Глава вторая Древняя сокровищница
– Это не сад, – сказала наконец Сьюзен. – Это был замок, а здесь – внутренний двор.
– Я понимаю, о чём ты, – отозвался Питер. – Да, на крепость похоже. Вот и лестница на стену. А ещё гляньте на те ступени, широкие и низкие, которые уходят в дверной проём: они наверняка вели в большой зал.
– Столетия назад, судя по виду, – сказал Эдмунд.
– Да, столетия назад, – подхватил Питер. – Надеюсь, мы разузнаем, кто жил в этом замке и насколько давно.
– У меня такое странное чувство… – начала Люси.
– Правда? – Питер обернулся и пристально поглядел на неё. – Знаете, у меня тоже. Это самое странное за весь этот странный день. Хотел бы я знать, где мы и что всё это значит.
За разговором они пересекли двор и прошли через дверную арку туда, где был когда-то зал. Здесь всё было в точности так же, как во дворе, потому что кровля давным-давно истлела. Они стояли среди травы и маргариток, только стены были выше и сходились теснее. В дальнем конце возвышалось что-то вроде террасы.
– Вы думаете, это правда был зал? – спросила Сьюзен. – Что там за уступ?
– Ну же, глупая, – сказал Питер, приходя в странное волнение, – разве не видишь? Это было возвышение, на нём стоял престол, сидели король и великие лорды. Можно подумать, ты забыла, как мы сами были королями и королевами и сидели на таком же возвышении в тронном зале…
– …в нашем замке Кэр-Параваль, – продолжила Сьюзен мечтательно и напевно, – в устье Великой реки. Как могла я забыть!
– Всё так ясно припомнилось! – воскликнула Люси. – Можно представить, что мы сейчас в Кэр-Паравале. Этот зал похож на большой пиршественный.
– К сожалению, без пиршества, – добавил Эдмунд. – Однако вечереет. Смотрите, какие длинные тени. И вы заметили, что уже не так жарко?
– Раз придётся здесь ночевать, то надо разжечь костер, – сказал Питер. – У меня есть спички. Давайте соберём хворост.
Все согласились, что это разумно, и в следующие полчаса были заняты делом. В саду, сквозь который они прошли, хвороста не оказалось. Дети пошли в другую сторону, выбрались через боковую дверцу в лабиринт каменных гряд и углублений, где когда-то, наверное, были коридоры и комнатки, а теперь росли лишь крапива и дикие розы. За ними ребята обнаружили широкий пролом в крепостной стене и вышли через него в чащу, где деревья были темнее, и выше, и толще. Тут они нашли сколько хочешь сухих веток, подгнивших сучьев, опавших листьев и еловых шишек. Дети носили их охапками, пока на возвышении не собралась огромная куча. Во время пятой вылазки они наткнулись на скрытый в сорняках колодец, как раз напротив зала. Когда траву расчистили, он оказался глубоким, с прозрачной ключевой водой. Его наполовину огибала полуразрушенная мощёная дорога. Потом девочки пошли ещё за яблоками, а мальчики развели костер на возвышении, ближе к углу, где, как они решили, будет самое уютное и тёплое место. Они изрядно помучились и извели много спичек, но в конце концов хворост запылал, и все четверо уселись спиной к стене и лицом к огню. Они попытались испечь яблоки на прутиках, но печёные яблоки не так хороши без сахара и к тому же обжигают руки, а если их остудить, то становятся совсем невкусными. Пришлось довольствоваться сырыми яблоками, которые, как заметил Эдмунд, заставляют осознать, что школьные завтраки были не так уж плохи.
– Я бы не отказался сейчас от хорошего толстого бутерброда, – добавил он. Однако дух приключений уже овладел детьми, и никто на самом деле не хотел обратно в школу. Вскоре после того как все яблоки доели, Сьюзен пошла к колодцу попить. Когда она вернулась, что-то было у неё в руке.
– Посмотрите, – сказала она чуть дрожащим голосом. – Я нашла это возле колодца. – Она протянула Питеру какую-то маленькую вещицу и села. Казалось, она вот-вот расплачется. Эдмунд и Люси нетерпеливо подались вперёд, посмотреть, что там у Питера в руке – маленькое, яркое, блестящее в свете костра.
