d
Глава шестая Потаённый народ
И вот наступило самое счастливое время, какое знал Каспиан. Прекрасным летним утром, по росе, он отправился вместе с барсуком и двумя гномами через лес к высокому перевалу в горах и оттуда вниз к солнечным южным склонам, откуда можно было одним взором окинуть зелёные плоскогорья Орландии.
– Сперва мы навестим Трёх Пухлых Медведей, – сказал Трам.
Они весело подошли к старому, заросшему мхом дуплистому дубу, и Боровик трижды ударил по стволу лапой, но не получил ответа. Он постучал снова, и сонный голос изнутри сказал: «Ступайте, ступайте. Вставать ещё не пора». Барсук постучал в третий раз. Изнутри раздался шум, похожий на лёгкое землетрясение, открылось что-то вроде двери и вышли три бурых медведя, действительно очень пухлые и поблёскивающие маленькими глазками. Когда им всё объяснили (что заняло много времени, такие они были сонные), они, как и Боровик, сказали, что королём Нарнии должен быть сын Адама, все поцеловали Каспиана – очень мокро и очень шумно – и предложили ему мёду. Тот не очень хотел мёда, без хлеба и таким ранним утром, но счёл, что будет вежливей согласиться. От этого угощения он весь склеился.
Потом они шли, пока не добрались до высокого бука, и Боровик позвал: «Тараторка! Тараторка!» Почти сразу, прыгая с ветки на ветку, появилась рыжая белка, красивее всех, что Каспиан видел в своей жизни. Она была куда больше, чем обычные бессловесные белки, скакавшие в дворцовом саду, – ростом, пожалуй, с терьера. Одного взгляда на эту мордочку хватало, чтобы понять – перед вами говорящее существо. Труднее было другое – прервать разговор, потому что, как все белки, существо это было не просто говорящее, а болтливое. Тараторка приветствовал Каспиана и спросил, любит ли тот орехи. Каспиан ответил: спасибо, да. Тараторка поскакал за орехами, но тут Боровик шепнул на ухо Каспиану: «Не смотрите. Отвернитесь в другую сторону. У белок считается дурным тоном следить за тем, кто отправился к себе в кладовую. Могут подумать, что вы хотите узнать, где она упрятана». Тараторка вернулся с орехами, Каспиан их съел, и Тараторка спросил, не нужно ли кому-нибудь отправить друзьям послание. «Потому что я могу добраться куда угодно, даже не касаясь земли», – похвастался он. Боровик и гномы нашли, что это прекрасная мысль. Они вручили Тараторке послания к разным существам со странно звучащими именами, приглашая их прийти на праздник и совет на Танцевальный Луг, в полночь на третью ночь. «Надо бы и Трём Пухлым Мишкам сказать, – добавил Трам. – Мы их не предупредили».
Следующий визит был к Семи Братьям из Тенистого Леса. Трам повёл своих спутников обратно к перевалу, затем они спустились по северному склону горы на восток и пришли в очень мрачное место среди утёсов и елей. Шли очень тихо, и Каспиан вдруг почувствовал, что земля под ногами содрогается, словно кто-то колотит снизу. Трам влез на плоский камень величиной с крышку от бочки и топнул по нему ногой. Прошло порядочно времени, и камень приподнялся – кто-то или что-то сдвинуло его изнутри. Открылась чёрная круглая дыра, пахнуло жаром и паром, и в середине норы показалась голова гнома, очень похожего на Трама. Завязался продолжительный разговор. Гном отнёсся к Каспиану с куда большим подозрением, чем Тараторка или Пухлые Мишки, но в конце концов всю компанию пригласили внутрь. В темноте обнаружилась лестница, по которой Каспиан спустился вниз, а там снова увидел свет. Это были отблески кузнечного горна, а всё помещение оказалось кузницей. Вдоль одной из стен протекал подземный ручей. Два гнома раздували мехи, ещё один клещами держал на наковальне кусок раскалённого металла, четвёртый бил по нему молотом. Ещё двое, вытерев маленькие мозолистые ручки о грязную одежду, вышли встретить гостей. Понадобилось много времени, чтобы убедить их, что Каспиан друг, не враг, а убедившись, они все вскричали: «Да здравствует король!», – и дары их были щедры: кольчуги, мечи и шлемы для Каспиана, Трама и Никабрика. Барсук тоже бы всё это получил, если бы захотел, но он сказал, что он, видите ли, зверь и если его когти и зубы не могут защитить его шкуру, то не стоит её и защищать. Отделка оружия превосходила всё, что Каспиан когда-либо видел, и он радостно принял от гномов меч взамен старого, который казался теперь хрупким, как игрушка, и тупым, как палка. Семеро братьев (все они были рыжие гномы) обещали прийти на праздник на Танцевальный Луг.
