Пусто́й дом - 01

Пусто́й дом The Adventure of the Empty House

Весно́й 1894 го́да весь Ло́ндон был кра́йне взволно́ван, а вы́сший свет да́же потрясён уби́йством ю́ного гра́фа Ро́нальда Адэра, совершённым при са́мых необыча́йных и зага́дочных обстоя́тельствах. It was in the spring of the year 1894 that all London was interested, and the fashionable world dismayed, by the murder of the Honourable Ronald Adair under most unusual and inexplicable circumstances. В своё вре́мя широ́кая пу́блика познако́милась с те́ми дета́лями э́того преступле́ния, кото́рые вы́яснились в хо́де полице́йского дозна́ния, но де́ло бы́ло насто́лько серьёзно, что бо́льшую часть подро́бностей пришло́сь утаи́ть. The public has already learned those particulars of the crime which came out in the police investigation, but a good deal was suppressed upon that occasion, since the case for the prosecution was so overwhelmingly strong that it was not necessary to bring forward all the facts. И то́лько тепе́рь, спустя́ почти́ де́сять лет, мне предоста́влена возмо́жность воспо́лнить недостаю́щие звенья э́той изуми́тельной це́пи фа́ктов. Only now, at the end of nearly ten years, am I allowed to supply those missing links which make up the whole of that remarkable chain. Преступле́ние представля́ло интере́с и само́ по себе́, но интере́с э́тот соверше́нно бледне́л ря́дом с те́ми невероя́тными собы́тиями, кото́рые яви́лись его́ сле́дствием и кото́рые порази́ли и потрясли́ меня́ бо́льше, чем любо́й из эпизо́дов мое́й столь бога́той приключе́ниями жи́зни. The crime was of interest in itself, but that interest was as nothing to me compared to the inconceivable sequel, which afforded me the greatest shock and surprise of any event in my adventurous life. Да́же сейча́с, по́сле сто́льких лет, я вес ещё ощуща́ю тре́пет, вспомина́я об э́том де́ле, и вновь испы́тываю недове́рие, изумле́ние и ра́дость, нахлы́нувшие на меня́ тогда́ и перепо́лнившие всю мою́ ду́шу. Even now, after this long interval, I find myself thrilling as I think of it, and feeling once more that sudden flood of joy, amazement, and incredulity which utterly submerged my mind. Пусть же чита́тели, кото́рые проявля́ли не́который интере́с к мои́м о́черкам, повеству́ющим о дея́ниях и по́мыслах одного́ замеча́тельного челове́ка, простя́т мне, что я не сра́зу подели́лся с ни́ми свои́м откры́тием. Let me say to that public, which has shown some interest in those glimpses which I have occasionally given them of the thoughts and actions of a very remarkable man, that they are not to blame me if I have not shared my knowledge with them, Я счёл бы свои́м до́лгом неме́дленно сообщи́ть им всю э́ту исто́рию, не будь я свя́зан категори́ческим запреще́нием, исходи́вшим из уст э́того самого́ челове́ка, — запреще́нием, сня́тым совсе́м неда́вно, тре́тьего числа́ про́шлого ме́сяца. for I should have considered it my first duty to do so, had I not been barred by a positive prohibition from his own lips, which was only withdrawn upon the third of last month.