– Чтоб мне провалиться, – сказал Питер, и голос его тоже прозвучал странно. Потом он передал вещицу Люси и Эдмунду.
Это был маленький шахматный конь, с виду обычный, но необычайно тяжёлый, потому что был отлит из чистого золота, с двумя маленькими рубинами вместо глаз, вернее, с одним, потому что другой выпал.
– Ой! – воскликнула Люси. – Он в точности, как те золотые шахматные фигурки, которыми мы играли, когда были королями и королевами в Кэр-Паравале.
– Успокойся, Сью, – сказал Питер другой сестре.
– Не могу, – отвечала Сьюзен. – Всё как будто встало перед глазами – ах, эти прекрасные времена. Я вспомнила, как мы играли с фавнами и добрыми великанами, и сирен, поющих в море, и мою славную лошадку, и… и…
– Ладно, – сказал Питер совсем другим голосом, – нам пора всерьёз подумать.
– А что? – спросил Эдмунд.
– Никто не догадывается, где мы? – сказал Питер.
– Говори, говори, – подхватила Люси. – Я давно чувствую, что здесь что-то ужасно таинственное.
– Валяй, Питер, – поддержал Эдмунд. – Мы слушаем.
– Мы в развалинах Кэр-Параваля, – сказал Питер.
– Да ну, – возразил Эдмунд. – С чего ты взял? Эта крепость веками лежит в руинах. Посмотри, какое огромное дерево выросло прямо в воротах. Посмотри на камни. Каждый скажет, что тут сотни лет уже никто не живет!
– Вижу, – сказал Питер. – В этом и загвоздка. Но давайте отвлечёмся и рассмотрим по пунктам. Во-первых, этот зал в точности такой же длины и ширины, как в Кэр-Паравале. Представьте только над ним крышу, мозаичный пол вместо травы и ковры на стенах – и вот он наш королевский пиршественный зал.
Все молчали.
– Во-вторых, – продолжал Питер, – колодец точно там же, где и у нас был, немного южнее большого зала, и точно такого же размера.
Опять никакого ответа.
– В-третьих, Сьюзен только что нашла одну из наших шахматных фигурок – или похожую как две капли воды.
По-прежнему никто не ответил.
– В-четвёртых. Помните – как раз за день до того, как прибыло посольство из Тархистана, – помните, как сажали сад за северными воротами Кэр-Параваля? Величайшая из лесных существ, сама Помона явилась во всемогуществе добрых чар. Тогда славные ребята кроты здорово покопали. Разве вы забыли смешного старого Белоручку, главного крота, как он опёрся на лопату и говорит: «Попомните мои слова, ваше величество, придёт день, когда вы порадуетесь плодам этих деревьев». И он оказался прав, клянусь честью!
– Помню, помню! – воскликнула Люси, хлопая в ладоши.
– Но послушай, Питер, – сказал Эдмунд. – Это же всё вздор. Начать с того, что мы не натыкали деревьев прямо против ворот. Мы бы такой глупости не сделали.
– Разумеется, – согласился Питер. – В воротах они разрослись уже потом.
– И ещё, – сказал Эдмунд. – Кэр-Параваль – не на острове.
– Да, я уже об этом думал. Но это был – вспомните! – полуостров. Разве он не мог за это время сделаться островом? Например, кто-нибудь вырыл канал.
– Погоди минуточку! – сказал Эдмунд. – Вот ты сам говоришь «за это время». Но мы только год как вернулись из Нарнии. Ты же не хочешь сказать, что за год рухнули стены, выросли дремучие леса, крохотные саженцы превратились в огромный старый сад и ещё незнамо что. Такого быть не может.
– Вот что, – сказала Люси. – Если это Кэр-Параваль, здесь должна быть дверца, в самом конце помоста. Собственно, если так, то сейчас мы сидим к ней спиной. Ну, помните, дверь в сокровищницу.
– Полагаю, здесь нет никакой двери, – сказал Питер, вставая.