Чуть позже в сухом каменистом ущелье они отыскали пещеру пяти чёрных гномов. Те тоже отнеслись к Каспиану с подозрением, но в конце концов старший объявил: «Если он против Мираза, мы берём его в короли», а следующий по старшинству сказал: «Хотите, мы сходим дальше, туда, в скалы? Там есть пара людоедов и ведьма, мы можем привести их сюда, к вам».
– Нет, конечно, не надо, – отвечал Каспиан.
– Разумеется, не стоит, – сказал Боровик, – нам не нужны такие союзники.
Никабрик был недоволен, но Трам поддержал барсука, и они оказались в большинстве. Для Каспиана это было потрясением – осознать, что ужасные создания из старых сказок, вместе с симпатичными, всё еще обитают в Нарнии.
– Мы потеряем дружбу Аслана, если пригласим такую мразь, – сказал Боровик, когда они вышли из пещеры чёрных гномов.
– Ах, Аслана! – весело, но пренебрежительно передразнил Трам. – Гораздо важнее, что вы потеряете мою дружбу.
– Но ты веришь в Аслана? – спросил Каспиан Никабрика.
– Я поверю в кого угодно и во что угодно, – ответил гном, – лишь бы оно разгромило проклятых тельмаринских варваров и вышвырнуло их вон из Нарнии. В кого и во что угодно, будь то Аслан или Белая Колдунья, понимаете?
– Тише, тише, – сказал Боровик, – ты не знаешь, что говоришь. Это враг пострашнее Мираза и его племени.
– Только не для гномов, – сказал Никабрик.
Их следующий визит оказался куда приятнее. Они спустились ниже, и в горах открылось большое ущелье с лесистой долиной. По дну её протекала быстрая речка. Берега заросли колокольчиками и дикими розами, воздух гудел от пчёл. Здесь Боровик позвал: «Громобой! Громобой!» Вскоре в тишине долины Каспиан услышал грохот копыт. Он становился всё громче, пока вся долина не содрогнулась, и вот, раздирая и попирая заросли, явились благороднейшие из созданий, каких Каспиан когда-либо видел, – великий кентавр Громобой с тремя сыновьями. Его тёмно-гнедые бока лоснились, загорелые щеки покрывала золотисто-рыжая борода. Он был прорицатель и звездочёт и знал, зачем они пришли.
– Да здравствует король! – вскричал он. – Я и мои сыновья готовы к войне. Когда битва?
До сих пор ни Каспиан, ни другие по-настоящему о войне не задумывались. Они смутно представляли себе набеги на хутора или нападения на отряды охотников, если те заберутся слишком далеко в южную глушь. В основном же они думали только о том, как самим прожить в лесах и пещерах и постараться здесь, в укрытии, воссоздать Старую Нарнию. После слов Громобоя каждый почувствовал, что дело гораздо серьёзнее.
– Ты думаешь о настоящей войне, чтобы изгнать Мираза из Нарнии? – спросил Каспиан.
– О чём же ещё? – отвечал кентавр. – Ради чего же ваше величество облачились в кольчугу и опоясались мечом?
– А это по силам нам, Громобой? – спросил барсук.
– Время настало, – сказал Громобой. – Я наблюдал звёзды, барсук, потому что наблюдать – это моё дело, как твоё дело – помнить. Тарва и Аламбиль встретились в небесных чертогах, и на земле восстал сын Адама, чтобы править и нарекать имена. Час пробил. Наш совет на Танцевальном Лугу должен быть военным советом.
Он произнёс это таким голосом, что ни Каспиан, ни другие больше не колебались. Они поверили, что вполне могут выиграть войну и уж, во всяком случае, должны её начать.
Поскольку был уже полдень, они остались с кентаврами и отведали их пищи: лепёшек из овсяной муки, яблок, зелени, вина и сыра.
Следующее место, куда они сегодня собирались, было почти рядом, но пришлось сделать большой крюк, чтобы обойти человеческое жильё. Уже совсем смеркалось, когда они очутились среди ровных полей, возделанных и разгороженных. Боровик наклонился к норке в зелёной насыпи, позвал кого-то, и оттуда выскочило существо, которого Каспиан меньше всего ожидал, – Говорящий Мыш. Он был, разумеется, гораздо больше обычной мыши с добрый фут, если стоял на задних лапах, с ушами почти такой же длины, как у кролика (хотя гораздо шире). Звали его Рипичип, и он был весёлый и воинственный мыш. Он носил на боку тоненькую маленькую шпагу и подкручивал свои усишки, словно это были взаправдашние усы.
– Здесь нас двенадцать, государь, – сказал он с изысканным поклоном, – и я предоставляю все силы нашего народа в распоряжение вашего величества.
Каспиан изо всех сил (и успешно) пытался подавить смех, но не мог отделаться от мысли, что Рипичипа с его народом легко уместить в корзине и унести домой на спине.