Вполне́ поня́тно, что со вре́мени мое́й те́сной дру́жбы с Ше́рлоком Хо́лмсом я на́чал проявля́ть глубо́кий интере́с к ра́зного ро́да уголо́вным дела́м, а по́сле его́ исчезнове́ния стал осо́бенно внима́тельно просма́тривать в газе́тах все отчёты о нераскры́тых преступле́ниях. It can be imagined that my close intimacy with Sherlock Holmes had interested me deeply in crime, and that after his disappearance I never failed to read with care the various problems which came before the public. Не раз случа́лось да́же, что я для со́бственного удово́льствия пыта́лся разгада́ть их, по́льзуясь те́ми же ме́тодами, каки́е применя́л мой друг, хотя́ далеко́ не с тем же успе́хом. And I even attempted, more than once, for my own private satisfaction, to employ his methods in their solution, though with indifferent success. Одна́ко ни одно́ из э́тих преступле́ний не взволнова́ло меня́ в тако́й ме́ре, как траги́ческая ги́бель Рональда Адэра. There was none, however, which appealed to me like this tragedy of Ronald Adair. Прочита́в материа́лы сле́дствия, установи́вшего то́лько то, что «уби́йство бы́ло преднаме́ренным в совершено́ одни́м и́ли не́сколькими неизве́стными ли́цами», я глу́бже чем когда́ бы то ни́ было осозна́л, каку́ю тяжёлую поте́рю понесло́ на́ше о́бщество в лице́ Ше́рлока Хо́лмса. As I read the evidence at the inquest, which led up to a verdict of willful murder against some person or persons unknown, I realized more clearly than I had ever done the loss which the community had sustained by the death of Sherlock Holmes. В э́том стра́нном де́ле существова́ли обстоя́тельства, кото́рые, несомне́нно, привлекли́ бы его́ осо́бое внима́ние, и де́йствия поли́ции бы́ли бы допо́лнены и́ли, верне́е, предвосхи́щены благодаря́ бди́тельному уму́ и изощрённой наблюда́тельности лу́чшего из всех европе́йских сы́щиков. There were points about this strange business which would, I was sure, have specially appealed to him, and the efforts of the police would have been supplemented, or more probably anticipated, by the trained observation and the alert mind of the first criminal agent in Europe. Весь день, разъезжа́я по свои́м пацие́нтам, я сно́ва и сно́ва мы́сленно возвраща́лся к де́лу Адэра, но так и не мог найти́ ни одного́ объясне́ния, кото́рое показа́лось бы мне удовлетвори́тельным. All day, as I drove upon my round, I turned over the case in my mind and found no explanation which appeared to me to be adequate. Риску́я повтори́ть то, что уже́ всем изве́стно, я всё-таки хочу́ напо́мнить фа́кты в том ви́де, в како́м они́ бы́ли сообщены́ пу́блике по́сле оконча́ния сле́дствия. At the risk of telling a twice-told tale, I will recapitulate the facts as they were known to the public at the conclusion of the inquest.

Сэр Ро́нальд Адэр был вторы́м сы́ном гра́фа Мэйнуса, губерна́тора одно́й из на́ших австрали́йских коло́ний. The Honourable Ronald Adair was the second son of the Earl of Maynooth, at that time governor of one of the Australian colonies. Мать Адэра прие́хала из Австра́лии в А́нглию, где ей должны́ бы́ли сде́лать глазну́ю опера́цию — удали́ть катара́кту, — и вме́сте с сы́ном Ро́нальдом и до́черью Хи́льдой жила́ на Парк-лейн, 427. Adair's mother had returned from Australia to undergo the operation for cataract, and she, her son Ronald, and her daughter Hilda were living together at 427 Park Lane. Ю́ноша враща́лся в лу́чшем о́бществе, по-ви́димому, не име́л никаки́х враго́в и никаки́х осо́бенных поро́ков. The youth moved in the best society--had, so far as was known, no enemies and no particular vices. Одно́ вре́мя он был помо́лвлен с мисс Эди́т Вудли из Карстерса, но за не́сколько ме́сяцев до опи́сываемых собы́тий жени́х и неве́ста реши́ли разойти́сь, и, су́дя по всему́, ничьё се́рдце не оказа́лось разби́тым. He had been engaged to Miss Edith Woodley, of Carstairs, but the engagement had been broken off by mutual consent some months before, and there was no sign that it had left any very profound feeling behind it. Вообще́ жизнь молодо́го челове́ка протека́ла в у́зком семе́йном и великосве́тском кругу́, хара́ктер у него́ был споко́йный, а вку́сы и привы́чки са́мые уме́ренные. For the rest {sic} the man's life moved in a narrow and conventional circle, for his habits were quiet and his nature unemotional. И вот э́того-то беззабо́тного молодо́го аристокра́та порази́ла са́мая стра́нная, са́мая неожи́данная смерть. Yet it was upon this easy-going young aristocrat that death came, in most strange and unexpected form, Случи́лось э́то ве́чером 30 ма́рта 1894 го́да, ме́жду десятью́ и двадцатью́ мину́тами двена́дцатого. between the hours of ten and eleven-twenty on the night of March 30, 1894.