Стену за ними покрывал сплошной ковер плюща.
– Скоро узнаем, – сказал Эдмунд, поднимая одну из палок, приготовленных для костра. Он начал простукивать заросшую стену. Тук-тук – стучала палка по камню, и снова – тук-тук, и затем вдруг: бум-бум – совсем другой, глухой, деревянный звук.
– Ух ты! – воскликнул Эдмунд.
– Надо ободрать плющ, – сказал Питер.
– Давайте не будем, – взмолилась Сьюзен. – Давайте лучше утром. Если придётся здесь ночевать, мне не хотелось бы лежать спиной к открытой двери, к большой чёрной дыре, откуда что угодно может вылезти, не считая уже сырости и сквозняка. И скоро стемнеет.
– Сьюзен, как тебе не стыдно! – укорила Люси. Но мальчики Сьюзен не услышали. Они обдирали плющ руками и карманным ножиком Питера, пока тот не сломался. Тогда Эдмунд отыскал свой. Вскоре всё вокруг оказалось засыпано плющом, но дверь они наконец расчистили.
– Заперта, конечно, – сказал Питер.
– Да дерево-то всё сгнило, – отвечал Эдмунд. – Мы его в момент разломаем, ещё и топливо будет лишнее. Давай.
Дверь оказалась прочнее, чем они ожидали, и, прежде чем они её выломали, большой зал погрузился во тьму и над головами зажглись первые звезды. Не одну Сьюзен пробрала легкая дрожь, когда мальчики остановились посреди кучи разломанного дерева, вытирая грязные руки и вглядываясь в холодную тёмную дыру.
– Теперь нужен факел, – сказал Питер.
– А стоит ли? – вмешалась Сьюзен. – И Эдмунд говорил…
– Я этого больше не говорю, – перебил Эдмунд. – Я ещё не всё понимаю, но мы потом разберёмся. Идём, Питер?
– Идём, – сказал Питер. – Веселей, Сьюзен. Не дело вести себя, как маленькие, раз мы снова в Нарнии. Ты здесь королева. Кстати, нам всё равно не заснуть с такой загадкой.
Они попытались взять вместо факелов длинные палки, но ничего не вышло. Если держать их зажжённым концом вверх, они гаснут, а если наоборот, обжигают руки и дым попадает в глаза. В конце концов решили обойтись карманным фонариком Эдмунда; к счастью, его подарили на день рождения меньше недели назад, и батарейки были ещё целые. Эдмунд с фонариком шёл впереди, потом Люси, за ней Сьюзен, а Питер шагал замыкающим.
– Тут лестница, – сказал Эдмунд.
– Сосчитай ступени, – велел Питер.
– Раз, два, три, – начал Эдмунд, осторожно спускаясь вниз, и так до шестнадцати. – Это последняя, – крикнул он, оборачиваясь.
– Тогда это правда Кэр-Параваль, – промолвила Люси. – Их и было шестнадцать.
Потом все молчали, пока не сбились в кучку в полуметре от лестницы. Тогда Эдмунд посветил фонариком вокруг.
– О-о-о-ой! – воскликнули дети в один голос.
Теперь ни у кого не оставалось сомнений, что это старинная сокровищница в Кэр-Паравале, где они некогда правили. Посередине шло что-то вроде дорожки (как в оранжерее), по обе стороны на равных расстояниях стояли роскошные доспехи, словно рыцари, охраняющие сокровища. Между ними помещались полки, заваленные редкостными вещами – ожерельями, браслетами и кольцами, золотыми чашами и блюдами и длинными рогами из слоновой кости, застёжками, цепями и диадемами из золота, множеством неоправленных камней, насыпанных, как картошка, – алмазов, рубинов, яхонтов, изумрудов, топазов и аметистов. Под полками стояли большие железные сундуки, окованные железными скрепами и запертые на тяжёлые замки. Здесь было ужасно холодно и так тихо, что слышно было дыхание стоящего рядом. Сокровища покрывала толстая пыль; если бы ребята не знали, где они находятся, и не вспомнили большинство вещей, они с трудом угадали бы, что это за драгоценности. Было в этом месте что-то печальное и немного страшное, из-за того, наверное, что оно выглядело таким заброшенным. Вот почему первые минуты все стояли в молчании.
