think I could have done it in cold blood. Спуск был в ты́сячу раз трудне́е, чем подъём. It was a hundred times more difficult than getting up. Но мне не́когда бы́ло размышля́ть — тре́тий ка́мень прожужжа́л во́зле меня́, когда́ я висе́л, цепля́ясь рука́ми за край рассе́лины. But I had no time to think of the danger, for another stone sang past me as I hung by my hands from the edge of the ledge. На полдороге я сорва́лся вниз, но всё-таки каки́м-то чу́дом оказа́лся на тропи́нке. Halfway down I slipped, but, by the blessing of God, I landed, torn and bleeding, upon the path. Весь обо́дранный и в кро́ви, я побежа́л со всех ног, в темноте́ прошёл че́рез го́ры де́сять миль и неде́лю спустя́ очути́лся во Флоре́нции, уве́ренный в том, что никто́ в ми́ре ничего́ не зна́ет о мое́й судьбе́. I took to my heels, did ten miles over the mountains in the darkness, and a week later I found myself in Florence, with the certainty that no one in the world knew what had become of me.

Я посвяти́л в свою́ та́йну то́лько одного́ челове́ка — моего́ бра́та Майкрофта. "I had only one confidant--my brother Mycroft. Приношу́ ты́сячу извине́ний, дорого́й Уо́тсон, но мне бы́ло кра́йне ва́жно, что́бы меня́ счита́ли уме́ршим, а вам никогда́ не удало́сь бы написа́ть тако́е убеди́тельное сообще́ние о мое́й траги́ческой сме́рти, не будь вы са́ми уве́рены в том, что э́то пра́вда. I owe you many apologies, my dear Watson, but it was all-important that it should be thought I was dead, and it is quite certain that you would not have written so convincing an account of my unhappy end had you not yourself thought that it was true. За э́ти три го́да я не́сколько раз порыва́лся написа́ть вам — и вся́кий раз уде́рживался, опаса́ясь, как бы ва́ша привя́занность ко мне не заста́вила вас соверши́ть каку́ю-нибу́дь опло́шность, кото́рая вы́дала бы мою́ та́йну. Several times during the last three years I have taken up my pen to write to you, but always I feared lest your affectionate regard for me should tempt you to some indiscretion which would betray my secret. Вот почему́ я отверну́лся от вас сего́дня ве́чером, когда́ вы рассы́пали мои́ кни́ги. For that reason I turned away from you this evening when you upset my books, Ситуа́ция была́ в тот моме́нт о́чень опа́сной, и во́зглас удивле́ния и́ли ра́дости мог бы привле́чь ко мне внима́ние и привести́ к печа́льным, да́же непоправи́мым после́дствиям. for I was in danger at the time, and any show of surprise and emotion upon your part might have drawn attention to my identity and led to the most deplorable and irreparable results. Что каса́ется Майкрофта, я понево́ле до́лжен был откры́ться ему́, так как мне необходи́мы бы́ли де́ньги. As to Mycroft, I had to confide in him in order to obtain the money which I needed. В Ло́ндоне дела́ шли не так хорошо́, как я того́ ожида́л. The course of events in London did not run so well as I had hoped, По́сле суда́ над ша́йкой Мориа́рти оста́лись на свобо́де два са́мых опа́сных её чле́на, о́ба — мои́ смерте́льные враги́. for the trial of the Moriarty gang left two of its most dangerous members, my own most vindictive enemies, at liberty. Поэ́тому два го́да я пропутеше́ствовал по Тибе́ту, посети́л из любопы́тства Лхассу и провёл не́сколько дней у далай-ла́мы. I travelled for two years in Tibet, therefore, and amused myself by visiting Lhassa, and spending some days with the head lama.

Вы, вероя́тно, чита́ли о нашуме́вших иссле́дованиях норве́жца Сигерсона, но, разуме́ется, вам и в го́лову не приходи́ло, что́-то была́ ве́сточка от ва́шего дру́га. You may have read of the remarkable explorations of a Norwegian named Sigerson, but I am sure that it never occurred to you that you were receiving news of your friend. Зате́м я объе́хал всю Пе́рсию, загляну́л в Ме́кку и побыва́л с коро́тким, но интере́сным визи́том у кали́фа в Харту́ме… Отчёт об э́том визи́те был зате́м предста́влен мно́ю мини́стру иностра́нных дел. I then passed through Persia, looked in at Mecca, and paid a short but interesting visit to the Khalifa at Khartoum the results of which I have communicated to the Foreign Office.