Слишком долго было бы описывать всех, с кем Каспиан встретился в этот день. Среди них были крот по имени Копун Землерой, трое Кусачей (все барсуки, как и Боровик), заяц Камилло и ёж Ёршик. Наконец, они остановились у источника на краю широкого и ровного круга травы, окаймлённого вязами, которые отбрасывали длинные тени, потому что солнце садилось, маргаритки закрывались и грачи полетели домой спать. Здесь они закусили тем, что принесли с собой, и Трам закурил трубку (Никабрик был некурящий).
– Теперь, – сказал барсук, – если бы мы смогли пробудить духов этих деревьев и родника, мы могли бы сказать, что неплохо сегодня поработали.
– А это возможно? – спросил Каспиан.
– Нет, – отвечал Боровик. – У нас нет над ними власти. Когда люди пришли в нашу страну, вырубили леса и осквернили источники, дриады и наяды впали в глубокий сон. Кто знает, пробудятся ли они вновь? И это большая для нас потеря. Тельмарины ужасно боятся лесов, и стоит деревьям в гневе тронуться с места, наши враги обезумеют от страха и удерут из Нарнии, только их и видели.
– Ну и фантазия у вас, зверей! – хохотнул Трам, который ни во что такое не верил. – Тогда почему только деревья и воды? Пусть уж и камни начнут сами бросаться в старого Мираза.
Барсук только хрюкнул. Наступило такое долгое молчание, что Каспиан почти погрузился в сон, когда ему показалось, что из леса за его спиной доносится тихая музыка. Потом он подумал, что это ему снится, и прилёг опять, но едва коснулся ухом земли, как услышал (или почувствовал, трудно сказать, как именно) лёгкие удары или барабанную дробь. Он поднял голову. Звуки ударов стали тише, но возвращалась музыка. Теперь она звучала куда яснее. Похоже было на флейты. Он увидел, что Боровик сидит, вглядываясь в лес. Луна светила, Каспиан проспал больше, чем думал. Всё ближе и ближе слышалась музыка, звучавшая дико и мечтательно, и топот множества ног, пока наконец из лесной чащи в лунный свет не выбежали танцующие тени, точно такие, о каких Каспиан грезил всю жизнь. Они были ненамного больше гномов, но гораздо тоньше и грациознее. Их кудрявые головки были украшены маленькими рожками, верхняя часть тела поблёскивала в лунном свете, а бёдра и ноги были, как у козлов.
– Фавны! – воскликнул Каспиан, подпрыгивая. В тот же миг они его окружили. Не пришлось долго объяснять им ситуацию, и они сразу признали Каспиана. Ещё не успев понять, что делает, он уже нёсся в танце. Трам тоже притоптывал, неуклюже и резко размахивая руками, и даже Боровик подскакивал, как мог. Только Никабрик остался сидеть и молча наблюдал. Фавны плясали вокруг Каспиана, наигрывая на свирелях. Их странные лица, одновременно мрачные и весёлые, заглядывали в его лицо, десятки фавнов были здесь: Ментиус, и Обентиус, и Думнус, Волунс, Вольтинус, Гирбиус, Нимьенус, Навсус и Оскунс. Тараторка созвал всех.
Барсук только хрюкнул. Наступило такое долгое молчание, что Каспиан почти погрузился в сон, когда ему показалось, что из леса за его спиной доносится тихая музыка. Потом он подумал, что это ему снится, и прилёг опять, но едва коснулся ухом земли, как услышал (или почувствовал, трудно сказать, как именно) лёгкие удары или барабанную дробь. Он поднял голову. Звуки ударов стали тише, но возвращалась музыка. Теперь она звучала куда яснее. Похоже было на флейты. Он увидел, что Боровик сидит, вглядываясь в лес. Луна светила, Каспиан проспал больше, чем думал. Всё ближе и ближе слышалась музыка, звучавшая дико и мечтательно, и топот множества ног, пока наконец из лесной чащи в лунный свет не выбежали танцующие тени, точно такие, о каких Каспиан грезил всю жизнь. Они были ненамного больше гномов, но гораздо тоньше и грациознее. Их кудрявые головки были украшены маленькими рожками, верхняя часть тела поблёскивала в лунном свете, а бёдра и ноги были, как у козлов.
– Фавны! – воскликнул Каспиан, подпрыгивая. В тот же миг они его окружили. Не пришлось долго объяснять им ситуацию, и они сразу признали Каспиана. Ещё не успев понять, что делает, он уже нёсся в танце. Трам тоже притоптывал, неуклюже и резко размахивая руками, и даже Боровик подскакивал, как мог. Только Никабрик остался сидеть и молча наблюдал. Фавны плясали вокруг Каспиана, наигрывая на свирелях. Их странные лица, одновременно мрачные и весёлые, заглядывали в его лицо, десятки фавнов были здесь: Ментиус, и Обентиус, и Думнус, Волунс, Вольтинус, Гирбиус, Нимьенус, Навсус и Оскунс. Тараторка созвал всех.
Когда Каспиан проснулся на следующее утро, он едва мог поверить, что это не сон, однако трава вокруг была покрыта маленькими следами раздвоенных копыт.