Потом, конечно, они стали ходить и брать в руки разные вещи, чтобы их рассмотреть. Они словно встретились с добрыми старыми друзьями. Окажись вы там, вы бы услышали, как дети говорят друг другу: «Смотри, наши коронационные перстни – помнишь, как мы их впервые надели?» – «Ой, та самая пряжка, мы все думали, что она потерялась». – «А это, кажется, доспехи, которые ты надевал во время великого турнира на Одиноких Островах?» – «Помнишь гнома, который это для меня выковал?» – «Помнишь, как пили из этого рога?» – «Помнишь?.. ты помнишь?..»
Внезапно Эдмунд сказал:
– Слушайте, хватит расходовать батарейки, мы не знаем, на сколько они ещё понадобятся. Может, возьмём что нужно и уйдём отсюда?
– Надо взять дары, – сказал Питер.
Когда-то на Рождество в Нарнии он, Сьюзен и Люси получили особые дары, которые ценили больше, чем все свои владения. Эдмунду дара не досталось, потому что его тогда с ними не было (по его собственной вине, об этом вы можете прочесть в другой главе). Все согласились с Питером и пошли по дорожке до стены в дальнем конце сокровищницы. Здесь, как и следовало ожидать, были развешаны их дары. У Люси был самый маленький – крохотный флакончик, однако не из стекла, а из алмаза, и больше чем до середины наполненный волшебным снадобьем, способным вылечить почти любую рану или болезнь. Люси не сказала ни слова и посмотрела очень торжественно, когда сняла свой дар со стены, перекинула цепочку через плечо и почувствовала флакончик у себя на боку, как в прежние дни. Дарами Сьюзен были лук со стрелами и рог. Лук висел здесь и колчан, полный прекрасно оперённых стрел.
– Ой, Сьюзен, – сказала Люси. – Где же рог?
– Ах, вот оно что, – отвечала Сьюзен, подумав минуту. – Теперь вспоминаю. Я взяла его с собой в тот самый последний день, в день охоты на Белого Оленя. Наверное, рог исчез, когда мы попали обратно в то другое место – я хочу сказать, в Англию.
Эдмунд присвистнул. Всех огорчила утрата, ведь рог был волшебный, и когда бы в него ни подули, помощь непременно приходила, как бы далеко вы ни оказались.
– Он-то бы нам сейчас и пригодился, – заметил Эдмунд.
– Ничего, – сказала Сьюзен. – У меня есть лук.
И она сняла его со стены.
– Разве тетива не истлела, Сью? – спросил Питер.
То ли благодаря волшебному воздуху сокровищницы, то ли ещё почему, но лук оказался в полной боевой готовности. Стрелять из лука и плавать – это Сьюзен умела здорово. В одно мгновение она натянула тетиву и слегка тронула пальцем. Тетива зазвенела; поющему звону откликнулось всё кругом. И от этого слабого звука сильнее, чем от всего остального, в сознание детей нахлынуло прошлое. Сразу вспомнились все битвы, охоты и пиры.
Затем она вновь спустила тетиву и повесила на бок колчан.
Наконец, Питер взял свои дары – щит с изображением большого красного льва и королевский меч. Он подул на них и слегка постучал по полу, чтобы стряхнуть пыль. Щит он надел на руку, а меч прицепил на бок. Сперва он боялся, что меч заржавел и застрянет в ножнах, но это было не так. Одним лёгким движением Питер выдернул и вскинул меч, сверкнувший в свете фонарика.
– Это мой меч Риндон, – сказал он. – Им я убил Волка.
В его голосе прозвучало что-то новое, и всем стало ясно, что перед ними опять Верховный Король Питер. Затем, после маленький паузы, все вспомнили, что надо беречь батарейки.
Они прошли по лестнице, развели большой костер и улеглись, прижавшись для тепла друг к другу. Земля была очень твёрдая и неуютная, но в конце концов они заснули.