Верну́вшись в Евро́пу, я провёл не́сколько ме́сяцев во Фра́нции, где занима́лся иссле́дованиями веще́ств, получа́емых из каменноу́гольной смолы́. Returning to France, I spent some months in a research into the coal-tar derivatives, Э́то происходи́ло в одно́й лаборато́рии на ю́ге Фра́нции, в Монпелье́. which I conducted in a laboratory at Montpellier, in the south of France. Успе́шно зако́нчив о́пыты и узна́в, что тепе́рь в Ло́ндоне оста́лся лишь оди́н из мои́х закля́тых враго́в, я поду́мывал о возвраще́нии домо́й, когда́ изве́стие о нашуме́вшем уби́йстве на Парк-лейн заста́вило меня́ поторопи́ться с отъе́здом. Having concluded this to my satisfaction and learning that only one of my enemies was now left in London, I was about to return when my movements were hastened by the news of this very remarkable Park Lane Mystery, Э́та зага́дка заинтересова́ла меня́ не то́лько сама́ по себе́, но и потому́, что её раскры́тие, по-ви́димому, могло́ помо́чь мне осуществи́ть кое-каки́е прое́кты, каса́ющиеся меня́ ли́чно. which not only appealed to me by its own merits, but which seemed to offer some most peculiar personal opportunities. Ита́к, я неме́дленно прие́хал в Ло́ндон, яви́лся со́бственной персо́ной на Бейкер-стри́т, вы́звал си́льный истери́ческий припа́док у ми́ссис Хадсон и убеди́лся в том, что Майкрофт позабо́тился сохрани́ть мои́ ко́мнаты и бума́ги то́чно в том же ви́де, в како́м они́ бы́ли пре́жде. I came over at once to London, called in my own person at Baker Street, threw Mrs. Hudson into violent hysterics, and found that Mycroft had preserved my rooms and my papers exactly as they had always been. Таки́м о́бразом, сего́дня, в два часа́ дня, я очути́лся в свое́й ста́рой ко́мнате, в своём ста́ром кре́сле, и еди́нственное, чего́ мне остава́лось жела́ть, э́то — что́бы мой ста́рый друг Уо́тсон сиде́л ря́дом со мной в друго́м кре́сле, кото́рое он так ча́сто украша́л свое́й осо́бой. So it was, my dear Watson, that at two o'clock to-day I found myself in my old armchair in my own old room, and only wishing that I could have seen my old friend Watson in the other chair which he has so often adorned."

Такова́ была́ изуми́тельная по́весть, расска́занная мне в тот апре́льский ве́чер, по́весть, кото́рой я бы ни за что не пове́рил, е́сли бы не ви́дел свои́ми глаза́ми высо́кую, худоща́вую фигу́ру и у́мное, энерги́чное лицо́ челове́ка, кото́рого уже́ никогда́ не ча́ял уви́деть. Such was the remarkable narrative to which I listened on that April evening--a narrative which would have been utterly incredible to me had it not been confirmed by the actual sight of the tall, spare figure and the keen, eager face, which I had never thought to see again. Каки́м-то о́бразом Холмс успе́л узна́ть о сме́рти мое́й жены́, но его́ сочу́вствие прояви́лось скоре́е в то́не, не́жели в слова́х. In some manner he had learned of my own sad bereavement, and his sympathy was shown in his manner rather than in his words.

— Рабо́та — лу́чшее противоя́дие от го́ря, дорого́й Уо́тсон, — сказа́л он, — а нас с ва́ми ждёт сего́дня но́чью така́я рабо́та, что челове́к, кото́рому уда́стся успе́шно довести́ её до конца́, смо́жет сме́ло сказа́ть, что он неда́ром прожи́л свою́ жизнь. "Work is the best antidote to sorrow, my dear Watson," said he; "and I have a piece of work for us both to-night which, if we can bring it to a successful conclusion, will in itself justify a man's life on this planet." Тще́тно упра́шивал я его́ вы́сказаться ясне́е. In vain I begged him to tell me more.

— Вы доста́точно услы́шите и уви́дите до наступле́ния у́тра, — отве́тил он. "You will hear and see enough before morning," he answered. — А пока́ что у нас и без того́ есть о чём поговори́ть — ведь мы не ви́делись три го́да. "We have three years of the past to discuss. Наде́юсь, что до полови́ны деся́того нам хва́тит э́той те́мы, а пото́м мы отпра́вимся в путь, навстре́чу одному́ интере́сному приключе́нию в пусто́м до́ме. Let that suffice until half-past nine, when we start upon the notable adventure of the empty house."