Ро́нальд Адэр был люби́телем ка́рточной игры́, постоя́нно игра́л, но никогда́ не выходи́л за преде́лы благоразу́мия. Ronald Adair was fond of cards--playing continually, but never for such stakes as would hurt him. Он состоя́л чле́ном трёх клу́бов — Болдвин, Кэвендиш и Бэгетель. He was a member of the Baldwin, the Cavendish, and the Bagatelle card clubs. Бы́ло устано́влено, что в день свое́й сме́рти, по́сле обе́да, Ро́нальд сыгра́л оди́н ро́ббер в вист в клу́бе Бэгетель. It was shown that, after dinner on the day of his death, he had played a rubber of whist at the latter club. Он игра́л там та́кже и до обе́да. He had also played there in the afternoon. Его́ партнёры — ми́стер Меррей, сэр Джон Харди и полко́вник Моран — показа́ли, что игра́ шла и́менно в вист и что игроки́ оста́лись почти́ при свои́х. The evidence of those who had played with him-- Mr. Murray, Sir John Hardy, and Colonel Moran--showed that the game was whist, and that there was a fairly equal fall of the cards. Адэр проигра́л, быть мо́жет, фу́нтов пять, но не бо́лее. Adair might have lost five pounds, but not more. Состоя́ние у него́ бы́ло значи́тельное, и тако́й про́игрыш ника́к не мог его́ взволнова́ть. His fortune was a considerable one, and such a loss could not in any way affect him. Он игра́л почти́ ежедне́вно то в одно́м клу́бе, то в друго́м, но игра́л осторо́жно и обы́чно остава́лся в вы́игрыше. He had played nearly every day at one club or other, but he was a cautious player, and usually rose a winner. Из свиде́тельских показа́ний вы́яснилось та́кже, что ме́сяца за полтора́ до свое́й сме́рти Адэр, игра́я в па́ре с полко́вником Мораном, в оди́н ве́чер вы́играл у Годфри Милнера и ло́рда Балморала четы́реста два́дцать фу́нтов. It came out in evidence that, in partnership with Colonel Moran, he had actually won as much as four hundred and twenty pounds in a sitting, some weeks before, from Godfrey Milner and Lord Balmoral. Вот и всё, что ста́ло изве́стно о после́дних неде́лях его́ жи́зни. So much for his recent history as it came out at the inquest.

В тот роково́й ве́чер он верну́лся из клу́ба ро́вно в де́сять часо́в. On the evening of the crime, he returned from the club exactly at ten. Ма́тери и сестры́ до́ма не́ было, они́ уе́хали в го́сти. His mother and sister were out spending the evening with a relation. На допро́се го́рничная показа́ла, что она́ слы́шала, как он вошёл в свою́ ко́мнату. The servant deposed that she heard him enter the front room [...] Ко́мната э́та, располо́женная во второ́м этаже́, выходи́ла о́кнами на у́лицу и служи́ла ему́ гости́ной. [...] on the second floor, generally used as his sitting-room. Пе́ред прихо́дом молодо́го гра́фа го́рничная затопи́ла там ками́н и, так как ками́н дыми́л, откры́ла окно́. She had lit a fire there, and as it smoked she had opened the window. Ни одного́ зву́ка не доноси́лось из ко́мнаты до двадцати́ мину́т двена́дцатого — в э́то вре́мя верну́лись домо́й ле́ди Мэйнус и её дочь. No sound was heard from the room until eleven-twenty, the hour of the return of Lady Maynooth and her daughter. Ле́ди Мэйнус хоте́ла зайти́ к сы́ну и пожела́ть ему́ споко́йной но́чи, но дверь в его́ ко́мнату оказа́лась за́пертой изнутри́, и, несмотря́ на кри́ки и стук, никто́ не отзыва́лся. Desiring to say good-night, she attempted to enter her son's room. The door was locked on the inside, and no answer could be got to their cries and knocking. Тогда́ она́ подняла́ трево́гу, и дверь пришло́сь взлома́ть. Help was obtained, and the door forced. Несча́стный ю́ноша лежа́л на полу́ во́зле стола́. The unfortunate young man was found lying near the table. Голова́ его́ была́ стра́шно изуро́дована револьве́рной пу́лей, но никако́го ору́жия в ко́мнате не оказа́лось. His head had been horribly mutilated by an expanding revolver bullet, but no weapon of any sort was to be found in the room. На столе́ лежа́ли два креди́тных биле́та по де́сять фу́нтов и семна́дцать фу́нтов де́сять ши́ллингов серебро́м и зо́лотом, причём моне́ты бы́ли сло́жены ма́ленькими сто́лбиками ра́зной величины́. On the table lay two banknotes for ten pounds each and seventeen pounds ten in silver and gold, the money arranged in little piles of varying amount. Ря́дом с ни́ми лежа́л лист бума́ги, на кото́ром бы́ли напи́саны ци́фры, а про́тив них — имена́ не́скольких клу́бных прия́телей Адэра. There were some figures also upon a sheet of paper, with the names of some club friends opposite to them, Из э́того мо́жно бы́ло заключи́ть, что пе́ред само́й сме́ртью молодо́й челове́к занима́лся подсчётом свои́х ка́рточных вы́игрышей и про́игрышей. from which it was conjectured that before his death he was endeavouring to make out his losses or winnings at cards.